Под шерстяным одеялом

Я снова был здесь. В её небольшой, двухэтажной художественной студии. Все осталось на своих местах. Картины, кисточки, тетрадки даже книги. Сейчас все кажется таким волшебным, солнце освещает её незаконченные рисунки и вот на столе карандаш так и не заточенный, как нужно, как она любила. Любимый клетчатый, старый плед на кресле, кожаная сумка рядом, будто она только что кинула её здесь. Поворачиваюсь к деревянным ступенькам, которые ведут на второй этаж — её спальня. Я иду туда не спеша, мне бы улыбнуться, да вот ком в горле не даёт даже вздохнуть. Смятые простыни, пачка сигарет и её дневник. Светло оранжевые обои разрисованные звёздами, увядшие ромашки в вазе. Я застываю на пороге не в силах подавить слёзы. Все ещё жду, когда она выйдет с балкона в моей черной рубашке и мягко улыбнется, сверкая синими глазами и я снова скажу, что принес ужин. Делаю шаг, сразу замечаю на пыльном столе нашу фотографию и жадно втягиваю воздух. Она здесь счастливая и такая красивая в бежевом сарафане, я же как всегда нахмуренный и губы плотно сжаты. Каким же я был дураком. Где же ты сейчас? Боже…я так хочу быть рядом. Падаю на стул и хватаюсь за голову. А солнце светит ещё ярче и ярче будто насмехаясь надо мной. В её спальне оно всегда светило ярче… Я уже наслаждаюсь этой болью, каждый раз возвращаясь сюда. Я уже знаю, что зелёный шарф и черная толстовка до сих пор хранит её запах, я знаю все её мысли из дневника наизусть, я знаю, как она ждала меня каждый раз, когда я не сдерживал себя. Я помню в мельчайших деталях её привычки. Она не любила крепкий чай, но всегда пила черный. Она рисовала всегда и где угодно, я часто вытаскивал карандаши из золотистых волос. Она краснела, когда я шутливо ругал её. Она не спала ночами. Она заламывала пальцы и кусала губы, когда была готова расплакаться. Она сбегала ночью из моих объятий лишь бы я не видел, как ей плохо и как она за улыбкой скрывала грусть, обиду, отчаянье. Ей нравился огонь и солнце. Ей нравилась моя темная сторона. И она всегда носила, тот кулон, который я купил ей в нашем совместном путешествие. За что она меня так любила? Беру в руки фотографию, рассматриваю. Мне нравилось слушать все новые и новые истории об узорах на её теле. Улыбаюсь, когда вспоминаю как она решила спрятаться здесь от меня. И как долго не моргая смотрела прямо в глаза, что-то обдумывая и все равно простила меня. Я всегда знал, что ей тяжело справляться с эмоциями, людьми и с собой. Я всегда знал, что она срывается и режет руки. И я никогда не говорил с ней об этом, а она улыбалась будто так и должно быть. Она никогда не говорила о своих кошмарах, но я знал, что если бы спросил то получил ответ. Она доверяла мне. Я до сих пор помню, как заворачивал ее в одеяло и забирал альбом, она доверчиво прижималась словно кошка… Моя кошка. Нет, мой котёнок, который всегда говорил, что её компас счастья указывает на север…а я не успел её спасти и всю жизнь буду жалеть об этом, и всю жизнь буду любить, и снова буду приходить сюда и каждый раз срывать с её фотографий черную ленту. Она жива. Она все ещё в моём сердце и в моей памяти.