Нестандартное наказание

      Солнце давно скрылось за горизонтом, для людей на территории Академии Кросс наступил комендантский час, а у Ночного класса начался урок. Однако это не мешало Айдо Ханабусе прогуливаться по школьному парку в попытках развеять скуку. Урок обещал быть неинтересным, предстоящую тему лекции аристократ знал если не лучше преподавателя, то точно наравне с ним, поэтому он даже не попытался устроиться за партой в аудитории, а сразу сбежал на прогулку. Впрочем, долго наслаждаться ночным воздухом свободы, вампиру было не суждено: префекты, как обычно, заступили на дежурство, и, естественно, Айдо в очередной раз попался.       — Почему ты не в классе?! — грозно возмутилась маленькая префект, завидев нарушителя порядка, при этом, девушка совершенно не внушала должного впечатления на того.       — Потому что там скучно, — пожал плечами Ханабуса.       Парень не испытывал совершенно никаких угрызений совести, хотя Юки Кросс очень старалась добиться подобного эффекта, глядя на того самым суровым из всех возможных своих взглядов. Аристократ лишь усмехался на ее попытки быть строгой. Пока префект была одна, и поблизости нигде не бродило этого пепельноволосого охотника, она вызывала лишь снисходительную улыбку на очаровательном лице вампира, и даже более того — она казалась легкой добычей, мышкой, с которой забавно будет поиграть. Особенно когда она пыталась угрожать Ханабусе. Пропуская мимо ушей, все те высокие слова и выдержки из устава школы, что вдохновенно вещала Кросс, блондин лишь плавно приближался к ней, его начинала увлекать грядущая игра со своей жертвой, самостоятельно пришедшей в его руки и пытавшейся храбро его отчитывать. Девушка не успела подумать о том, что ей может грозить, а аристократ уже был у нее за спиной, предвкушая сладкий вкус крови на своих губах.       Зря Юки так беспечно верила в благоразумие вампиров, в их безропотное подчинение правилам Академии — даже не попыталась взять в руки Артемиду, пока такая возможность еще была. А сейчас было поздно. Ханабуса крепко держал ее запястья, не давая и шанса на сопротивление, продолжая игнорировать все то, что уже кричит девушка. Вампир принял свой истинный облик: на фоне бескровных губ показались острые клыки монстра, его, горящие красным, глаза буквально светились в ночной мгле, а лунный свет падал на белую кожу, освещая ее и придавая ей еще более завораживающий и, в то же время, пугающий вид. Поистине притягательное, в своей ужасающей красоте, зрелище. Только Юки не могла видеть всего этого, она лишь чувствовала горячее дыхание аристократа на своей шее, прикосновение его клыков, боль, что заставляет зажмуриться. Горячие капельки крови выступили и медленно начали сползать вниз по шее из небольших ранок, оставленных клыками Айдо. Ужас комом застрял в ее горле не позволяя кричать — неужели сейчас выпьют всю ее кровь, неужели никто не спасет ее, неужели это конец?!       Конечно, Ханабуса не собирался убивать маленького префекта, он хотел лишь развеять скуку, поиграть. Но Юки, отдавшись власти страха, не подозревала о настоящих намерениях вампира. Точно так же не знал о них и второй префект, так вовремя появившийся рядом. Кирию Зеро не стал разбираться в ситуации и тратить время на лишние раздумья и слова, он молниеносно выхватил свой пистолет из кобуры и хладнокровно направил его точно в лоб аристократа. Не промахнется, если выстрелит. Ханабуса тут же отпустил девушку, поднимая руки в мирном жесте «сдаюсь», та отскочила от потенциальной опасности, прижимая ладошку к месту укуса, и скользнула за спину своего спасителя. Юки все еще было страшно: поведение Айдо пробудило давние воспоминания, связанные с плохими вампирами. Слыша бешеное сердцебиение своей напарницы, чувствуя в воздухе запах ее крови, охотник все больше злился на вампира, который по-прежнему был на прицеле. Напряжение повисло в воздухе звенящей тишиной: кажется, его можно было даже пощупать руками.       Никто не знает, чем бы закончилась эта встреча, если бы не появление новых лиц на горизонте. Президент ночного класса в сопровождении свиты из приближенных аристократов, будто материализовался из ниоткуда, смиряя всех присутствующих взглядом и оценивая ситуацию.       — Опусти Кровавую Розу, — обращаясь к Зеро, слишком спокойным тоном произнес чистокровный. — Айдо понесет заслуженное наказание, когда вернется в общежитие.       — Он может понести его прямо сейчас, — рыкнул охотник, не убирая прицела пистолета с поставленной цели.       Выглядел Кирию Зеро относительно спокойно, однако его выдавала пульсирующая вена на виске. Он боролся с желанием нажать на курок. Здравый смысл пепельноволосого говорил ему отпустить аристократа и передать того в руки правосудия в лице президента ночного класса, но все его существо противилось голосу разума.       — Не стоит поддаваться инстинктам, — многозначительно заметил Куран, сохраняя хладнокровие.       От услышанных слов Кирию буквально передернуло. Канаме Куран знал его слабые места, его секрет, и нещадно давил на больное, заставляя уступить. Префект с ненавистью посмотрел на чистокровного, но руку все же опустил, а затем и вовсе убрал оружие обратно в кобуру, отступил на пару шагов в сторону, всем своим видом показывая, что Ханабуса свободен, а еще — свое недовольство. Получив желаемый результат и передав виновника в руки Каина, Канаме тут же забыл обо всех окружающих. Обо всех, кроме Юки:       — Ты в порядке? — тепло обратился он к девушке, осматривая следы на ее шее. Кровь из легкой царапины, оставленной клыками Айдо, давно остановилась и запеклась. Юки опасливо кивнула в ответ. — Сильно испугалась? — не дожидаясь ответа, Куран легко коснулся ее щеки, та лишь зажмурилась. — Все будет хорошо, Юки, — мягко сказал он и обратил взор на второго префекта: — позаботься о ней, — вновь похолодевшим тоном произнес чистокровный, после чего развернулся и пошел прочь. Свита отправилась за ним.             ***       Благодаря выходке Ханабусы уроки сорвались, весь ночной класс сидел в одной из аудиторий и занимался самоподготовкой, мысленно ругая наследника дома Айдо за несколько дополнительных часов занятий. Сам же виновник сорванного расписания стоял «по стойке смирно» в комнате президента ночного класса.       — Хочешь что-нибудь сказать? — безэмоционально спросил Канаме Куран.       — Я был неправ. Прошу прощения за свое поведение, — не смея взглянуть в глаза чистокровного, промолвил блондин.       — Думаешь, я просто должен закрыть глаза на твои выходки? Позволить тебе и дальше безнаказанно делать то, что взбредет в твою шальную голову?       — Простите… Я готов понести наказание за свой проступок…       Слова Ханабусы будто развеселили чистокровного, в его глазах на какую-то долю секунды мелькнула ярость, смешанная с чем-то безумным. Канаме подался навстречу аристократу, привставая со стула и облокачиваясь на рабочий стол, прожигая того взглядом:       — Вы посмотрите на него: «готов понести наказание». Может, ты специально на него нарывался? Хотел моего внимания?       — Что вы! Я бы не!.. — начал было оправдываться провинившийся, но договорить ему не дали.       Будто бы из ниоткуда материализовавшийся рядом с Ханабусой Канаме Куран, не сдерживая сил, хлестнул того ладонью по щеке, ясно давая понять, что не намерен слушать никаких оправданий и вообще что-либо еще. Айдо выдержал удар, оставаясь все в том же положении, лишь склонил голову еще ниже, щека мгновенно вспыхнула от пощечины. Аристократ не смел перечить чистокровному, не смел спорить и жаловаться — таковы порядки в ночном мире. В комнате повисла неприятная тишина, больше похожая на затишье перед бурей. Внезапно чистокровный приподнял лицо блондина за подбородок, разглядывая красный след на щеке.       — Ты же понимаешь, что это еще не обещанное наказание? — по тону Канаме было сложно определить, злится ли он еще или уже нет, но в нем явно была какая-то угроза.       Айдо на мгновение позволил себе поднять взгляд, в его глазах читался легкий страх, но также и восхищение своим кумиром. Он слишком любил Канаме Курана, чтобы по-настоящему бояться его. Даже сейчас, когда Ханабуса провинился, когда он заслуженно может пострадать от рук чистокровного, он не думал о побеге или сопротивлении, он был готов принять любое наказание, даже смерть, если на то будет воля Куран. Голубые глаза аристократа говорили об этом лучше всяких слов.       — Такой смелый, — неожиданно ласково усмехнулся президент ночного класса. — Действительно готов на все? — проводя тыльной стороной пальца от подбородка к пострадавшей щеке, спросил он.       Ханабуса зажмурился, оставив вопрос без ответа. А чистокровный тем временем успел отстраниться от блондина и вернуться к своему рабочему столу. Не утруждая себя долговременными поисками, президент ночного класса достал небольшой бумажный пакет из первого же ящика стола, вскрыл его и, немного размахнувшись, сделал метательный жест рукой с пакетом. На пол в разные стороны посыпалась какая-то крупа. В мгновение ока пол оказался покрыт светлыми зернышками.       — Какой я неаккуратный… Просыпал! — с большой долей иронии заявил хозяин комнаты. — Собери. Все до одного. Руками, — уже без тени улыбки добавил он.       Айдо не ожидал ни такого, весьма эксцентричного, жеста от своего кумира, ни подобного наказания, он стоял в полной растерянности и смотрел на Канаме Курана, на что тот, в свою очередь, не обращал внимания — сел в свое кресло и, как ни в чем не бывало, начал разбирать бумаги. Заставлять чистокровного повторять дважды, блондин не хотел, ведь это может быть чревато дополнительными проблемами на собственный зад, которых он не хотел. Приказ — есть приказ. Ханабуса опустился сначала на корточки, а потом и вовсе на колени, и начал собирать зерно в кучку.       Некоторое время Канаме упорно игнорировал аристократа и его возню на полу, но все же отвлекся от бумаг и посмотрел на наказанного. Ученик ночного класса ползал по полу, прямо в своей белоснежной форме, стараясь не упустить ни единого зернышка, бесстыдно выпячивая задницу. В голове чистокровного план наказания потихоньку начал меняться, не поддаваясь ни логике, ни здравому смыслу, однако идея нравилась Курану все больше.       — Раздевайся, — приказал чистокровный и откинулся на спинку своего кресла, с интересом наблюдая за реакцией блондина.       — Что? — аристократ в полном замешательстве посмотрел на своего кумира.       — Я разве непонятно выразился? Или мне повторить? — с легким недовольством в голосе, однако сохраняя полное спокойствие, произнес Канаме Куран. — Ползая тут на коленях, ты испортишь форму. Раздевайся.       Все еще пребывая в состоянии непонимания, Айдо поднялся на ноги, отряхнул брюки и вновь посмотрел на чистокровного — не шутит ли? Куран не шутил. Один лишь его взгляд говорил красноречивее любых слов, требуя выполнения приказа. Блондин робко стянул с себя пиджак, откинул его на спинку ближайшего стула, вновь уставился на чистокровного.       — Это тебе тоже не нужно, — Куран взглядом указал на жилетку и рубашку Ханабусы.       Блондин повиновался и избавился от указанных вещей, они полетели туда же, к пиджаку, на спинку стула. Вампир предстал перед своим кумиром в довольно-таки смущающем положении: без рубашки, с обнаженным торсом. Однако чистокровному и этого было мало, он продолжал недовольно смотреть на аристократа, а точнее — на его брюки. Буквально ощущая кожей тяжелый взгляд президента ночного класса, Айдо не смог его выдержать и избавился от последнего элемента школьной формы.       — Продолжай, — удовлетворенно кивнул в сторону крупы президент Ночного класса.       Донельзя смущенный и растерянный аристократ переминался с ноги на ногу, не зная как справиться с чувством неловкости. Вся его спесь и хулиганская энергичность улетучились, как только он остался без одежды перед объектом своего обожания, оставляя вместо себя лишь стыд. Ползать по полу в таком виде, да еще и перед самим Канаме Кураном, было бы слишком унизительным занятием.       — Я… — начал было Ханабуса и запнулся в своей же речи.       — Что ты? — с отстраненной заинтересованностью переспросил чистокровный.       — Не могу… Так… Это унизительно.       — Наказание должно предполагать это, — Канаме поднялся из-за своего стола и, обойдя его, присел на самый край столешницы. — Ты не согласен?       Блондин не нашелся, что ответить и глава вампиров продолжил:       — Если хочешь оспорить свое положение — давай, а нет, так не стой без дела и принимайся за работу, — он указал взглядом на предмет уборки и скрестил руки на груди в ожидании.       Естественно аристократ хотел воспротивиться уборке в подобном виде, унижающем его достоинство, но что он может противопоставить слову чистокровного? Айдо вздохнул, сминая и выкидывая в дальний угол, свою гордость и опустился на колени под тяжелым, но, в то же время, одобрительным взглядом кумира. Сначала робко и неуверенно, с невероятной скованностью в каждом своем движении, будто закованный в цепи, он начал собирать зерна, постепенно забывая о своем внешнем виде и уходя мыслями куда-то далеко, куда-то, где нет ни этих зерен, ни этого взгляда, прожигающего своей пристальностью. Сам же Канаме Куран даже не шелохнулся.       Через какое-то время Ханабуса и вовсе осмелел развернуться задом к своему кумиру, будто бы и нет его в комнате. Увлеченный явно не сбором злаковых, а своими размышлениями о глобальном, вампир не заметил, как дошел, а точнее дополз, до шкафа, под который тоже закатилось несколько зернышек. Чтобы достать их, наказанному пришлось практически прильнуть грудью к полу. Это не могло ускользнуть от взора президента ночного класса:       — Этот вид портит мне настроение. Как ты додумался вилять своими трусами перед моим носом? — наигранно-ворчливым тоном заметил он, от чего Ханабуса ударился затылком о дно шкафа.       — Но вы же сами приказали снять штаны… — не понимая, что происходит, потирая ушибленную голову, заметил аристократ.       — Действительно, сам… — так же наигранно, но уже задумчиво протянул Куран.       Вместо того, чтобы продолжить свою речь, чистокровный подошел к соседнему шкафу, открыл его и спустя пару мгновений томительного ожидания, достал оттуда черную коробочку довольно-таки легкую, чтобы удержать ее в одной руке, но достаточно большую, чтобы в ней не уместиться. Он задумчиво повертел ее, а затем развернул к Ханабусе и изрек:       — Такума подарил… Я думал выбросить, но он клятвенно заверил, что пригодятся — «нужная в хозяйстве вещь». Вот сейчас и проверим.       Увидев, сквозь прозрачную пленку, содержимое той самой коробочки, аристократ сначала покраснел, а потом побелел, осознавая, что именно собирается проверять его господин. Канаме Куран держал в руках запечатанный набор из трех анальных пробок и пузырька смазки. Ханабуса замер, забыв не то что как двигаться — он забыл как дышать. А чистокровный, тем времени, не стоял без дела: сняв с упаковки защитную пленку, вскрыл ее и достал немалых размеров пробку с огромным розовым стразом. Провинившийся нервно сглотнул. Задумчиво посмотрев на вынутый предмет, Куран убрал его обратно, достал следующий — пробку с белым стразом, диаметром всего в чуть больше пальца, состроил на лице недовольство и потянулся за новым. После того, как третья пробка была извлечена на свет, президент ночного класса сам себе удовлетворенно кивнул, отложил на стол подарок Такумы и посмотрел на сына семьи Айдо:       — Это подойдет к твоим глазам, — он выразительно повертел перед носом своего подопечного средней по размеру пробкой с голубым камнем. — Иди сюда.       Ноги аристократа решительно отказались работать, превратились в сплошную вату. Молодой вампир смотрел на своего господина с ужасом и непонятным внутренним трепетом.       — Ну же, — твердо и терпеливо, глядя на замершего Ханабусу, произнес хозяин комнаты. — Хочешь, чтобы я подошел к тебе?       В ответ Айдо покачал головой. Всем своим нутром он хотел отодвинуться подальше, выпрыгнуть в окно и сбежать прочь. Но, вопреки своим желаниям, все же поднялся на непослушных ногах и медленно поплелся к столу, где его и ждали. Каким-то непонятным образом, Куран успел достать из все той же коробки смазку и обильно, не боясь испачкать руки, полить ею игрушку, хотя, как показалось Ханабусе, чистокровный даже не пошевелился.       — Обопрись руками о стол, — обыденным тоном приказал президент ночного класса, как только провинившийся подошел достаточно близко. — Прогнись. Ниже. Ноги шире, — продолжал тихо командовать он.       Сгорая от стыда, несмотря на страх, Ханабуса выполнял все, что ему было велено. Как только чистокровный добился нужной позы от своего подчиненного, одним рывком, он избавил того от нижнего белья, обнажая молодой подтянутый зад аристократа, заставляя его напрячься и замереть.       — Расслабься, иначе будет больнее, — неожиданно ласковым тоном произнес Канаме Куран и опустил горячую ладонь на поясницу вампира.       Поглаживая низ спины и скользя к ягодицам Айдо, чистокровный таким образом снимал с того напряжение. И это помогло. Не прошло и минуты, как аристократ смог немного расслабиться, переключить внимание на приятную теплоту руки своего кумира. Именно этого и добивался Куран, именно этим он и воспользовался: не прекращая массажировать поясницу, он сначала приставил кончик пробки к заднему проходу Ханабусы, затем осторожно ввел его, немного ослабил напор, и вновь надавил. Смазка сделала свое дело — игрушка плавно вошла внутрь. Аристократ сдавленно охнул, нервно выдохнул и сильнее прогнулся в пояснице. На что хозяин комнаты одобрительно хмыкнул, легонько пошлепал по ягодице и удовлетворенно изрек:       — Умница. А теперь продолжай, — вновь скрестил руки на груди. О чистоте своей формы он нисколько не волновался.       Щеки аристократа буквально пылали всеми оттенками стыда, он хотел провалиться под землю, но, вместо этого, попытался выпрямиться. И тут же замер. Непонятное давление внизу мешало двигаться, в заду все пульсировало в такт сердцебиению. Молодой вампир медленно выдохнул, собрал остатки своей воли в кулак и осторожно вернулся на пол в попытке продолжить исполнять свое наказание. Хоть он и старался шевелиться как можно более аккуратно и плавно, любое движение явственно отдавалось через инородный предмет в его анальном проходе, и растекалось странным жаром внизу живота. Ханабуса не верил ни собственным глазам, ни собственным ощущениям — неужели подобные вещи его возбуждают?! Капельки пота выступили на его красном лице. Чистокровный прекрасно видел состояние своего подопечного и был весьма доволен результатом. Да и пробка, по его мнению, действительно идеально подходила аристократу — такой вид обнаженного юноши нисколько не был ему противен.       — Я… не… я больше не могу, — после нескольких, бесконечно продлившихся, минут в попытке собрать зерно, жалобно выдохнул наказанный.       — Значит, нарушать правила, нагло заявлять о готовности понести наказание, ты можешь, а отвечать — нет? — безучастно хмыкнул Канаме Куран. — Чего ты ожидал от нападения на префекта, чего добивался? Ответь честно.       — Я хотел немного поиграть с ней… — Ханабуса не смог соврать, сам не зная почему.       — А поиграешь со мной. Встань.       Не дожидаясь пока его приказ будет исполнен, чистокровный пустил в ход свои силы, а точнее — фамильяров. Две летучие мышки порхнули к провинившемуся, в момент обвили его запястья и превратились в нечто вроде крепкой эластичной ленты, при этом, не утратив способность передвигаться по воле хозяина, а хозяин хотел, чтобы он поднялся с пола. В момент Айдо оказался на ногах. В следующий момент он уже стоял у стола, со связанными над головой руками. Канаме Куран провел рукой по щеке Ханабусы, опустился на шею, с аппетитом ее разглядывая и совершенно игнорируя возбужденную плоть внизу.       Словно раздумывая стоит оно того или нет, чистокровный несколько мгновений стоял неподвижно, глядя на шею своего подопечного, а затем медленно опустился и проткнул бархатную кожу аристократа клыками, отстранился, слизнув капельку крови с уголка губ, глядя как багровая струйка медленно ползет вниз, к ключице. Он вновь прильнул к своей жертве, проводя языком от ключицы, до места укуса, слизывая кровь. Ханабуса судорожно вздохнул и зажмурился, его переполняли различные чувства: страх, трепет, желание, любовь к своему кумиру, отчаяние и непонимание. А Канаме Куран, тем временем, прильнул губами к ране, втягивая кожу, то ли выпивая кровь Айдо, то ли оставляя на этом месте засос.       Молодой вампир готов был взвыть от всего того, что с ним происходит, он не верил в реальность этого вечера, ему казалось, что это какой-то странный дико-пошлый и неуместный сон, однако вновь и вновь убеждался в своей неправоте. Канаме Куран каждую секунду доказывал ему обратное. Он дразнил аристократа прикосновениями и укусами, легко царапал нежную кожу ногтем, а затем зализывал следы царапин, доводил до грани возбуждения и отступал, чтобы снова продолжить. Ханабуса извивался и дрожал в руках чистокровного, не знал куда себя деть и мечтал проснуться, но в то же время с каждой новой секундой желал продолжения все больше. Спустя пару невыносимо коротких вечностей, блондин окончательно сдался и несвязно взмолился:         — Канаме-сама… пожалуйста… я не могу больше… хочу… ах! — в этот момент Куран Канаме прикусил сосок подопечного, выбив все мысли из головы того.       — Ты хочешь большего? — не прекращая начатой игры с соском, спросил чистокровный.       В ответ получил лишь сдавленный стон. Расценив этот звук за положительный ответ, в котором, впрочем, и не нуждался, Куран спустился рукой к задней стороне бедра Ханабусы, погладил кожу, чуть сжал ее, легко царапая. Айдо рефлекторно выгнулся, будто пытаясь отодвинуться от непривычных, но, несомненно, приятных прикосновений. Рука чистокровного скользнула к ягодицам того, нашла на ощупь страз и ухватилась за него, потянула, отчего с губ блондина вновь сорвался сдавленный стон.       Практически вытащив пробку из тела подопечного, Канаме Куран ввел ее обратно, а затем снова потянул на себя, заставляя того закусить губу, чтобы сдержать ряд новых стонов. Действия кумира сводили сына дома Айдо с ума, еще никогда в жизни он не испытывал всего того, что испытывает сейчас. Ханабусе безумно хотелось прикоснуться к своему мучителю, но связанные над головой руки не позволяли сделать это, добавляя огня и неудовлетворенности в, и без того богатый, букет ощущений. Страха и стыда не осталось вовсе, их окончательно вытеснили возбуждение и желание получить разрядку. Лишь какие-то жалкие клочки здравого смысла, затерявшиеся в светлой голове, диктовали молодому вампиру сдерживать голос.       Вся эта игра не прошла даром и для ее инициатора. Казалось бы, ничем не пробиваемый и всегда безучастный к аристократам Куран Канаме, возбудился, увлекшись процессом сладких пыток над провинившимся. В какой-то момент он понял, что безумно хочет выкинуть порядком надоевшую игрушку и заменить ее своей плотью внутри парня. Но разве может чистокровный поддаться подобному порыву чувств, наплевать на все на свете, отдаться моменту здесь и сейчас?       Еще как может.       Не желая медлить и секунды, Куран избавился от пробки, откинув ее на ближайшее кресло, практически сорвал с себя штаны и белье, не утруждаясь позаботиться о рубашке, провел рукой по собственному члену, размазывая по нему смазку и доводя до состояния «каменного стояка». Осознав происходящее, Ханабуса было настороженно замер, но стоило ему услышать тихий голос кумира, как напряжение странным образом улетучилось само собой, хотя ничего успокаивающего сказано не было:       — Я хочу, чтобы ты развернулся ко мне спиной.       Молодой вампир давно уже дрожал от нетерпения и ничего страшного, в приказе не нашел. Лишь коротко кивнув, парень сделал то, что от него хотели и даже чуть больше — нагнулся, прогибаясь в пояснице. В награду за свое послушание, он почувствовал приятное прикосновение теплых рук на своей пояснице, которые гладили и массажировали кожу.       — Пожалуйста… — сдавленно охнул аристократ, когда Куран Канаме начал дразняще водить членом меж его ягодиц.       Просьба была услышана и чистокровный рывком вошел в Ханабусу. Громкий стон Айдо и сдавленный рык Курана слились в единое целое, любовников явно было слышно за пределами комнаты. Но им было все равно. Кто посмеет им помешать или осудить? На все Лунное общежитие не найдется и единого смельчака.       Не давая партнеру привыкнуть, Канаме Куран начал грубо и резко вбиваться в парня. В глазах Ханабусы показались слезы, от первых болезненных рывков, но вскоре чистокровный задел его чувствительную точку и боль сменилась искрами наслаждения перед глазами. Глава ночного общества не сдерживал сил и страсти, а аристократ будто бы только этого и ждал: он сладко, во весь голос, стонал под своим кумиром, бесстыдно выгибался и подавался навстречу. Тела любовников окутало жаром, воздуха в комнате стало катастрофически мало, они оба задыхались в страсти, на коже проступила испарина.       — Я люблю вас, — на грани безумия простонал Ханабуса, будучи на самой грани.       Чистокровный услышал признание, но ничего не ответил. Однако будучи во власти какого-то непонятного теплого порыва, вызванного словами блондина, он нагнулся и поцеловал того в лопатку. Этого хватило для Ханабусы, чтобы оказаться на пике наслаждения, его тело пробила мелкая дрожь, будто бы от слабого удара током, а затем, накрыло теплой волной тягучего удовольствия. Получив долгожданную разрядку, аристократ непроизвольно сжался внизу, тем самым, доводя до разрядки и чистокровного.       Приятная усталость навалилась на обоих партнеров. Канаме Куран растворил фамильяров, служивших веревкой для непослушного аристократа, и сел в кресло. Ханабуса же нагло присел на стол чистокровного, наплевав на всевозможные законы приличия. Отдышавшись и немного придя в себя, блондин довольно заявил:       — Осмелюсь заметить, если все ваши наказания будут в таком ключе, я буду искать повод, чтобы собрать их как можно больше.       Куран ничего не ответил, у аристократа сложилось впечатление, что тот вообще не услышал его слов, он будто бы сейчас был не здесь, а где-то еще, где кроме него никого нет. Лишь через полминуты, он неопределенно пожал плечами, будто говоря этим «возможно». Однако спустя еще некоторое время все же решил высказаться:       — Еще раз тронешь Юки — убью, — от прежней игривости и страсти не осталось и следа, сейчас Куран не шутил, и, несмотря на тихий спокойный голос, его слова несли в себе настоящую угрозу.       — Как скажете, Канаме-сама, — почему-то угроза чистокровного не огорчила Ханабусу, он знал, что наказания можно заработать и обходя префекта десятой дорогой, а уж об остальном Канаме Куран позаботится лично.