Август

Тихий поздний вечер в Сеуле медленно переходил в спокойную ночь, когда все жители уже мирно спали, наслаждаясь красочными снами. Может, в это время кто-то еще работал, кому-то просто не спалось — множество факторов влияло на бодрствование ночью. Однако участники группы, что весь день занимались продуктивной работой, уже давно спали в своих комнатах, не слыша постоянного жужжания из студии Мин Юнги. Назойливые, сводящие с ума звуки работающей аппаратуры оттуда не стихали, а порой были слышны мелодии к песням и тихое бормотание. Иногда даже слышалось, как что-то летит в стенку, после удара безнадежно и тихо падая на пол. Но этого никто из ребят не слышал, ведь усталость от долгих нагрузок давно овладела их телами. Мысли были забиты только работой. Столько разных идей: абсурдных и сильных, мрачных и горьких. В песни хотелось вложить все, что он любит в хип-хопе, петь о том, что его действительно волнует, о чем хотелось говорить, но что-то мешало осуществить это желание. Слова либо путались, вылетая из головы, или же не подходили написанные мелодии. Тексты казались чем-то запретным и неприемлемым, что не воспримут фанаты, о чем говорить не стоит в обществе. В поиске же идеальной звуковой дорожки уходило много времени уже для существующих текстов и вот Мин Юнги не выходит из помещения уже второй день, вымотанный и уставший, не столько физически, телом, сколько разумом и душой. Все окружающие звуки работающей аппаратуры забивали голову, не позволяя сосредоточиться и сбивая с мыслей. Они не давали собрать в идеальную цельную композицию все то, что парень готовил для своего первого микстейпа. Микстейпа, над которым он трудился в одиночестве, который он выпустит под своим новым псевдонимом, вне группы, ведь о том, о чем он хотел бы петь, сочинять — не было принято говорить в основных альбомах. Противоречивые, идущие вразрез с обществом мысли, мечты и идеи — это именно то, о чем хотел петь Юнги, но решимости писать о таком было недостаточно, не хватало той самой поддержки. Однако тексты о чем-то другом, спокойном, что понравилось бы большинству попросту не шли. Идея зарождалась, но не успевала образоваться и сформироваться, обрываясь на половине пути, начинала тонуть в мысли, что это не то, о чем Юнги действительно хочет говорить. Карандаш останавливается на половине строчки, замирая в тишине, а после резко, словно ошпаренный кипятком, Мин отбрасывает его в сторону, начиная сминать бумагу в плотный, крепкий комок. «Нет-нет-нет! Снова не то!» — пронеслось мимолетно в мыслях Мин Юнги, после чего второй рукой он поправил светлую челку, убирая ее в сторону и стараясь освежиться, забыться вновь и освободиться от старых мыслей. Напряжение давило. Шел второй день, как парень решил основательно заняться своим первым альбомом, чтобы выпустить его в срок, а работа словно встала, не было никакого прогресса и хоть какого-то малейшего продвижения. Были лишь ступор, неуверенность и страх. Страх, что его мечта выпустить микстейп провалится, что все важные для него проблемы не будут затронуты. Но если он возьмет избитые, одобренные обществом темы, то это будет не его творчество. Ему будет стыдно в будущем за то, что он занимался этим и писал такие песни вместо тех, которые действительно должны быть услышаны. Чем дальше и глубже заходили размышления о будущем, которого ему не достигнуть, тем хуже становилось Юнги. Внутри грудной клетки все сжималось, в глазах мутнело, как и в сознании, словно это то самое безысходное состояние, из которого его никто не сможет вытащить. Он будет продолжать тонуть, погружаясь все глубже, корить себя за то, что недостаточно сильно старается, что из-за этого не добьется желаемого результата. Все эти мысли тянули Юнги на дно сознания. От них словно не сбежать. Они будут преследовать его до тех пор, пока кто-то не поможет или Юнги не сделает так, как должен. Но как ему что-то делать, если все мысли в голове сковывают руки тяжелыми, грубыми цепями сомнений и неуверенности, царапая кожу и делая лишь больнее. Звуки вокруг усиливались, становясь все громче и назойливей. Шум аппаратуры начал сводить все сильнее с ума. Парень словно находился в окружении огромной аудиосистемы, чья громкость была выставлена на максимум.

***

Жаркое лето 2016 года. У группы один из самых тяжких периодов. Время туров по соседним странам, из-за которых музыкой приходилось заниматься даже в номере, писать тексты и придумывать биты, ведь работа над ними не ждала. Все эти занятия и работу над музыкой видел Чимин. Он замечал все эти старания, даже когда они были в другой стране, и переживал за друга, ведь ежедневные нагрузки и работа над собственным микстейпом не были совместимы, иначе Юнги лишался сна, который был ему необходим. Это пугало Чимина и заставляло волноваться. Но даже по окончанию тура, когда у Юнги появилась возможность полностью погрузиться в работу, его больше не было слышно и видно. Он редко выходил из студии, но никто из участников не решался зайти к нему и проверить, все ли с ним хорошо. Когда наступила вторая бессонная ночь для Юнги, все участники, кроме Чимина, который проснулся от плохого беспокойного сна, спали. Тело пробил холодный пот и дрожь. В последнее время Чимину нередко снятся плохие сны, от которых потом не по себе. Он не имел понятия, от чего это началось: то ли от беспокойства, то ли от недавнего просмотра страшных фильмов. Какая бы ни была причина, приходится уже бороться с последствиями и обещать себе самому, что в следующий раз он будет аккуратен, ведь плохой сон сильно влиял на продуктивность днем. Чимин попытался заснуть снова, перевернувшись на другой бок и прикрыв глаза, стараясь думать о чем-нибудь приятном и спокойном, чтобы дальше проспать до утра. Но как бы ни старался парень этого сделать, в голову ничего не лезло. Ни одна мысль надолго не задерживалась, оставалась лишь пустота в сознании и непонимание, что теперь ему делать. Сон словно рукой сняло, а в горле пересохло. Теперь ему нужно сходить на кухню, чтобы выпить стакан воды и еще раз попытаться уснуть. Парень бесшумно встал с кровати, убедившись, что его соседи мирно и спокойно спят после тяжелого дня, тихонько вышел из комнаты, направившись в сторону кухни, чтобы попить воды, успокоиться и прийти в себя. Чимин со своим маленьким ростом, над которым шутили многие участники группы, спокойно достал с полки стеклянный стакан, налил туда чистой воды, и, облокотившись на стойку, начал потихоньку опустошать его. С каждым глотком парень чувствовал облегчение от утоленной жажды, то, как мысли вновь возвращаются и сон вместе с ними, потому стоило бы сразу отправиться в кроватку, спрятаться под одеялом, и крепко уснуть. Единственное, что вывело парня из мечтаний — шум из студии Юнги. Как будто на пол довольно быстро упало что-то легкое. Из-под двери в студию было видно, что там горит свет, а чем ближе подходишь к ней, тем лучше слышалось тихое жужжание аппаратуры. Стоя у двери в комнату, Чимин выпал в осадок. В голове проносились разные причины, почему его друг до сих пор не спит, а все еще занимается музыкой. И чем дольше парень размышлял об этом, тем сильнее закрадывалось ощущение, что что-то у Юнги не в порядке. Может, оно ложное, но казалось, что от комнаты исходит аура беспокойства, напряжения и усталости. Чимин набрался смелости проверить, что происходит в этой комнате и что происходит с самим хёном. Он подошел чуть ближе, тихонько постучавшись в дверь, что вывело Юнги из размышлений и плохих мыслей. — Юнги, у тебя все хорошо? — спросил тихо, но не менее взволнованно Чимин, стараясь не разбудить случайно остальных жильцов общежития. Парень, что сидел все это время в студии и давно не выходил из неё, чуть вздрогнул, услышав стук в дверь и голос Чимина. Может, это действительно было тихо, но для Юнги казалось более чем оглушающим звуком. Зато это вывело из неразрывного мрачного круга размышлений. «И чего Чимин не спит в такое позднее время?» — задумался парень, посмотрев на дверь и решив, что стоит отвлечься и узнать: что взбрело в голову Чимина, и что он делает здесь в позднее время. Блондин, отодвинувшись от стола, медленно встал с кресла, потянувшись, и почувствовал, как все тело затекло от долгого нахождения в одном положении. От этого и в глазах потемнело, пришлось облокотиться на спинку кресла, затихнув и начав глубоко дышать, чтобы мушки в глазах пропали. Отвратное ощущение того, что он вот-вот может упасть без сознания на ровном месте, а из-за этого начнется еще больше проблем. Когда Юнги почувствовал облегчение и был уверен, что может вновь спокойно передвигаться, не рискуя упасть без сознания посреди комнаты, он тихо подошел к двери, отворив ее, и выглянул, встретившись взглядом с Чимином. — Что ты здесь делаешь? — спросил сухо, без волнения в голосе Юнги. Будто не было всех тех переживаний ранее и он просто спокойно работал все это время. — Я слышал, что что-то упало у тебя. Выглядишь ты неважно, что случилось? — спросил уже более серьезно, но так же тихо Чимин, оглядев комнату из-за плеча Юнги. Там он и заметил кучу бумаг, разбросанных по полу, скомканных в клочки. — Ничего особенного. Все в порядке, иди дальше отдыхать, — ответил так же спокойно Юнги, уже собираясь закрыть дверь, но ему помешал Чимин, не давая этого сделать. — Юнги, тебе тоже нужно передохнуть, остыть от работы. Давай я тебе заварю чай. А лучше, если тоже пойдешь отдыхать, — надеясь, что он сможет изменить мнение друга, сказал более настойчиво Чимин, смотря в глаза уже довольно уставшего Юнги. Ему нужен был перерыв. Многие участники группы днем начинали переживать за друга, а потому, будь они здесь, непременно постарались бы сделать все возможное, чтобы он отдохнул. Юнги сам понимал это, но, пока здесь только Чимин, которому он доверял, довольно легко согласился на перерыв, покинув пределы комнаты и тихонько закрыв дверь. Но ощущение волнения и беспокойства в груди из-за работы не покидали парня. Словно нет никого, кто поймет и поможет ему с этим. С таким противным чувством парень и прошел за Чимином на кухню, садясь за стойку и наблюдая за плавными аккуратными движениями Чимина, за тем, как он заваривает две чашки чая под слабым светом от лампы в вытяжке, полный спокойствия. Словно в душе у парня нет той душащей змеи, которая заставляет волноваться из-за мелочей и того, правильно ли он все делает. Он это заметил во время наблюдения за участниками, репетиций и остальных мероприятий. Чимин более чем уверен в себе, он знает, что делает и ни разу не усомнился в своих действиях. Но что, если это только на виду у остальных? Может, он и есть тот человек, который поймет переживания Юнги? Ведь он не знает, как себя ведет Чимин в одиночестве, когда его никто не видит, а все тревоги и проблемы в себе таит за маской уверенного в себе человека. Пока Юнги лелеял эту мысль и хранил надежду на то, что среди ребят есть человек, который поймет его, Чимин уже заварил чай, взяв чашки, и осторожно поставил одну из них перед Юнги. Оттуда пахло мятой, как он и любит. Это удивило и было довольно приятно. — Спасибо, — коротко сказал парень, пододвинув чашку с любимым напитком к себе поближе и посмотрев на Чимина, не решаясь что-либо говорить. И так, в гробовой тишине, ребята провели минут десять. Каждый думал о своем, стараясь понять мысли своего друга, что сидел напротив. Чимин хотел понять, почему Юнги так себя выматывает. Может, ему нужна поддержка и опора, хоть и небольшая, чтобы он дальше сам смог решить все свои проблемы. Сам Юнги думал о том, может ли его друг быть тем, кто поймет его, поможет с тяжелой ситуацией, поддержит и хотя бы будет просто рядом. Первым эту тишину решил нарушить Чимин, вновь ощущая, что Юнги в замешательстве и тяжелых раздумьях: — Хен, может, выйдем на улицу? Там довольно свежо и хорошо, — предложил паренек, аккуратно и тихо встав из-за стола, и взял в руки горячую чашку чая, смотря на друга. Он заметил, что Юнги снова вышел из транса. Мин тихо кивнул и направился за Чимином со своим напитком в холодных руках. Прохладный летний воздух освежал застоявшиеся в голове мысли. Это настраивало на более позитивный лад, освобождая от неприятных и тяжелых мыслей. Чимин и Юнги вышли во двор общежития, где тропинки освещали небольшие фонарики довольно тусклым светом. Но это не мешало вести Чимину своего друга подальше от здания. Сам блондин решил ничего не говорить, доверившись действиям друга, что явно хотел помочь Юнги раскрыться ему, излить все накопившиеся мысли, переживания и волнения. Как казалось ему самому, Шуге это бы точно не помешало. И вот, пройдя вглубь дворика по сухой тропинке из гравия, что слегка шуршал под ногами, они пришли к небольшой огороженной кустами территории, где стояли садовые качели, на которых располагался мягкий матрас бежевого цвета с парой небольших подушек. Он был довольно большой по размеру и, если бы с ними были еще двое участников, они спокойно бы уместились на нем. — Давай немного посидим здесь, а потом разойдемся по комнатам и отдохнем перед завтрашним днем, — предложил Чимин, уже спокойно говоря, не боясь, что кто-то еще их услышит. Юнги осмотрел эту небольшую местность, тихую и пустую, а после взглянул наверх, на необычайно звездное ночное небо, среди которого ярко светила белоснежная луна. Парень чувствовал, как негативные мысли начинают тускнеть, покидать сознание, а вместе с ними уходило и душащее, неприятное чувство в груди. Ему действительно стало легче, но послевкусие этих ощущений осталось в теле и мыслях. Одной лишь ночной прогулки явно было недостаточно для того, чтобы найти духовный баланс и спокойствие. Ему нужен был кто-то близкий, кто сохранит его переживания и страхи втайне от остальных. И в душе Юнги уже знал, кто именно ему нужен. Неторопливо блондин сел рядом с Чимином на качели, осторожно держа в руках чашку с горячим напитком, начав медленно и спокойно покачиваться вперед и назад. Они наблюдали то за домами в дали, где почти не горел свет в окнах, то переводили взгляд в небо, в невероятное звездное небо, которое редко когда удавалось запечатлеть и насладиться его видом вдоволь. Это успокаивало. Тишина, что нависала все это время между ребятами, не была колкой. Они спокойно сидели рядом друг с другом, вслушиваясь в тишину вокруг и грея ладони о теплые чашки чая. С каждой минутой, проведенной в этой тишине с мыслями о доверии, Шуга все больше убеждался в том, что нужно поговорить, излить душу своему другу и избавиться от тяжкого груза волнений. — Мне тяжело. Работая в одиночку, без чьей-либо поддержки, я чувствую, что мне не хватает уверенности, — начал все же говорить Юнги, на что к нему сразу повернулся Чимин, устроившись удобнее и внимательнее слушая своего друга, не перебивая, — я хочу о многом рассказать в песнях, раскрыть более важные темы, но что-то мешает мне сделать это. Словно…никто не поймет меня, никто не примет мою точку зрения и нужно придерживаться уже созданных рамок, писать о том, о чем можно говорить. Но ты уже видел, чем это закончилось. Мысли не идут, обрываются, и кажется, что это не то, чего я хотел. Юнги сделал небольшую паузу, притихнув, и, посмотрев на звездное небо, глотнул теплого чая, стараясь собрать мысли в единую цепочку, потихоньку успокаиваясь. Он говорил неуверенно, словно боялся, но старался быть более спокойным. — Этот микстейп должен быть таким, о котором я не буду жалеть, которым смогу гордиться, сколько бы времени ни прошло. Но рамки ограничивают меня от того, о чем действительно нужно говорить. Я… не знаю, как быть. Прошло довольно много времени, есть только черновики и недоделанные композиции. Какие-то мне понравились и они точно войдут в альбом, но нужны и серьезные, затрагивающие волнующие меня проблемы, которые умалчиваются обществом. Стоит задуматься об этом, как меня начинает душить змея, которая не дает выйти за эти же рамки. Мне не хватает кого-то, кто скажет «эй, слушай, это нормально и не менее важно, но ты должен сделать это, и ты точно справишься», но я один, без опоры, в центре бескрайнего океана уже очень давно, а берега все никак не видно. Что мне делать? Юнги говорил как можно спокойнее, но голос иногда подрагивал, словно эта проблема не двух дней. Это так и есть, и все это время, в периоды тура, поездок, когда просто было время для работы, он был один, без поддержки, оставался каждый раз наедине со своими мыслями и переживаниями, тая их у себя в душе. И чем дольше он был с ними, скрывая от других, тем сильнее он сомневался в себе, своих силах и том, что он сумеет выпустить целый микстейп. Чимина это повергло в шок. Он не мог прочувствовать на себе все то, что ощущает Юнги, но не хотел оставлять его наедине с этим. И точно знал, что может поддержать друга, помочь ему бороться с сомнениями и не дать опустить руки в то время, когда он идет прямо к осуществлению своей мечты. Ведь для этого и существуют друзья: чтобы помогать во всех начинаниях и достижении поставленных целей, осуществлять мечту. — Хен, это нормально переживать и волноваться. Знаю, тебе было трудно рассказать об этом, но я рад, что ты смог это сделать, — сказал через некоторое время Чимин, смотря Юнги в глаза и следя за его настроением, чтобы подобрать правильные слова. — Собственный микстейп — определенно большая ответственность, но учитывай, что это и есть та самая возможность говорить о том, что ты считаешь важным. Да, может, тебя кто-то не воспримет всерьез, но и найдутся те, кто поймет тебя, кто согласится с тобой и будет поддерживать. Не загоняй себя в уже принятые рамки, стоит попробовать рассказать о волнующих тебя, не менее важных вещах. Только не бойся этого, главное, чтобы то, о чем ты напишешь, все так же нравилось людям не только сейчас, но еще и через десять лет. В этом и есть суть собственных альбомов — говорить о том, что накипело в душе за все это время, разве не так? Чимин говорил уверенно и спокойно, надеясь, что его слова смогут подбодрить друга. Он знал, что это важно для Юнги и насколько сильно он готов вложиться в свои собственные песни, сколько может потратить на них сил. Именно поэтому, пока была возможность, Чимин старался настроить друга на позитивный лад. Словно он как тот самый друг, что скажет: «эй, слушай, это нормально и не менее важно, но ты должен сделать это, и ты точно справишься». Неуверенность и страх в глазах Юнги начали таять, в них, словно весенняя сакура, зацвела новая надежда, появились искры уверенности. В порыве сделать все в рамках принятого он и забыл, что собственный микстейп — его способ выразить мысли через песни. К тому же, если он начнет говорить о том, о чем многие другие не решались — он сломит эти рамки, и об этом начнут говорить другие. Именно через такие песни можно рассказать о том, что накипело на душе и не важно, сколько появится после этого ненавистников, главное, что у этого все равно найдутся фанаты и поклонники. Они более важны для Юнги, и они станут еще одной опорой. Блондин заметно оживился после слов Чимина, смотря в глаза тому, а после перевел взгляд на чашку мятного чая. Теперь, когда он начинает понимать, что ему делать, он задумчиво замирает. Единственная мысль, которая его останавливает — получится ли у него? Довольно много времени прошло с начала работы, а осознание пришло только сейчас. Как ему быть и что ему делать? Юнги любил август, это его любимое время года еще с детства. В это время всегда случались хорошие, приятные вещи, позволяющие двигаться вперед. Поэтому изначально он хотел выпустить свой первый альбом именно в этом месяце, но из-за потерянного времени боялся, что не успеет. Конечно, большая часть альбома была готова, как и его концепция, и была возможность выпустить его в этом месяце, но для этого все еще нужно время. — У меня получится, Чимин? — спросил Юнги, серьезно и с надеждой смотря на младшего. Блондин доверял ему, и именно сейчас, когда они были наедине, и их никто больше не слышал, он мог быть более открыт с Чимином, затрагивая такие важные для него вопросы. — Конечно, ты справишься! Все в твоих руках! — улыбнулся Чимин, не говоря ничего более, ведь для Юнги одобрение и небольшая поддержка тоже были очень важны, как и целая речь. И вот, ранее холодный, замкнутый в себе Юнги со своими проблемами и переживаниями, смог открыться Чимину. Он смог доверить их младшему. О них сам Юнги внутри группы почти никогда не говорил, ведь до этого он всегда привык решать свои проблемы в одиночку. Юнги расслабился, чувствуя себя уже комфортнее. Он был спокоен душой и телом, удобнее устроившись на качели, и смотря в карие глаза Чимина. Он не ошибся, доверившись этой ночью именно ему. У них и до этого момента были довольно теплые дружеские отношения, но сегодня доверие к Чимину у Юнги заметно выросло. Может, теперь это не единственная такая встреча, которая еще произойдет между ними, когда им нужно будет излить душу друг другу в поисках поддержки и понимания. — Спасибо, — как и подобает манере коротких ответов сказал Юнги через некоторое время. Он вновь посмотрел на яркие звезды в небе, которых было не сосчитать. Лишь порой пар от горячих напитков мешал рассмотреть их все до единой. — Для этого же и созданы друзья, не так ли? — улыбнулся Чимин, осторожно взяв Юнги за холодную руку, стараясь согреть ее своей, что хранила в себе тепло от стенки чашки. На это блондин лишь улыбнулся, придерживая второй рукой горячий напиток и смотря на искренне улыбающегося парня. — Надеюсь, это не единственная наша встреча, когда мы сможем быть друг другу открыты? — с надеждой спросил Чимин через некоторое время, смотря в глаза старшему, не выпуская его холодной руки из своей. — Определенно не последняя, — лишь с мягкой, нежной улыбкой ответил Юнги, через некоторое время вместе с Чимином переводя взгляд на небо, и погружаясь в приятную тишину ночи. Под запахом мятного чая, что перемешался со сладкой карамелью, наблюдая в тишине за ярким звездным небом, ребята встретили первый день теплого августа.