дом

      мингю стоит на крыльце и нервно крутит в пальцах последнюю сигарету, вспоминая слова бабушки. он пытается каждый год, под каждым первым снегом, но всё равно ничего не получает, словно на нём старая картонная табличка «бракованный, не исполнять желания»       думает пару минут, перебирая все «за» и «против», выбрасывает так и не зажжённую сигарету и выходит прямо под снегопад, с придыханием шепча под нос «была ни была, последний раз»;       в соседнем доме вону готов окончательно перестать верить во все чудеса, как когда-то перестал верить в санту, но всё равно не даёт погаснуть надежде, помогающей ему вставать по утрам: что-то внутри подсказывает, что подождать осталось совсем немного       за окном всё белое, словно искусственное, слепленное из пластилина ребёнком из детского сада через дорогу. вону ловит себя на мысли, что стоит немного украсить дом, добавить разных цветов, например, немного красного и зелёного в гостиную, а в спальню тёплых жёлтых гирлянд, и собирается в магазин, набрасывая в голове примерный список нужных вещей;       они сталкиваются около витрины с еловыми венками и оба думают, что не могут просто так уйти, бросив обыденное «прошу прощения»       мингю приглашает его в кофейню неподалёку, а вону совершенно не хочется отказываться       пара чашек горячего шоколада, чизкейк и несколько часов разговоров обо всём и ни о чём одновременно, словно они знакомы уже тысячу лет, были вместе в прошлой жизни, а в этой наконец-то снова нашлись. когда на улице окончательно темнеет, снова начинает идти снег и включаются фонари, мингю неспешно собирается домой: желания покидать их небольшой островок уюта нет, кажется, если они сейчас разойдутся, то больше никогда не смогут вернуться друг к другу. вону чувствует тоже самое, останавливает, цепляясь узловатыми пальцами за руку мингю и с долей испуга смотря прямо в глаза

«не хочешь составить компанию в украшении дома? думаю, мне понадобится помощь, чтобы повесить эти гирлянды и венки»

      мингю не сомневается и секунды, сразу же соглашаясь, и улыбается, обнажая очаровательные клыки — так, что вону чувствует себя беззащитным и по-детски счастливым;       они справляются с украшениями быстрее, чем предполагали, всего за пару часов, перевернув всё в игру, полную смеха и озорных огоньков в глазах. когда стрелки часов уже приближаются к часу ночи, принимается решение сходить в ближайший круглосуточный за чем-нибудь вредным, но обязательно вкусным, ведь кимовское «только не говори, что у тебя совершенно ничего нет для перекуса во время фильма» заставляет вону надуть губы и почему-то виновато посмотреть исподлобья;       возвращаются они только под утро, когда первые рассветные лучи пробиваются сквозь пасмурное небо, а уходить с мороза, который вдруг стал таким освежающим, а не сковывающим, совсем не хочется. дома их встречает телевизор, мигая экраном ожидания, и вону быстро садится на пол перед ним, окружая себя пакетами со снеками и включая первый попавшийся фильм. приятное тепло под боком и навалившаяся усталость в какой-то момент становятся лучшим снотворным и фильм остаётся без внимания: они засыпают на полу, сквозь сон улыбаясь друг другу       в тот день, когда мингю решил в последний раз попытаться, вону тоже вспомнил про старую легенду       желание сбылось у обоих: найти свой «дом», наполненный уютом, небольшими радостями и поддержкой;       ведь дом — не всегда про место, здание или точку на карте       дом — это человек, с которым тепло даже с пластилиновым снегом за окном и не до конца растаявшим льдом в душе