***
Но каким бы злым Хосок не был на Юнги за то, что тот оборзевшая скотина, единственное, о чём он сейчас мог думать, так это о том, что тот не ел со вчерашнего обеда. Вечером он был на записи, пришёл под ночь и сразу завалился спать. А утром они совсем не завтракали. Хоби помнит, как Юнги чистил мандарин на пятнадцатиминутном перерыве и всё. Первое, что услышал Хосок, когда зашёл в их комнату, это урчание живота. — Иди поешь. — Еды нет. — Приготовь. — Мне лень. — Попроси Джина. — Джин козёл. Хоби вздохнул. Вот уж проблема, не правда ли? Юнги лежал на кровати в позе звезды весь такой миленький и мягонький и издавал небольшие стоны от усталости, что Хоби… Хоби опять вздохнул. Тяжело. Он не собирается ему готовить. Нет. Он на него злится. Вот именно. Никакой еды. Даже несмотря на то, что тот всё утро танцевал голодный. И танцевал хорошо, кстати, ко всем замечаниям прислушивался, повторял, где какая часть хромает. Но Хоби злится. За что он злится, кстати? — Сейчас бы рамёна, — отстранённо пробормотал Юнги, прикрывая глаза от усталости. Хосок пошёл на кухню готовить.***
— Ты сказал, что хочешь научиться быстрее! — Ну не прямо сегодня. — А когда ещё? Сегодня более-менее свободный день, потом расписание забито. Давай сейчас. — Ну не знаю. Думаешь, мне сейчас это надо? Мы, когда камбэкнемся, будем приходить и ложиться замертво. У меня на это всё равно никаких сил не будет. Разговор между Джином и Чонгуком был, конечно, увлекательным. Хосок до последнего не понимал, пока не зашёл на кухню и не увидел этих двоих с картошками в руках и ножиками рядом. — Как ты вообще можешь не знать, как чистить картошку? — чуть ли не плача, спрашивал Джин. Хосок кинул взгляд на Чонгука. Гуки выглядел очень обиженным. — Я знаю! Хосок-хён, Джин всё врёт! — А меня ты хёном, значит, не называешь! — возмутился Джин, упирая руки в бока. В его ладонях всё ещё была картошка, оттого смотрелось это нелепо. Хоби посмеялся и пошёл искать кастрюлю, не обращая на их перебранки внимания. — А зачем ты ему врёшь? Я умею чистить картошку! — Да она же у тебя в куб превращается! Ты половину с кожурой выкидываешь. На это Чонгуку нечего было ответить. Он лишь насупился. — Ну ладно, ладно. Давай сейчас научимся. Сварим картошку для всех нас сейчас, хорошо? — примирительным тоном сказал Джин. Гуки на это кивнул и взял в ладонь маленький ножик. И как бы Хосок не был сосредоточен на том, чтобы быстрее сварить рамён и покормить Юнги, он не мог не остановиться на секунду и не умилиться с этой сцены. Чонгук действительно как ребёнок Джину. — Мне мама всё сама готовила. Говорила, что хочет поухаживать, ведь и так редко видит, — пробурчал Гуки. Джин подтолкнул его плечом. — Не забывай про глазики, их тоже вырезать надо. Чонгук кивнул и продолжил максимально копировать движения Джина. Хосок в очередной раз радовался, какая они одна большая дружная семья. Рамён уже почти был готов. — Кстати, Хоби-хён, — подал голос Чонгук, отвлекаясь от картофелин. На фоне Джин что-то проворчал про неуважение в этом доме. — Что? Осталось только переложить рамён в миску и желательно не разбрызгать всё вокруг. — Как мы были сегодня? Я был лучше всех, правда? — с нескрываемой наглостью в голосе спросил Гуки. Хосок мог чувствовать, как сильно закатил глаза Джин. Чонгук же и так знает, что у него всё хорошо получается, даже отлично, даже лучше некоторых, но нет, выпросить заслуженную похвалу — святое дело. Но они все давно пришли к выводу, что лучше так. Это хорошо, что у него со временем не убавлялся энтузиазм. А ещё им нравился тот факт, что для Чонгука их похвала — это важно. Но в этом они, конечно же, не признаются. — Да, да, все были хороши, — ответил Хоби, наливая бульон в миску. — Хоби-хён, ты меня не слушаешь даже, — обиженно произнёс Гуки, возвращаясь к картошке. — Медленнее, аккуратнее! — повысил голос Джин. — Слушаю я. Я же сказал, что ты молодец, — защищался Хоби. — Гуки, оставь, у него сейчас не ты в голове. Картошку лучше чисть. Хоби эта ремарка озадачила. — А что у меня в голове? Джин выразительно посмотрел ему в глаза, на что Хосок чуть покраснел и отвернулся. Где на этой чёртовой кухне палочки, вот серьёзно? Как-то неожиданно всё притихло. Найдя палочки в шкафу, Хоби обернулся и поймал любопытный взгляд Чонгука, который сразу же перевёл его на картошку в своей руке. Что же, это немного неловко. Не то чтобы об их отношениях с Юнги знают. Не то чтобы об их отношениях не знают. Просто… когда ты живёшь с семью парнями в одном помещении, практически друг у друга на головах, то да… Дело в том, что как бы просторнее не становились их комнаты, ощущение приватности не особо приходило. Они видели друг друга каждый день, ели друг с другом каждый день, работали, смеялись, да всё делали вместе уже который год. Понятия интимность и личные границы немного стираются с такими обстоятельствами. Возможно, это и не здорово немного, ведь ни у кого из их сверстников нет такой степени близости с целой группой людей, но с другой стороны, почти ни у кого из сверстников также нет того, что есть у них. Поэтому Хоби не особо думает об этом, как о «нездоровом», скорее как о том, что недоступно большинству. Они ведь действительно как семья. Но со всеми хорошими сторонами приходят и все самые мерзкие, пахучие и отвратительные стороны. Ну серьёзно, они когда-то в одной комнате спали. Вот уж чего Хосок точно не хотел повторять, как бы сильно это не укрепило их как семью. А ещё приходят неловкие стороны, которые как бы и мерзкими не описать, но и не стесняться тоже не получается. Вот, например, дрочка. Боже, это целая, блять, эпопея у них была. С драмой, слезами и руганью. Но когда они притёрлись друг к другу, переругались, о чём только можно было переругаться, высказали всё, что только можно было высказать, и стало легче. И теперь на темы, связанные с Этим Самым… — «Этим Самым»? Нам что, двенадцать лет? — Надо же какой-то собирательный термин этому дать. — Но не «Это Самое». Серьёзно, только я считаю, что это бред? — Знаешь что, Тэ, если не нравится, то по-другому назови! — А что я? Ты самый умный в группе. — И вот как самый умный заявляю — «Это Самое»! Вы что, слова типа «дрочка» и «перепих» будете в открытую говорить? А если нас услышат? — А зачем нам вообще говорить о таких вещах при посторонних? — Единогласно! …лежал запрет. Они не обсуждали это всерьёз. Шутки про члены никуда не исчезли, разумеется, куда же без святого. Но дабы сохранить хоть иллюзию приватности… Интересные вещи происходят, когда вы живёте с кем-то очень близко — в физическом и моральном плане — и находитесь в относительной изоляции на какой-то период в году. И эти интересные вещи они и предпочитают игнорировать. Вот, например, Хосок совершенно точно не видел, как Намджун и Джин однажды целовались в репетиционной комнате. Свет был выключен, было поздно и вообще там никого не было, а Хоби показалось. Двумя годами ранее он абсолютно также не видел, как Чимин засовывал руку в штаны Юнги и делал недвусмысленные движения, думая, что все парни на другом конце комнаты отдыха уснули. Да вот беда, Хосоку приспичило подняться за бутылкой воды. Никто из них совершенно точно не заметил странное поведение Чонгука и его пассивно-агрессивные, если не капризные, выпады в сторону Тэхёна, ведь до этого никто также не замечал, как парни часто уходили и возвращались вдвоём. Никто, конечно же, не обратил внимание, как Намджун, будучи Лидером™, оставил этих двоих на Разговор™, и никто также не заметил, как после этого отношения между Гуком и Тэ перестали скатываться в яму эмоционально-подростково-психологических загонов, повязанных на половом созревании. И Хосок не знал, как точно определить эту хрень, серьёзно. Боже, им бы сексолога сюда. Который, разумеется, им не нужен, кстати говоря. Это ведь не он, имея жуткий стояк от прилива адреналина после выступления, не знал, что ему делать и как быть, ведь до следующего выхода пятнадцать минут, а с такими штанами это может и не было бы заметно, но вот танцевать ему было немного некомфортно. «Юнги, у меня тут проблема», — всё, что он не сказал своему хёну, с которым у него были самые комфортные отношения. И Юнги ему, конечно же, не помог. Не помог так, что его голос потом скрипел всё оставшееся выступление. Чёрт, если серьёзно, об этом до сих пор вспоминать немного неловко. И ведь их влюблённость началась даже не с того эпизода. Тот самый быстрый и самый грубый отсос в его жизни был из ряда вон выходящим — Хоби даже было стыдно перед Юнги следующие пару дней, — но всё равно каким-то… естественным? Может, это потому, что его чувства начали зарождаться уже давно, и если бы это случилось с кем-то другим из парней, это ощущалось бы не так правильно? Он не особо контактировал в Этом Самом плане с другими ребятами. Он однажды целовался с Чонгуком, когда они были пьяными. Но то была больше его инициатива, потому что «хён, ты так вкусно пахнешь… так вкусно пахнешь». Хосок был уверен, что пахнет спиртом и химозными чипсами со вкусом краба, но да ладно. Ему, конечно, понравилось, и целовались они минут двадцать, пока Чонгук не заснул прямо на его лице с высунутым языком. Так что да. Они все так или иначе Это Самое. И делали вид, что не Это Самое, или что так и надо. Просто воспринимать это всё всерьёз, разбираться ещё и с этим, когда в их жизнях сейчас совсем другие приоритеты, утомительно, как не взгляни. Им Чонгука и Тэхёна с их подростковым кризисом отношений было достаточно. Повторять такое не хотелось. Возможно, они боялись, что если копнуть глубже, там действительно обнаружится дофига и больше проблем. Ну серьёзно, сексолога им не хватало. Их ведь и так на терапию таскали. Кого-то в меньшей степени, кого-то… Хосок вспоминает те дни, когда всё было совсем плохо с очень тяжёлым сердцем. Как они только просили Чимина поесть вместе с ними, ведь была дана рекомендация «не давить», хотя руки порывались взять вилку и накормить его силой, ведь наблюдать за всем, что он с собой делал, было больно. У него перед глазами до сих пор пальцы Чонгука, которые мелко тряслись, что ему даже палочки держать было трудно, и то, как он смотрел на Чимина со слезами на глазах после разговора с врачами насчёт его здоровья. Или то — о чём вспоминать особенно страшно, — как Юнги однажды отказался выходить из комнаты. Все подумали, ну ленится, пускай отдохнёт. «Отдыхал» Юнги потом ещё две недели. Почти не ел, разговаривать не хотел, с кровати подыматься тоже. Тот момент спустя три дня, как Юнги лежал и просто не шевелился, когда из комнаты вышел врач и сказал, что уговорил его выпить воды, и теперь он надеется, что всё пойдёт на улучшение, наверное, никогда из памяти не вытравить. Так что их отношения, немного выходящие за рамки привычно дружественных и моногамных, были последними в списке их тревог. Помогала ли такая близость чувствовать себя лучше или наоборот всё усугубляла, Хоби не знает. Они никому об этом не рассказывали, даже своим психологам и психотерапевтам, ну, по крайней мере договорились этого не делать. Но даже если бы кто-то и рассказал, одолеваемый сомнениями, а нормально ли всё это, Хоби не сильно беспокоился. Всё же он надеялся, что врачебная тайна что-то да значит и их «показания» не лежали бы тем же днём на столе их менеджеров. И вот при всём при этом отношений, в том самом традиционном плане, между кем-то из группы у них не было. До них с Юнги. И, кажется, остальные уже давно начали это замечать. — Думаешь, парни знают, что мы встречаемся? — спросил Хосок, ставя перед Юнги поднос с двумя мисками рамёна. — Чимин знает, — ответил Юнги, беря палочки в руки. Хоби усмехнулся с этого. — Понятненько, — ответил Хосок, устраиваясь рядом со своим парнем. — Тебя это беспокоит? — спросил Юнги, принимаясь за свою лапшу. — М-м? — Хоби даже не сразу сообразил, о чём его спросили, засмотревшись на своего парня и его полные щёки. — Нет. Юнги заглянул Хосоку в глаза и кивнул. Мизинчиком он подтолкнул миску с его порцией рамёна. Хоби взял палочки и присоединился к обеду. — Он за нас порадовался, — чуть тише сказал Юнги. Хосок даже не сомневался в этом. — Это я к тому, что если ты боишься, что парни плохо отреагируют, то нет. — С чего ты взял, что я этого боюсь? Мин дернул плечами. — Ну ты же спросил, знает ли кто-то. — Да я просто так. На самом деле я не удивлюсь, если все всё знают. Как только они закончили, Юнги опять повалился на кровать. Хоби отставил поднос с мисками на стол и лёг рядом, залезая руками ему под футболку.***
Пару дней спустя их хореография была почти доведена до совершенства. Почти. Никто больше не путался в движениях, и они были практически синхронны, если не присматриваться. Осталось научиться не наступать друг другу на ноги, вообще прекрасно тогда будет. И эта цель даже не для этой хореографии, она в принципе для всей их карьеры оставалась актуальна. Давным-давно у них в беседе даже мем на эту тему был. Но да, они хорошо постарались. Хосок, наверное, даже справился бы лучше, если бы кое-кому опять не приспичило взять его в плен в собственной кровати. Вечером, когда они собирались на репетицию, Юнги неожиданно сказал: — Мне кое-что любопытно. На вопрос: «Что же?» он не ответил, а просто посадил своего парня на кровать и стянул с него штаны. И Хоби честно сопротивлялся до последнего. Последним было первое же прикосновение холодных длинных пальцев, но об этом никто всё равно не узнает. Как оказалось, Юнги было интересно, за сколько Хоби кончит, если при этом дёргать его за волосы. Ответ, кстати, был неутешительным. Ну серьёзно, семь минут? Ужасно. Но это он так торопился на репетицию, да. Факт того, что они в итоге всё равно опоздали, потому что Хосок ещё минут двадцать приходил в себя, будет опущен, о нём тоже никто не узнает. И вообще он во всём будет винить Юнги. Он, Чимин и Намджун пересматривали запись их танца и подмечали, где что подправить, пока остальные валялись на полу. — Как тебе? Прогоняем ещё раз? — спросил Чимин. — Нет, мне кажется, нормально. На сегодня хватит. Чимин на это слегка рассмеялся, и Хосок не совсем понял его реакцию. Он посмотрел на него вопросительно, а тот лишь состроил обворожительные глаза и поднялся из-за стола. Как только было сказано, что репетиция закончена, все стали со стонами и скрипами собираться. Пока Хоби укладывал в сумку полотенце и бутылку с водой, он заметил, как Чимин подошёл к Юнги. — Спасибо за вашу службу, офицер, — игриво сказал Чимин, на что Юнги закатил глаза. — Идиот. Хосок перевёл взгляд на шушукающихся парней, которые синхронно взглянули на него и быстро отвернулись. Очень интересно.***
Плести интриги Хосок не умел. Он считал себя слишком простым для этого. Но не распознать интригу вокруг себя было бы совсем глупо. И вот Хоби распознал. Чимин и Юнги творили что-то за его спиной. Что это за разговор такой был на репетиции? Что ещё за «служба»? Что за взгляды? Что это Чимин странно реагирует на его слова теперь? Связано ли это с тем, что он знает об их отношениях с Юнги? О, определённо. Чимин вообще маленькая змеюка, вот он кто. Явно он всё затеял. Юнги было бы для этого слишком лень. Дверь открывается. — Пойдёшь ужинать? Гуки опять картошку готовит. Что у него за страсть к картошке появилась? Третий день уже едим, — говорит Юнги, заходя в комнату и разбрасывая вещи. Хосок полулежит на кровати, только вернувшись из душа. Не услышав ответа, Юнги наконец смотрит прямо на него. — Что случилось? Хоби улыбается. — Давай ты мне расскажешь, что случилось? Юнги устало вздыхает. — В тот момент, пока я отсутствовал, я не научился читать мысли, знаешь. Ещё и ёрничает. — Что за сговор у тебя с Чимином? И Юнги прекрасно понимает, о чём он, Хоби видит. И ждёт. — М-м… у меня нет с ним сговора? Юнги плетёт интриги так же херово, как и он сам. Хоби смотрит и ждёт. Юнги вздыхает. — Ничего мы не плетём. Боже, слово-то какое выбрал — «сговор». Мы что, в исторической дораме? А теперь ещё и зубы заговаривает. Хосок смотрит и молчит. Взгляд Юнги уже почти умоляющий. — Ну я правда ничего страшного не делал, — пробурчал Мин. — А что делал? Юнги в этот момент отвернулся искать полотенце в шкафу. Лежит оно на третьей полке, и он это знает, но всё равно делает вид, что ищет, чтобы потянуть время. — Ну… это глупо, — скромно говорит Юнги, комкая полотенце в руках. Хоби внезапно чувствует себя виноватым. Юнги особенно похож на подростка, когда чувствует себя некомфортно. — Это всё Чимин, — наконец продолжает он. — В этом я даже не сомневался. — В общем, когда мы стали ставить хореографию… ты слишком нервным был. Одёргивал всех по поводу и без. Я к тебе подходить боялся, думал, ты мне оттяпаешь что-нибудь. — И это как связано? — Ну слушай. Мы с Чимином разговаривали после одной такой репетиции, измотанные в край. Ну он и пошутил, что ты такой нервный из-за недотраха. И говорит мне: «Плохо ты, хён, с работой своей справляешься. Может, ты его перед репетициями приласкаешь чуток, чтобы он на нас не срывался? А то места живого ни на ком не оставит». Хосок в шоке смотрит на него. Он убьёт Чимина. Медленно и скрупулёзно. Не нравится ему, значит, когда их ругают. Чимину-то! Сам же всё идеально танцует! Да он в его сторону и слова не говорит никогда. Единственный, в ком Хосок всегда уверен даже больше, чем в себе. В альтруиста поиграть решил! Других ему жалко! А Хоби ему не жалко, когда за пять минут перед выступлением его спрашивают: «А вот в этой части нам надо правую ногу подставлять или левую?». Строгий он, видите ли! — И я сказал ему, чтобы нахрен шёл, разумеется, — злость настолько ему уши застелила, что он даже не сразу услышал, как Юнги продолжил. — Но на следующей репетиции ты снова такой нервный был. И после на меня срывался. Мне-то не жалко, я же всё понимаю. Но я же знаю, что тебе самому потом неловко. А вот это Хоби признавать отказывался. Но всё равно покраснел. Юнги сел рядом на кровать и положил руку ему на ногу. — Ты за нас чувствуешь ответственность. И за саму хорягу, ты же помогал ставить. И мальчики все, конечно же, всё понимают, но, — Юнги стал поглаживать его по бедру, — я подумал, ну а чего все нервничать будут, если я тебя и правда могу… настроить на позитивный лад, так скажем. По нагло улыбающемуся лицу Юнги заехала подушка. — Ни разу не сработало! — Заливай! Сработало ещё как! Я аж сам удивился, думал, глупости всё. А что такого? Не то чтобы тебе не нравилось. Хосок был на грани того, чтобы высказать ему всё, а потом пойти и изничтожить Чимина. — Не делай такое лицо! Всё же действительно стало проходить менее нервно. Ну, солнце, — стал ластиться к нему Юнги. О нет, на это он не поведётся. — Иди нахер, Юнги. — Я в процессе. — Не туда! Ах, ты! Хоби спихнул Юнги с кровати, как только тот вознамерился положить свои ручонки ему на промежность. — Что значит не туда? А куда ещё? — возмущался Юнги откуда-то с пола. — Иди к Чимину и на его хер, раз вы такие подружки. — Солнце, ну ты серьёзно? Не обижайся, пожалуйста. Да и был я там уже, мне на твоём больше нравится. И Хосок спускается на пол, чтобы изничтожить сначала своего парня.***
— Как картошка? Вам нравится? — с щенячьими глазами спрашивает Гуки. — Немного недосолено, по-моему, — с набитым ртом отвечает Юнги. И если бы только взгляд Джина мог убивать… — Но я и сам посолить могу, — делая вид, что не заметил, как хён на него зыркнул, спокойно говорит Юнги. Все продолжают есть. Намджун хвалит, потому что он Лидер™ и ужасно раздражающий. Чонгук чуть ли не хвостом за спиной машет. Тэхён смотрит куда-то в пустоту и медленно жуёт. Юнги наклоняется к Хоби и шёпотом говорит: — Все сегодня недовольные на меня какие-то. — А ты попробуй и Джина на позитивный лад настроить. — Ты такая язва, — восхищённо говорит Юнги, а Хосок хмыкает. Он-то? Он солнышко. Самый милый в их группе, надежда BTS, окей? Чимин иногда кидает на них с Юнги тёплые взгляды. Завтра этот розоволосый из студии уйдёт только ползком — обещает себе Хосок.