Близнецы

      — Потрясающе, девочки, вы просто молодцы!       Для пущей убедительности я широко улыбнулась и пару раз до боли хлопнула в ладоши, подняв руки прямо над головой. Кожу неприятно защипало, из-за чего правый глаз почти что беспорядочно дёрнулся, но я продолжала давить из себя такой фонтан радости, будто бы от результата зависела моя жизнь.       Так как это фактически было правдой, хотелось, чтобы вышло реалистично.       — П… Правда, семпай? — недоверчиво спросила наиболее смелая первогодка, которая по совместительству являлась старостой этого класса.       Образовавшаяся у неё за спиной толпа из остальных участников действа будто бы слиплась в одну громадную биомассу, из-за чего потеряла способность пользоваться речью и теперь могла лишь настороженно всматриваться мне в лицо, отчаянно выпучив разномастные глаза.       Кажется, кто-то успешно убедил их всех в том, что я монстр, на досуге пожирающий людей. И, кажется, я даже знаю, кем был этот «кто-то».       — Мао, я когда-нибудь вру? — спросила я, осторожно спрыгивая с парты, которую оккупировала сразу же, как зашла в чужой кабинет.       Подпиравшая до сего момента стенку Мао подняла голову и посмотрела прямо на меня. Потом на доведённых до состояния нервного трепета первогодок. И снова на меня. Затем эффектно, как умела только она, поправила круглые очки на переносице и лукаво заявила:       — Разве что по праздникам.       Вру я, как правило, часто и много. Но что-то авторитетное заявить было надо. Удивительно только то, что планеты в далёком космосе именно в этот момент выстроились в нужную конфигурацию и Ягира поняла меня без лишних острот. Для неё это феноменально.       — Но сегодня обыкновенный четверг, — заметила я, отряхивая юбку от невидимой пыли и снова обращая взгляд на притихших девочек. — Мне правда всё очень нравится. Честно, так держать!       Первогодки «оттаивали» буквально на глазах, и мне на секунду показалось, что я слышу, как в их головах рассыпается кропотливо созданный Котобуки образ меня в качестве отъявленного тирана. Я почувствовала, как губы начали расползаться в победной ухмылке, и бросила все силы на то, чтобы сохранить их в расслабленном состоянии.       — Мы рады, Такаги-семпай! — заголосила активистка Чигуса, фамилию которой я к стыду своему вспомнила только к концу диалога. — Спасибо, что уделила нам время!       И поклонилась. Следом за ней в поклоне согнулись и другие девушки.       — Спасибо, Такаги-сан!       — Ты такая добрая!       — Благодарим за поддержку!       Пока я судорожно пыталась сообразить, за что именно на меня вывалился этот шквал признательности, а Мао беззвучно хихикала, вновь прилепившись к стене, время продолжило беспощадно сокращаться, и то совсем не являлось чем-то хорошим.       — Тогда я жду от тебя список занятости класса и приблизительный план растрат, Чигуса, — напомнила я, двигаясь в сторону двери. — А там разберёмся с бюджетом.       Привычным жестом схватив Мао за руку, я потащила её за собой из класса.       — До встречи, Такаги-семпай!       Обернувшись, я махнула девочкам на прощанье и, наверное, слишком резво начала удаляться по коридору прочь. Мао, которой потребовалось полминуты, чтобы подстроиться под заданный темп, вырвалась из моей хватки и сама пошла наравне.       — Я знаю, что говорила это сто раз, но скажу в сто первый, — когда мы были уже далеко от кабинета первогодок. — Из тебя вышла бы отличная актриса, Мику. Бросай студсовет и иди в театральный кружок.       Я закатила глаза.       — Что, совсем непохоже на правду получилось?       — Похоже. Не знай я, что единственным твоим желанием было ретироваться куда подальше, даже поверила бы, что тебя заинтересовала идея этого караоке.       — Это не просто караоке, а кафе-караоке, — поправила её я, пародируя Чигусу и поднимая палец вверх.       Быстро перебирая ногами, мы миновали лестничный пролёт и завернули в новый коридор. Комната студсовета приняла нас, как родных. Что в принципе так и было, хотя бы потому что конкретно я проводила здесь большую часть своего дня. Статусом положено, так что жаловаться не на что.       — И ты конечно же думаешь, что у этого кафе-караоке есть шансы на успех, — усмехнувшись, спросила Ягира, открывая святую святых нашего коллектива — ящик, в котором хранилась дорогая сердцу каждого коллекция чайных чашек.       Я грузно упала на любимый скрипящий стул и по привычке сладко потянулась. На глаза попался циферблат часов. Я сразу вспомнила, куда так спешила, и настроение стремительно поползло вниз. Подцепив носком туфли стоявшую у ножки стола сумку, я начала собираться.       — Да без понятия, на самом деле, — бесхитростно ответила я, одним движением собирая разложенные на столе тетрадки в стопку. — Такое раньше не делали, так что за результат не ручаюсь. Но они отнеслись к идее с энтузиазмом, так что пусть устраивают.       Хозяйственная Мао уже присела на корточках перед стареньким кулером, набирая себе кипяток. Видеть, что я делаю, она не могла даже с помощью очков, зато мне открывался чудесный вид всей её тощей спины, на которой лежал длинный, перехваченный резинкой под затылком хвост.       — А знаешь почему не делал? — отозвалась Ягира. — Потому что с вероятностью в девять десятых эта идея не выполнит главную задачу фестиваля. Неинтересно девушкам смотреть на то, как другие девушки распевают песенки и разносят всем кофе. На такое только парни ведутся.       Я закинула школьную сумку на плечо и вышла из-за стола.       — Чего же так критично? — фыркнула я, будучи совсем чуть-чуть задетой, ибо в своё время такая атмосфера меня бы привлекла. — Ну не получится, так не получится. Обслужат заглянувших на фестиваль парней, всё равно у нас их встретишь не часто.       Академия Окамида — старшая школа исключительно для девушек. Как по мне, отличное место для того, чтобы сосредоточиться на учёбе и не выворачивать себе внутренности от приступов любовной чепухи. А если ещё и посвятить себя работе в студсовете, то парни к тебе на расстояние пушечного выстрела подходить перестанут. Это подтверждённый мною опыт. Однако подавляющая часть наших студенток всё-таки умудрялась находить себе время, чтобы томно повздыхать об отсутствии личной жизни. Словом, бездельников видно сразу.       — Ладно, — махнув свободной рукой, согласилась Мао, поднимаясь на ноги и поворачиваясь ко мне. — Живых парней в школе они реально потом нескоро увидят. Пусть цветёт, пока зелено.       — Говоришь как сорокалетняя тётка с опытом из трех разводов, — легко подколола её я.       — В любом случае опыта у меня больше, чем у тебя, зубрила, — не осталась в долгу Мао. — Тебе чай, кофе?       В следующую секунду она заметила у меня на плече сумку и сама всё поняла, но я все равно ответила:       — Ничего, я не успеваю. Куплю на станции сок и буду страдать.       Мао с пониманием и издёвкой закивала головой.       — Какие жертвы, Мику, а ради чего всё?       — Ты прекрасно понимаешь, что меньше всего на свете я хочу туда ехать, — буркнула я, сложив руки на груди.       Ягира осторожно припала губами к краю нагревшейся от чая чашки, сделала небольшой глоток и иронично вздохнула:       — Ты же идёшь знакомиться с ухажёром своей возлюбленной сестрёнки, практически званый ужин! Откуда такая чёрствость, Мику?       Договорив, она по-своему драматично вскинула тёмную бровь. Да, вот о чём я и говорила. Идти в театральный нужно как раз-таки не мне, а самой Мао. Ибо людей она выбешивает профессионально. Или это действует только на одну излишне впечатлительную меня.       — Рояль выкатишь сама или тебе помочь? — только и спросила я, подняв на подругу скептический взгляд.       — И красную розу, ассистент, красную розу не забудь! — не сдержав смешка, махнула рукой Ягира. — Лети, моя пташка. И не буянь там особо, а то Хиде-чан точно расстроится, если ты её благоверного на первой же встрече в лепёшку размажешь.       — Она знала, на что подписалась, — пожала я плечом, уже стоя у порога. — Не уничтожай нашу крепость без меня, а то Котобуки всё свое внимание переключит на тебя!       — Ты всегда будешь занимать особое место в её большом сердечке! — услышала я, прежде чем дверь студсовета с хлопком закрылась у меня за спиной.       Вечер выдался жарким и безветренным. Любой приезжий человек удивился бы такой переменчивой погоде, ведь ещё вчера лил пусть по-осеннему тёплый, но всё же дождь. Однако для жителей Хиого такие капризы атмосферных явлений воспринимались как нечто само собой разумеющееся.       Я стояла на ближайшей к школе станции, вглядываясь в пронзительное голубое небо над головой и опустошая через трубочку пачку нагретого (вот же жизненная несправедливость!) апельсинового сока, когда мой телефон тихонько пискнул, оповещая о новом сообщении. Даже не посмотрев на дисплей, я сразу поняла, кто был его отправителем.       «Привет. Ты же не забыла, да?»       С таким таймером, как Хиде, забыть что-то в принципе нереально. Если ей что-то понадобится, она присядет на уши и будет выносить мозг до последнего, пока ты не сделаешь всё от тебя требующееся.       Я недовольно зыркнула на электронное табло часов, зябко поёжилась и повертела головой в разные стороны, сетуя на отсутствие нужного поезда. Ехать отсюда до Инаризаки прилично, но пока что меня успокаивал факт того, что до окончания тренировки сестры было ещё около сорока минут. Будем надеяться, успею.       «Еду».       Немногословно, зато понятно. Ей этого будет достаточно.       Забавная вещь, но в течение последних полутора лет каждый человек, который знакомился со мной, больше всего интересовался одним-единственным вопросом. Стоит кому-нибудь хоть раз копнуть глубже в мою биографию, как у меня начинали выпытывать определённую вещь.       Почему мы с Хидеко учимся в разных школах?       С одной стороны, я могла понять такие вспышки интереса. В общественном сознании давно укоренилась мысль, что родственники обычно учатся в одном заведении. Особенно если это школа. Особенно если родственники эти одногодки. Особенно если живут под одной крышей. Поэтому вопрос про сестру был более чем оправданным.       С другой же стороны…       Да неужели всем было настолько это интересно?!       Я вообще предпочитала не проливать кому-либо свет на отношения с Хиде. Моим одноклассникам это было не нужно, ребятам из студсовета тем более. Самые близкие друзья всё знали и без моих объяснений — ярким примером тому была Мао. Другие же… Я честно стараюсь быть сдержанным человеком, но в моменты, когда докучают такими вопросами, у меня буквально отказывают тормоза.       Тем более, мне всегда нравилось в каком-то плане разделять семью и учёбу. Приходя домой с больной от духоты головой и распухшими от длительной ходьбы ногами, я чувствовала себя в некоторой степени защищённой. Никаких напоминаний об уроках, никаких крикливых первогодок в комнате совета, никакой истерички Котобуки, мечтающей скинуть тебя с места президента в любую минуту. Как в коконе. Это было круто.       Но не сегодня. В этот вечер я, пройдя испытания недосыпом, сломанным кондиционером и бумажной волокитой, ехала на другой конец железнодорожной ветки, чтобы познакомиться с новым парнем своей сестры. Повторюсь, хотелось мне этого так же сильно, как собака нуждалась в наличии пятой лапы.       Ни для кого из моего окружения не было секретом, что личная жизнь Хидеко складывалась куда лучше моей. Точнее, у неё она хотя бы складывалась, в отличие от меня. В первый раз Хиде, прогуливающаяся за ручку с парнем, была замечена мной в конце нашего второго года в средней школе. Сначала меня это слегка задело. Накатила небольшая депрессия — скорее простое негодование — на тему того, что лихорадка влюблённости добралась даже до неё, а меня обошла стороной. Но я быстро взяла себя в руки и затопила всю эту дурь своим самым действенным методом. По результатам итогового тестирования в том году я стала первой на параллели.       С этой своей реальной страстью Хиде рассталась ближе к летним каникулам. Были и слёзы, и сопли, и свойственная молодым девушкам апатия ко всему живому. Не знаю, насколько сильно тогда закрутилось, но домочадцы говорили, что ловили их тискающимися у порога нашего дома. Крайне безалаберные попытки уединиться, мне кажется. С тем парнем я официально говорила только один раз, когда Хидеко представила нас друг другу. Он был чуть старше, поэтому после их расставания мы никогда больше не встречались. А жаль, руки у меня чесались разобраться ещё долго.       Красавчик Ринноске появился спустя полгода. Красавчиком я его называла за весьма специфичную причёску, практически полностью закрывавшую левую половину лица. С ним Хиде познакомила меня буквально на их первом свидании — ситуация вышла очень комичная. Эти отношения продлились дольше предыдущих, но всё равно в старшую школу сестра поступала уже со статусом «свободна».       Так что это превратилось в какую-то традицию. Вопреки моей своеобразной замкнутости, Хидеко наоборот всегда стремилась поделиться чем-то с кем-то. Ей было важно одобрение, и чаще всего она довольствовалась моим. Я, к удивлению, не отказывалась, всё-таки знакомство со всеми потенциальными обидчиками Хиде было в моих интересах. Только я удостоена неотъемлемых прав её обижать, а кто осмелится посягнуть на них, должен отправиться на неотложную встречу с моей истерикой.       Да, я хорошая сестра, знаю.       Но в этот раз всё сложилось иначе. И когда я насторожилась, было уже поздно метаться.       Во-первых, где-то в середине прошлого года Хидеко внезапно заявила, что подала заявку на вступление в волейбольный клуб. Как выяснилось, в мужской, в качестве менеджера. Стоило заметить, что в волейбол она отродясь не играла. А зная её уровень физической подготовки, я сомневалась, что уроки физкультуры в Инаризаки смогли положение хоть как-то поправить. Тогда я закрыла на это глаза. Для Хидеко свойственно менять свои предпочтения со скоростью и неожиданностью флюгера. При поступлении в среднюю школу она записывалась в клуб рисования, но долго затея не прожила. Я была уверена, что с волейболом сложится так же.       И очень сильно удивилась, когда узнала, что в январе она вместе со своей командой уезжает в Токио на какой-то там свой национальный турнир.       Хидеко выглядела довольно счастливой в этом волейбольном клубе. И, поговорив однажды с мамой поздним вечером на кухне, я решила даже не пытаться в этом разбираться. Всё-таки сама не любила, когда мне лезли в душу. А если будет что-то чрезвычайное, Хиде обязательно расскажет. Она всегда так делала. Матушка ласково погладила меня по растрёпанной макушке и хитро улыбнулась.       Мама всё поняла ещё тогда. А я даже внимания не обратила, в голове ожидаемо засели учёба и студсовет.       Правда вскрылась поздно. Очень. Вся интрига тянулась аж до нынешнего лета. Мы с Хиде валялись на диване в гостиной, смотрели какое-то реалити-шоу по телевизору и жевали приготовленную ею стряпню. В последнее время сестра светилась ярче уличного фонаря, стоявшего у нас перед домом. А когда в середине нашей словесной перепалки зазвонил телефон, Хиде отвлеклась. Посмотрела на номер и опрометью выскочила в коридор, закрывшись в ванной. Я напряглась.       Такой наглый побег во время традиционной сессии оскорблений и подколов приравнивался к государственной измене.       Вернувшись, Хиде завалилась на подушки и внешне выглядела слишком довольной и радостной. В контраст ей над моей головой будто бы сгущались тучи.       — И кто это был? — равнодушно спросила я, закинув ноги в мягких домашних тапочках на подлокотник.       — Из школы, — отмахнулась сестра.       Краем глаза я увидела, как она закусила нижнюю губу. Хиде всегда так делала, когда от чего-то увиливала. Я знала это, потому что имела такую же привычку.       — Ясно, что не из императорского дома, — буркнула я. — Колись, Хиде, что с тобой?       — Со мной? — спросила Хиде, приподнявшись на локте. — Всё отлично, ты о чём, Мику?       — Я сломаю тебе нос, если не прекратишь.       Хиде прекрасно знала, что это не блеф. Если довести меня до крайней точки, помимо разбитого носа могут нарисоваться вырванные волосы, подбитые скулы и разорванная одежда. Хотелось бы сказать, что в детстве мы часто дрались. Но нет. Мы продолжали делать это до сих пор. Прямо как пятилетние мальчишки.       — Обещаешь не орать? — тихо спросила она, сосредоточенно глядя в потолок.       — Не обещаю.       Сестра нахмурилась. Будто бы правда ожидала, что я могу такое пообещать. Я никогда не ручаюсь за то, что могу не выполнить. Это так, на заметку.       — Есть один парень. И мы встречаемся.       Я резко села и, согнув ноги в коленях, придвинула их к себе. Первой реакцией на запоздалую новость было настоль глухое безразличие, что мне стало плохо. А потом я поняла, что плохо мне стало из-за поднимающейся волны досады и грусти. Почему-то в тот момент я почувствовала себя как никогда преданной, будто нож в спину воткнули.       Я всё же закричала. Хиде закричала в ответ. Правда уже через три часа после нашей ссоры призналась, что моя злость была оправданной. Я смутилась, покраснела, начала заикаться, и мы чуть снова не поругались. На том тему решили временно закрыть.       Путём ненавязчивого расследования (я же уважаю чужую личную жизнь) мне удалось выяснить, что встречаться они начали за несколько дней до признания Хидеко. Неудивительно, что из-за наплыва эндорфинов сестра не выдержала и так легко проболталась. Но при всей своей дедукции, я ничего не смогла разузнать про самого парня. Хиде будто бы намеренно сделала себе установку ничего о нём не говорить. И когда даже мой проверенный источник информации в Инаризаки отказался работать, я пустила всё на самотёк и пошла готовиться к триместровым тестам. Всё-таки единственной вещью, имеющей возможность остудить мой пыл, была учёба.       За лето я как-то смирилась с существованием у сестры нового парня. Время сделало своё дело, и от былого всепоглощающего гнева осталась лишь дремлющая где-то под кожей обида. Но буквально в последний вечер летних каникул в голове Хиде что-то внезапно щёлкнуло.       — У тебя будет время на этой неделе приехать ко мне в школу?       — А я там что-то забыла? — наилюбезнейше спросила я в ответ, открывая холодильник в поисках молока.       — Хочу познакомить вас, — быстро выпалила Хиде.       Найденным молоком я поперхнулась. Причём так, что сидевшей за столом сестре пришлось бросить свой йогурт и бежать выполнять комплекс похлопываний по спине. Добрая часть пола оказалась залитой, но в тот момент меня мало волновал порядок на кухне.       — Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Хидеко, поднимая практически пустой тетрапак.       — С чего это ты решила его обнародовать? — приводя дыхание в норму, спросила я.       Хиде опустила взгляд и как-то неуверенно поджала плечи.       — Ну… Ты же в любом случае меня убьёшь, да? Нет смысла больше оттягивать.       Когда я пересказала эту историю Мао, подруга вдруг отодвинула от себя стопку предложений из школьного ящика и сосредоточенно сложила руки вместе. А потом пристально посмотрела мне в глаза и сказала, что на этот раз всё, кажется, серьёзно.       Я до сих пор готова молиться чему угодно, лишь бы она ошибалась. Людям свойственно бояться того, что им неизвестно. А определение «всё серьёзно» на страницах личной жизни Хиде было для меня такой же мистической загадкой, как и история Стоунхенджа для человечества. Так что пусть всё будет как раньше — повстречаются пару месяцев, разбегутся, сестра пострадает недельку, а потом вернётся в привычное русло.       К несчастью, над ходом дальнейших событий власти не было даже у меня. Думаю, теперь понятно, почему я так не хотела ехать в чужую школу. Потому что всего этого мне ещё не хватало. Шла только первая учебная неделя, а у меня уже накопилось забот выше нормы. Один только школьный фестиваль, который с весны не давал дышать, чего стоил.       Дорогу до Инаризаки я прошла без приключений. К счастью, в длинный перечень моих постыдных талантов не входил топографический кретинизм. Да и в школе сестры я как-то бывала. Почти полтора года назад, но бывала. А моя память такие вещи хранит почему-то даже лучше, чем наша с Хиде бабушка свои соленья.       К тому же около входа в школу меня ждал сопровождающий. Высокий, худой и бледный столб органического происхождения смотрел себе под ноги, сгорбив спину и скривившись так, что ни одна персона в этом бренном мире никогда не признала бы в нём баскетболиста.       Впрочем, обычный внешний вид Озаки Юго.       — И я рада тебя видеть, Юго! — крикнула я в ответ его молчаливому настроению и протянула другу руку.       Юго посмотрел на меня излюбленным колючим взглядом, осторожно хлопнул своей ладонью по моей, и я снова неосознанно поразилась тому, какой же детской казалась моя кисть на фоне его длиннющих пальцев.       — Ты слишком жизнерадостная для президента студсовета, Микуру, — решил Озаки.       Юго оставался единственным моим близким приятелем, который продолжал обращаться ко мне посредством полного имени. Хиде постоянно шутила, что во многом из-за него я ещё не забыла, как меня в действительности зовут.       — Лучше бы сказал, что для того, кто из Окамиды приехал в Инаризаки, — хмыкнула я, наконец заходя на территорию школы. — И кто ел в последний раз в обед.       Озаки посмотрел на меня так пронзительно, что мне показалось, будто бы невесть откуда взявшийся холодок коснулся костей. Ему бы рентгеном в больнице работать с такими навыками, честное слово.       — Соберёшься падать в обморок — я тебя ловить не буду, — отвернувшись, заявил друг.       Я устало вздохнула.       — Это было два года назад, а ты всё ещё вспоминаешь.       — Потому что за эти два года твоё потребительское отношение к собственному здоровью ни на йоту не изменилось.       На первый взгляд, Озаки был всего лишь брюзгой, но его настоящие друзья понимали, что это не так. Лично я упорно считала, что он похож на жеод. Такой же серый и холодный камень, внутри которого внеземным мерцанием переливалась сотня потрясающих человеческих качеств. Например, заботливость, присущая, казалось бы, только ему. И это считалось настоящей изюминкой нашего Юго.       — Прекрати, — отмахнулась я, шагая рядом с Юго по асфальтированной дорожке. — Лучше скажи, насколько всё плохо.       Озаки немного помолчал. Он и работал моими ушами в Инаризаки, через которые я тщетно пыталась сделать подкоп к новому парню Хидеко. Но Юго почему-то упорно отказывался сообщать мне какую-то информацию, как заведённый повторяя, что это для моего же блага. Не знаю, что там могло бы повредить моему ментальному здоровью, но у меня было настойчивое ощущение, что Хиде не просила его так говорить. Значит, Юго решил так сам. А от этого становилось в разы страшнее.       — Честно? Хуже и быть не могло.       Вот тут я окончательно потерялась. Для успокоения души я ждала от Озаки диаметрально противоположный ответ. Но Юго совсем не выглядел так, словно шутил. Он вообще редко юморит.       — И что… С ним не так? — напряжённо спросила я.       — Я не знаю, с чего начать.       — Давай с того, почему ты вообще отказывался мне о нём рассказывать.       — Заранее понимал, что тебе не понравится.       — Хиде вчера пяткой в грудь била, доказывая, что он очень хороший.       — Она всегда так говорит, чтобы всё пошло по плану. Это же Хидеко.       Его правда. Мою сестру тяжело назвать интриганкой, но, напомню, если в голову ей что-то взбрело, она добьётся этого любыми способами. Ещё одна черта, которая выдаёт в нас родственников. Однако был ли у меня смысл менять свои планы? Я уже проделала такой путь, чтобы встретиться с этим загадочным ловеласом. Обратной дороги нет.       Озаки завёл меня куда-то за учебный корпус — отметку, служившей пограничной чертой моих познаний о территории Инаризаки, и остановился прямо перед бетонным крыльцом огромного спортивного зала.       — Жди здесь, — бросил он мне, поднимаясь на первую ступеньку.       — У них же, кажется, уже закончилась тренировка, — заметила я, сверяясь с часами.       — Обычно их тренер уходит не сразу. Тебе так надо с ним сталкиваться?       Я поднесла руку к губам и задумалась. Конечно, в случае чего Юго и Хиде меня прикроют, но попадаться на глаза местным учителям всё равно не хотелось. Мало ли до каких габаритов могут разрастись слухи. А от представления Котобуки, нашёптывающей новичкам сюрреалистичную сказку о главе студсовета, которая прокралась в чужую школу со злым умыслом, меня натурально передёрнуло.       — То-то же, — хмыкнул Озаки, заметив, как я попятилась ближе к стене спортивного комплекса.       Юго скрылся за массивной железной дверью, а я зябко обхватила себя за плечи и начала с крайне заинтересованным видом разглядывать примятую траву под ногами. Ситуация складывалась не очень приятная. Я приехала к чёрту на кулички, мой желудок настойчиво требовал чего-то, помимо залитого в него сока, а друзья будто бы — почему будто бы, если так и есть — сговорились и нагнетали атмосферу.       Хотелось домой. Мне просто очень хотелось домой.       Сообщение от Мао оказалось самым перспективным вариантом, на который можно было переключить своё раздражённое внимание.       «Как там, на территории парней и любовных интриг? Пока никого не убила?».       Я немного усмехнулась. Почему я удивляюсь тому, что истеричкой меня выставляет какая-то Котобуки, если тем же с не меньшим успехом промышляет лучшая подруга?       «Нет, но крайне к этому близка».       Ответ пришёл так быстро, словно Ягира заранее знала, что я ей напишу, и просто выжидала нужный момент.       «Держи себя в руках, я правда не хочу прятать от Хиде труп».       «Иди к чёрту, Мао».       «Как раз набираю ему сообщение».       Короткая переписка меня подбодрила. Стало даже немного забавно: чего это я так вдруг так стушевалась? В первый раз с парнем Хидеко знакомлюсь? Да, с тем, которого так старательно укрывает не только она, но и Юго, впервые… Однако факт-то оставался фактом — не на расстрел же меня ведут. Рано ещё умирать, фестиваль только через два месяца, а до выпускных экзаменов вообще как до США вплавь.       Занятая своими мыслями, я не заметила, как дверь спортивного зала вновь хлопнула. Но теперь на верхней ступеньке стоял не Озаки.       — Мику? — осторожно окликнула меня сестра, и я подняла голову на её голос.       На ней был этот треклятый спортивный костюм, который она стащила у меня в начале этого года и из-за которого мы целую неделю ругались как кошка с собакой. Помимо того Хиде кидала его в стирку чаще, чем все остальные вещи, а потом предъявляла выводящие меня из себя претензии, если кто-то не отправлял его первоочерёдно в стиральную машинку. Чаще всего это была я, и делала я это из принципа. Есть теория, что сёстры Такаги просто обожают доводить друг друга до ручки.       — Мику, Мику, — сварливо подтвердила я, поднимаясь по лестнице к ней.       Хидеко бросила на меня беглый взгляд, быстро сжала в кулаки пальцы и снова их расслабила. А потом хитро усмехнулась и, склонив голову набок, произнесла:       — Ты опоздала, мы закончили ещё двадцать минут назад.       И именно в такие моменты мне просто непреодолимо хотелось её треснуть. Лицом. О кирпичную стену. Желательно пару раз, чтобы хватило на профилактику. Потому что часы показывали ровно то время, в какое вчера она попросила приехать.       — Сейчас ты превратишься в паштет, — без каких-либо преамбул сказала я и поправила манжеты рукавов.       Несмотря на то, что Хиде жила со мной под одной крышей целых шестнадцать лет, никаких рефлексов не хватило ей, чтобы уклониться от фирменного скоростного щелчка в лоб. Правда обычным щелчком это назвать язык не поворачивался — в маленький точёный удар кончиком пальца я вложила столько силы, чтобы Хидеко сразу прочувствовала всю мою усталость. Она сдавленно ойкнула и отшатнулась.       Из высоко собранной причёски сестры выпала коротка рыжая прядка. Хиде быстро заправила её за ухо и, развернувшись, поманила меня за собой.       — Я просто понадеялась, что ты придёшь заранее.       — Бери в учёт расстояние между нашими школами. Хотя бы ради разнообразия, — хмыкнула я, тяжёлой походкой топая за ней следом.       — У тебя хорошее настроение, — как бы между делом заметила сестра.       Ага, просто, чёрт тебя побери, превосходное.       Хидеко заставила меня переобуться и благосклонно предоставила свою запасную пару кроссовок. Я же увидела в этом очередной предлог потянуть время.       — Заколебали со своими интригами, — буркнула я, зашнуровывая правую ногу.       — Интригами? — наигранно невинно уточнила Хиде, подняв брови.       — Если твой новый протеже не окажется отморозком, издевающимся над котятами, я буду скорее разочарована, чем обрадована.       Хиде помолчала.       — Нет. Ему нравятся котята.       — А мне не нравится он. И это исключительно ваша с Юго заслуга. Точнее, результат ваших с ним стараний.       Сестра вздохнула так тяжело, будто ей на плечи опустился целый мир.       — Наверное, это всё потому что мы знаем тебя, Мику. И знаем, из-за чего ты можешь вспылить.       — Мне уже пора начать крушить стены?       Когда с кроссовками было покончено, мы пошли дальше. Остановившись у нужного, как я поняла, зала, Хиде положила обе кисти на ручку двери, повернула ко мне лицо и выдавила такую жалобную улыбку, что мне стало тошно. Тошно видеть такое на её лице.       — Пожалуйста, просто не руби с плеча. Хорошо?       Хотелось ответить что-то вроде «плохо». Хотелось что-нибудь от души пнуть, думаю, Хидеко приняла бы и такой ответ. Но я же хорошая сестра. По крайней мере пыталась таковой быть. Поэтому пришлось сделать глубокий вдох через нос и едва заметно кивнуть.       С той самой секунды и начался настоящий цирк. Когда я позже прокручивала произошедшее в голове, то понимала, что именно тогда надо было бежать. Или вообще не приезжать. Сидеть в студсовете и не высовываться оттуда до конца года. Радоваться тому, что Хиде не знакомит меня с тем парнем.       Может быть, тогда от этого и получилось бы спастись.       Но я это я, поэтому порог чужого спортзала мы перешагнули вместе. Путь спасения из самой противной истории в моей жизни оказался отрезанным, а я это заметила только пару месяцев спустя.       По залу разносился гул мальчишечьих голосов. Видимо, ребята убирались после тренировки. Осторожно выглянув из дверного проёма, я сразу включила свой внутренний радар и начала уличать каждого встречного в роли парня моей ненаглядной сестрицы.       Кого искать? Я же ничего о нём не знала. Кроме того, что к детёнышам кошачьих он относился, кажется, вполне одобрительно. В остальном ячейка моей памяти, которая касалась этого индивида, была абсолютно пуста. Я даже отдалённо не представляла, за что могла бы его невзлюбить!       В какую-то секунду в радиусе моего зрения оказался Юго. Он стоял в углу зала и изо всех сил выдавал себя за спортивный инвентарь, который шумные и хорошо сложенные волейболисты забыли затолкать в подсобку. Встретившись со мной взглядом, он скривил губы. Думаю, Озаки оставался рядом, чтобы на всякий случай успеть меня скрутить. Хидеко всегда справлялась с этим из рук вон плохо.       — Пойдём, — шепнула мне сестра, вдруг схватив за запястье.       Я вздрогнула от этого неожиданного физического контакта и послушно поплелась за ней по пятам.       — Такаги-сан, мы с Косаку начнём убирать сетку, хорошо? — обратился какой-то парень, подошедший с боку. — Такаги-сан?..       И ожидаемо остановился на месте, начав пожирать глазами то меня, то Хиде. Стандартная ситуация. При первой встрече так делают абсолютно все без исключения.       Но вместо обычного раздражения я чувствовала… Наверное, всё же неловкость. Зачем ей понадобилось знакомить нас здесь, в заполненном третьими лицами зале, если это можно было провернуть в более приватной обстановке?! Хотя всё было очевидно. Раз Хидеко беспокоилось, что я могу вспылить, она рассудила, что на глазах незнакомых людей у меня не хватит сил нанести большой урон. В таких обстановках я практически всегда себя неосознанно ограничиваю. И всё же в целях предосторожности Юго остался. Насколько же всё могло быть плохо?..       Понимая, что на моё лицо бесстыдно пялятся, я каждой клеточкой тела ощутила, как начала нездорово бледнеть.       — Только аккуратнее, чтобы не было как в прошлый раз, хорошо? — ответила Хиде, будто бы совсем не заметила озадаченного взгляда своего же волейболиста.       Повисло молчание — тяжёлое и густое, как мёд. Парень смотрел на нас чуть ли не осатанело. Потом наконец «отвис», часто поморгал и снова разлепил тонкие губы.       — Такаги-сан, а…       — Моя сестра, Микуру, — выпалила Хидеко, подняв вверх наши переплетённые руки. — Похожа, да?       Отличная шутка, Хиде. Просто десять из десяти.       — Безумно, — произнёс волейболист, лицо у него постепенно начало веселеть. — Каваками Кацуро, первогодка, доигровщик. Приятно познакомиться, Такаги-сан!       Его протянутую руку я пожала на автомате и пришла в себя только тогда, когда Хидеко потянула меня дальше. Отходя, я услышала, что Каваками Кацуро будто бы громко усмехнулся за моей спиной. Посмеяться действительно было над чем. Только я об этом ещё не знала.       В конце концов мы дошли до дальней двери, где хранился инвентарь. К тому времени на нас обернулись все, кому не лень. Внутреннего равновесия мне это не добавляло. Хиде, словно так и надо было, выпустила меня из хватки и, заглянув в кладовую, кого-то позвала. Имя я не расслышала, но когда на её зов вышел высокий незнакомый парень, мне вдруг без лишних пояснений стало понятно.       Точно он.       При виде шапки осветлённых волос я сглотнула, почему-то вспомнив фотографии модниц когяру. Самое смешное, что ни накладных ресниц, ни вырвиглазного макияжа, ни наклеек для лица я не увидела. Но сознание для чего-то продолжало подбрасывать ассоциации с небезызвестной субкультурой японских старшеклассниц.       Отлично. Если Ринноске был Красавчиком, то этот для меня стал просто Когяру-куном.       — Атсуму, это Такаги Микуру, моя любимая сестрёнка, — восторженным тоном представила меня Хидеко, пристроившись к парню с плеча. — Мику, это Мия Атсуму. Рада вас наконец познакомить!       Её слова сразу показались каким-то ненужным дополнением на заднем плане. Мы с Атсуму неприкрыто разглядывали друг друга. У каждого была своя цель: я пыталась понять, почему он должен был мне не понравиться, а он… Видимо, просто не ожидал, что я выгляжу вот так.       Интересно, какого это, внезапно узнать, что у твой девушки есть абсолютно идентичная по внешности сестра?       Атсуму улыбнулся, обнажая ряд белых зубов. Таких белых, что мне на секунду показалось, словно я попала на съёмки рекламы какой-нибудь зубной пасты.       — А ты умеешь удивлять, Хиде-чан, — от одного звука его голоса я почувствовала, словно мне в желудок упало что-то тяжёлое. Плохой знак. Ничего хорошего такое не предвещает.       Не сводя с меня взгляда, Хидеко улыбнулась.       — Я… Это правда случайно вышло!       Атсуму снова посмотрел на меня хитро прищуренным взглядом, и мне вдруг стало ещё неудобнее, а ведь, казалось бы, куда дальше-то. Я никогда не называла себя особо общительной, но едва ли впадала в реальный ступор при знакомстве с новыми людьми. Теперь в силу своей растерянности, навеянной интригами Хиде и Юго, мной можно было иллюстрировать самого забитого интроверта. Я так и видела эту потрясающую картинку: глаза широко раскрытые, лицо белое, растрёпанные волосы торчат в разные стороны.       — Мне кто-нибудь… — решила подать голос я, так как устала ничего не соображать, но меня нагло перебили.       — Саму! Где ты там копаешься?!       Плохо поступаешь, Когяру-кун. Очень плохо. Вся твоя карма с этого момента начала увлекательное путешествие в минус.       Мне было абсолютно ровно, кто такой Саму и почему он так долго копается, но когда из глубины подсобки раздался уже откуда-то знакомый тембр, в живот словно накидали больше камней.       — Что ещё тебе от меня понадобилось?       Второй голос был вдвое тише, звучал устало. Я примерно так же отвечала на приставания Хидеко, которые та начинала до десяти утра. И когда так называемый Саму вышел в зал, посмотрел сначала на окликнувшего Атсуму, а потом встретился со мной, я наконец всё поняла.       Будто бы нашлись нужные, идеально подходящие друг другу кусочки паззла. И сразу стало ясно, почему так старался Юго, почему так затягивала Хиде. А я отыскала ответ на свой недавний вопрос. И готова его озвучить.       Узнать, что твоя девушка имеет абсолютно идентичную внешне сестру, убого. Но не так же, как узнать, что эта самая сестра нашла себе парня, у которого тоже был свой близнец.