⭑⭑⭑
Если бы это был сон, он бы ступал по мягкой траве.
Нога с громким хлюпком ступила в грязную лужу, где отражалась неоновая вывеска «VHS +18».
Если бы это был сон, он бы слышал пение птиц.
Из темноты переулка доносились стоны боли и мольба. Его цель была уже совсем близко. Ещё пара шагов, и Лео замер. Он чуть не наступил на разорванную голодными котами тушу белого голубя. Взгляд сам медленно скользнул по выступающим обглоданным тонким рёбрам и полусъеденным кишкам. Вся эта грязь вперемешку с белым пухом и перьями, засохшей кровью под тенью пышных крыльев.
С этого всё началось.
Леонардо прищурился немного, затем переступил труп птицы и пошёл дальше. Катана с тихим металлическим скрежетом вышла из ножен и приятной тяжестью легла в ладонь.
И Лео шумно выдохнул через нос, когда очередной крик его жертвы остановил лишь один чёткий сильный удар. И лезвие рассекло голову человека почти напополам. Брызги крови попали на лицо и шею, но ниндзя никак не придал этому значения, только поджал губы и кончиком языка провёл по ним быстро, смазывая несколько красных капель.
Ему уже не было жаль. Не было страшно или мерзко, когда, достав меч из открытой черепной коробки, он видел потёкшие мозги. Его кусочки вперемешку с вязкой кровью медленно ползли по лезвию меча вниз.
Это превратилось в рутину, что даже надоело. Лео осмотрелся и тихо подпел под нос песне, что играла у кого-то из окна на верхних этажах.
— Of nothing in particular...
Леонардо подошёл к ещё одному трупу и, перехватив катанку другой рукой, сжал рукоять сая и резко дёрнул на себя. Воткнутый в глаз второго бандита кинжал не поддавался, и Лео закатил глаза.
— Да чтоб тебя, Раф. — В этот раз он потянул сильнее. С мокрым хлюпком оружие брата таки вышло из чужой головы вместе с глазным яблоком. Ну, это уже смешно. Кое-как стряхнув кусок мяса с лезвия, Лео спрятал кинжал за пояс и ещё раз осмотрелся. Грязи они здесь прилично развели, ничего не сказать. Особенно "хорошо" Рафаэль постарался и уже смылся за следующими целями.
Грязный и мокрый асфальт, покрытый кровью, перьями и листами газет, заголовки которых рассказывали об очередных убийцах, жертвах, коррупции и рекламе средств для похудения. Лео прочитал каждый. Чьи-то затоптанные, выброшенные в мусор истории, а ведь убитые тоже жили. Он будто читал приговор городу по этим заголовкам.
Мрачно как-то.
Леонардо издал тихий смешок, когда в его голове пронеслась фраза из любимого комикса Майки:
«12 октября 1985 собачья туша в переулке по утру...»
Они уже утонули, давно. В этом смраде, крови.
В наивных детских представлениях о мире. Леонардо подавился ими, когда его родной город и дом затолкали их ему же в глотку.
А ведь всё начиналось так прозаично.
1984 год.
Ему пятнадцать, и он недавно стал лидером их маленькой банды. Им наконец-то позволили выйти на поверхность самим, и это было волнительно, что всё тело подрагивало и хотелось как можно быстрее бежать вперёд по крышам огромного города прямо к яркой Таймс Сквер. В тот вечер они не думали ни о чём, кроме целого океана огней, горящих у них под ногами. Весь город был только их. Их домом.
Наверное, так себя и чувствуют короли?
Нет, не чувствуют. Это было лишь детское восхищение. Чёртова наивность, что тогда звучала в их ушах громким ветром и шумом машин внизу. В их смехе и надежде на то, что они смогут очистить этот город, помочь ему. Стать для дома героями.
Они поставили себе задачу вести себя, как Тёмный Рыцарь. Оружие применялось по назначению крайне редко, и никто из них не позволил себе убивать. Вот только штука была в том, что реальность слегка отличалась от комиксов.
С каждой новой вылазкой их сказочный мир менялся всё больше, заметнее. И Леонардо старался приспособиться к новым правилам игры. Но мир будто смеялся над молодым лидером, подкидывая ему просто множество испытаний, после которых он и его братья были выжаты морально и физически.
К трупам со временем привыкаешь. Их всегда было много на пути, особенно когда дело касалось Пурпурных Драконов. Эти монстры не брезговали и частенько оставляли после себя растерзанные тела должников или предателей, а сами ниндзя никогда не позволяли себе убить кого-то. Это было против их правил.
Но всё равно в этой кабале разборок банд и бесконечных нападений клана Фут находилось что-то хорошее, что давало надежду на лучшее в этом прогнившем до костей-труб городе. Музыка. Майки любил всё яркое и заходящее, поэтому они частенько посещали роллердром аж в самом Бронксе. Далековато, но так было безопасней, ведь народу там было не так и много. В силу того, что показываться им нельзя было, ребята просто следили за людьми внизу. Но в основном взгляд всегда останавливался на молодых девушках. Яркие улыбки, блестящие от пота тела и красивые плавные движения, с которыми они танцевали на роликах.
Леонардо пристально следил за каждым взмахом рук и изгибом тела, сравнивая танцы со своим стилем боя. Хотя, по правде говоря, ему просто нравилось наблюдать за ними. Он был молод, как и девушки внизу.
Всякий раз его взгляд опускался на приоткрытые губы и лёгкий румянец на скулах. Белые, как лист бумаги, кудряшки одной из девчонок, которая привлекала его больше всех остальных. Ему было интересно, каково это, сжимать в руках более тонкое тело. Каково это, целовать и ощущать тепло чужого дыхания на своей коже. Как пахнет кожа, явно более мягкая и нежная на ощупь, чем его собственная.
Леонардо вздрогнул от мурашек и поджал губы. Это пройдёт. Все эти желания диктовались его взрослевшим организмом, а не рациональным умом. Его жизнь была сплошным обманом.
Лео врал себе, что он герой для этого города. Врал себе, что не хотел оказаться на месте какого-то щупленького парня и улыбнуться девушке, которую пригласит погулять или посмотреть фильм. Он врал себе и охотно верил в эту ложь, жрал её кусками.
Это работало. Ровно до тех пор, пока правда не появилась перед его лицом.
Перелом произошёл спустя семь лет. После того, как Леонардо стал лидером и впервые ощутил вкус свободы.
1991 год.
На улице было чертовски холодно. Футовцы будто издевались над ними, лезли со всех щелей, как чёртовы тараканы. Только ближе к утру им удавалось отбиться и уйти домой.
Проулок на западной 43 встречал их знакомым сырым запахом плесени и грязи, но среди этих запахов было ещё что-то, намного более резкое, отдающее сладким. Этот запах Лео ни с чем не перепутает никогда в жизни.
Они видели множество трупов, с разными типами повреждений и разложения, но то, что открылось братьям сейчас, сломало всё.
Леонардо выдохнул облако пара и поджал губы, когда услышал хриплый голос Рафа и рваный вдох Майки.
Это точно не то, что они хотели увидеть возле входа в дом.
На покрытом тонкой коркой льда асфальте лежало тело девушки, разорванное от ключиц до лобковой кости. Все органы были вывалены наружу и валялись бесформенной горкой между расставленным ногами. Левая нога была обглодана почти до кости, будто её жевал зверь. Вполне возможно, здесь побывала дворовая собака.
Леонардо сглотнул и напрягся так сильно, что венки вздулись на руках. Позади раздавались звуки его братьев. Майки что-то спрашивал у Донни, а второй что-то тихо отвечал. Рафа только не было слышно, и Лео повернулся на секунду, убедиться, что с ним всё было хорошо. На лице его старшего брата не читалось никаких эмоций. Рафаэль смотрел прямо в глаза трупу.
Безжизненные, почти что кукольные глаза девушки смотрели вверх. Ресницы покрылись инеем. Белые короткие и вьющиеся волосы были испачканы в грязи. К ним налипла земля и перья, придавая фигуре убитой что-то значительное, мученическое. Лео придал этому слишком много смысла и потерялся в ощущениях.
Все мы любим находить какие-то знамёна и значения, даже тому, что не имеет его. И Леонардо пытался найти своё в трупе, лежащем перед ним, и нашёл, в отличие от Донни, который пробежался по телу девушки и подытожил, что она замёрзла, поэтому глаза помутнели и стали словно кукольные.
В отличие от Майки, который судорожно дёргал Дона за руку и предлагал хоть накрыть её чем-то, но тот запретил, ведь можно было ненароком испортить улики, которые помогут полиции в расследовании преступления. Микеланджело, скорее всего, просто будет несколько ночей видеть кошмары, но вскоре и он привыкнет.
В отличие от Рафа, который среагировал спокойно, хотя его тело говорило об обратном. Его плечи были напряжёнными, губы поджатыми, глаза сощуренными.
Они видели труп девушки. Лео видел конец своей юности и наивности.
Глупый ребёнок.
Наивность это всегда хорошо, когда за твоей спиной кто-то стоит и защищает. Но когда ты сам встаёшь на место защиты, для наивности нет места. Наверное, впервые он почувствовал, как в панцирь утыкается острие ножа.
Он знал эту девушку, помнил её. Она была одной из тех девчонок, за которыми они наблюдали на роллердроме. Она была обычным подростком, источающим юность и надежду на простую жизнь без убийств, без выживания.
Тело пришлось оставить так. Всё, что они могли, это лишь позвонить в полицию и сообщить о находке. Таким беспомощным он себя никогда не чувствовал.
Правда, мир не поменялся, да и город оставался таким же. Просто очередные газеты и новости трубили о страшной находке в Манхеттене, совсем недалеко от Эмпайр Стейт Билдинг. А затем последовала куча предположений о том, что убийца бросил вызов властям. Городу? Леонардо это бесило, злило. Почему все пытались найти контекст, причину, а не того, кто это совершил?
Это походило на глумление над девушкой. Над Лео, который просто хотел, чтобы она прожила ту жизнь, которую он не сможет.
Нормальную жизнь, которую у них отнял случай.
Проживи её за нас двоих.
Последней каплей стало то, что, спустя полгода расследования, убийцу таки нашли, но выпустили из-за недостатка улик, хотя это было совсем не так. Просто у этого парня были деньги, а ещё защита в виде Пурпурных Драконов.
Леонардо до конца надеялся, что всё будет по-другому, что мир не до конца пал настолько, чтобы заносить над его головой меч.
Пора было уже оставить наивность позади.
⭑⭑⭑
1994 год. Курт Кобейн умер, а вместе с ним и история поколения Х, а Лео одним точным ударом по шее оборвал жизнь очередного барыги и ничуть не поморщился при виде отрубленной головы и лужи крови, что достаточно быстро растекалась по полу. Его больше не тошнило и не трясло. Ему не было страшно и не было мук совести. Он был убийцей, смирение пришло достаточно быстро.
Крови становилось всё больше, и Лео пришло отойти к окну, чтобы не запачкать в ней ноги. На улице было холодно, шёл первый снег. Прямо как в то утро. За окном мерцала неоновая вывеска «Dinner», освещая комнату розовым цветом; ниндзя чуть приподнял катану, лезвие которой бликовало в этом ярком свете, а кровь на нём светилась неестественно красным. На несколько секунд Лео замер и просто следил, как капля крови скользила вниз.
— Ты закончил?
Опустив катану, Лео с какой-то неохотой повернул голову и посмотрел на Рафа через плечо равнодушно, хотя внутри он был рад видеть брата целым. На проявление эмоций у него просто не было сил. Закончил.
Ловко проскользнув в открытое окно, он спустился по пожарной лестнице и оказался прямо напротив младших. Видок у него явно был не самый лучший. Брызги крови были почти по всему телу, но больше всего их было на лице. Лео вытер губы тыльной стороной ладони, но это мало чем помогло, да и сам он не особо пытался вытереться. Это уже не имело смысла.
Он смирился с тем, кем был теперь, и почему-то это поменяло его, по-настоящему сделало свободным. Буквально через сутки он вновь будет весь в крови вальяжно сидеть в углу комнаты своей жертвы, опустив одну руку на колено, а второй упираясь позади себя о пол. Всё тот же неоновый яркий свет, который был почти повсюду в этом городе, будет освещать половину его лица. Тени будут ложиться на молодое лицо мутанта грубыми мазками, придавая ему более угрожающий вид, а глаза станут похожи больше на тонкие белые щелки, бликующие в ярком кислотном свете.
⭑⭑⭑