Черное золото на кровавой заре

Песня для главы: teqkoi - you broke my heart again

«Оставь меня…» Тихий шепот во мгле ночи казался слишком громким, а сам хозяин домика смотрел пустым взглядом на догорающую свечу. И, только накрывая пылающий огонек ладонью, то в ту же секунду сквозь тонкие пальцы лекаря просвечивался огонек, который едва ли мог согреть их. Юнксу Бэй был уже тридцатое по счёту лето врачевателем маленькой деревни, которая находится близ правления Императорского величества Цзинь. И уже такую же по счёту зиму к нему ходили с разными проблемами, за спиной поговаривая о нём то, что тайные знания, запрещенные еще давным-давно, использовал по сей день. Слухи кружили вокруг молодого целителя, словно ночные мотыльки, что Юнксу прогонял сейчас от своего лица. Красивое, с тонкими изящными чертами: он был бы похож на юную деву, если бы нежность лица не искажало горе на дне янтарного моря глаз — безумное, сжигающее. Бэй-гэ видел вновь лицо Его, дьявола в золоте, змеи, чьи глаза были похожи на свои, но и в тоже время он себя не узнавал. Он не хотел узнавать. Хватало до срывающихся с хрипами и болями в горле криков по ночам, казалось, раздаваясь отнюдь не человеческим воем. И лишь с первыми лучами солнца рассудку снова возвращалась ясность. Белые одеяния лекаря и без того хрупкую фигуру делали хрусталем в свете луны. Юнксу вздрогнул, когда влага с щеки упала на грудь, отчего он автоматически обнял себя за плечи руками. Скоро рассвет, в воздухе витал запах зноя, вдалеке было слышно переливистое пение птиц, а значит вновь под слоем вежливой улыбки придётся прятать ночные кошмары. Молодой целитель сделал глубокий вдох, провожая сестрицу-луну, встречая новый день. Потянувшись, разминая окаменелые мышцы, Бэй-гэ спустился вниз, чтобы не только набрать воды из родника, которая бы омыла «следы» с этой ночи, но и для того, чтобы приготовить нехитрый завтрак. Нужно успеть до того, прежде чем он встретит первого из своих пациентов. Скорее всего опять нерадивого мальчишку Лю, что вновь подхватил занозу, или же матушку-Ксиу, которая в очередной раз будет жаловаться на боли в суставах, да и подсунет в руки лекаря несколько ароматных булочек, а то: «расхудался совсем, не одна дева на кости не глянет». Или к нему заглянет местный учитель Хи с просьбами о средстве от головных болей, что Юнксу сделал сам. Несмотря на слухи, местные уважали талант юного господина, а некоторые сватали своих дочерей, получая в ответ вежливый отказ. Сердце лекаря будто застыло, и не одна из всех этих дев не могли тронуть и одной струны его души. Оттого народ и считал его отшельником, а кто-то поговаривал о разбитом сердце завидного жениха. Но саму историю и правду не знали, ведь талантливых людей в их поселении и не сыскать, а потому и не старались докопаться до истины в прошлом лекаря. Что и было к лучшему. Как и ожидалось, с румянцем на нефритовой коже скул Юнксу принимал от своих предположенных ранее пациентов очередные порции булочек и домашнего бульона. Мужчина не знавал никого из своих родных, отца и матери и подавно: словно сгусток прошлого, как речной туман, не давал увидеть ясность и полноту картины. И потому любая благодарность и столь теплые слова или жесты приятно отзывались в груди, скрытой под слоем белоснежного ханьфу. Вторую половину дня лекарь провел среди сбора трав, для отваров, лекарств, да и для чая, что изредка мог успокоить беспокойный ум. На час Бэй-гэ задержался в раскидистым зеленоватом морем, вдыхая чистый аромат июльских луговых цветов. И звучание флейты не нарушило песни природы, наоборот сливаясь в дивный дуэт. Одинокий пастух в дали прервался от своей работы, с улыбкой слушая столь мягкий перезвон мелодии, поминая себе под нос: «Талантлив наш господин Бэй-гэ во всём», а после обещая навестить молодого человека и оставить пару горшочков крепкого вина. Упокоение души, будь оно хоть и недолгим, помогло сосредоточиться и для дел. Сегодня дева Мэй понесла ребенка, к Юнксу её привезли, когда у той отходили воды. Сам в это время молодой господин был занят переработкой трав, растирая их в кашицу глиняной ступкой: да так и бросил их, не медля подхватывая девушку. — А-Мэй, сестрица, просил же, как почувствуешь, сразу ко мне, да и вообще намного раньше было надо, так этак часов на два сюда, — несмотря на явное беспокойство в голосе, Юнксу был сосредоточен, а движения рук уверенными. — Прости меня, братец, Мэй-Мэй… — вскрик, пока почетный лекарь выгонял будущего отца за водой и тканями, раздался слишком быстро. — Не хотела беспокоить тебя. — Не говори столь глупые вещи. Ты несешь ответственность за две жизни, а это очень и очень важно. А теперь слушай меня и только меня, — мягко уложив Мэй на твердую поверхность, кивая муженьку, что вот-вот грозился потерять сознание, целитель впихнул ему в руки успокаивающий чай и отправил в другую комнату. Лишь спустя некоторое время, Бэй-гэ вышел с уставшей, но однозначно мягкой улыбкой, поклоняясь, да поздравляя семью с девочкой, перед этим наказав не беспокоить мать и ребенка на время, дав лишь её мужу возможность войти за ширму. Юнксу не переставал улыбаться этим людям, раз за разом принимая благодарности, а румянец на точеных скулах становился ярче. Усталость навалилась на плечи его, а в душе заскребло при виде заката. Приходил конец дня, а значит «Золотой демон» готовится явиться на порог к лекарю, что с замиранием сердца вслушивался, пытаясь различить среди собственного дыхания и треска поленьев в печи скрип половиц и перекатистый смех безумца.