Наша последняя песня

Декабрьская тьма опустилась на землю. Прошёл целый год с того страшного дня, наступила северная скандинавская зима. Холодная и жестокая зима сковывает мир, терзает мою душу, заставляет болеть и изнывать по тебе. Пришли сильные морозы, деревья, покрытые снегом величественно стоят на склонах. Сквозь их обледеневшие ветви пробиваются последние лучи солнца. Небо становится монохромно-серым. Повсюду искристое безмолвие, которое скрадывает любые шорохи, звуки, просьбы. Здесь тихо, настолько тихо, что можно услышать стук собственного сердца. Я сметаю ладонью с каменного креста свеженалетевший снег, и наклонившись над могилой, возлагаю несколько белых роз. Ты любила белые розы… В воздухе повисает молчание, которое кажется совсем не угнетает, а просто необходимо в данную минуту. Тёплая, родная рука жены опускается на моё плечо. Я наощупь беру и целую запястье, в знак искренней благодарности за её поддержку, за то, что в полной мере разделяет мою боль и скорбь, за то, что она рядом, когда так нужна… Оса читает молитву, я мысленно присоединяюсь к ней. Затем прошу жену подождать меня у машины. Я забываю о времени, месте и перестаю замечать всё вокруг. Я бы хотел на миг оградиться от всего мира, чтобы побыть здесь с тобой. Я никогда не думал, что будет так, внутри меня гремят раскаты грома. Нет больше слёз, лишь праведная грусть от осознания того, что люди, создававшие самые яркие воспоминания в моей жизни — сами становятся воспоминаниями. Прошло так много времени с тех пор, как мы впервые встретились в 70-х. Всё было по-настоящему с самого начала. Твои глаза будто видели меня насквозь, я был для тебя открытой книгой и ты, как никто другой, понимала меня. Мы сразу интуитивно почувствовали, что нашли друг друга в музыке. Ты сделала меня частью храма своего сердца, и я с гордостью принял это. Я вспоминаю, как мы проводили дни и ночи в моей крошечной квартире в Хальмстаде, слушая любимую музыку, делясь несбыточными мечтами, глядели на огни. Гуляли по песку, напевая слова из наших любимых песен, громко смеясь с выпивкой в руках. Это было хорошее время. Время, которое мы провели вместе — самое лучшее время в моей жизни. А потом началась новая глава в нашей жизни — Roxette. У нас была общая мечта и мы разделили её на двоих. Ты с твоим прекрасным голосом, я со своими, в общем-то, неплохими песнями. Все наши приключения и достижения забывались так быстро, ведь много чего происходило, но я хорошо помню нашу совместную работу в студии, а твоё присутствие на сцене было магией чистой воды. Успех всё нарастал и нарастал. Мы видели людское море в Южной Америке и в Австралии, да впрочем везде куда бы не приехали. Нас как будто всё время вела какая-то путеводная звезда, мы чувствовали, как мир помогает нам удивительным образом. Оглядываясь назад, мне совершенно ничего не хотелось бы изменить. Наш путь был уникальным, таким, каким он должен был быть. Это было фантастическое путешествие по жизни, за которое я всегда буду благодарен тебе, Мари. Это было тогда, а сейчас я должен жить сегодняшним днём. Но воспоминания не умирают, и время не поможет мне забыть тебя, ведь я по-прежнему люблю эту улыбку в твоих глазах, вокруг тебя был особый воздух, и я по-прежнему чувствую твоё присутствие в моей жизни. Видишь ли, всю свою жизнь я писал песни, и вот я сломлен, у меня не осталось гордости, чтобы скрыть это. Впервые за столько лет творец потерял вдохновение. Что делать? Что писать? И главное для кого? Я оказался в тупике, пропуская эмоции через себя, двигаюсь вполсилы. Я никогда не чувствовал себя настолько беспомощным, на руках у меня оказалось великое наследие «Roxette», а будущее так туманно…никаких планов, ни одной стоящей идеи. Только представь, мне не умеющему усидеть дома за весь год не отыграть ни одного концерта, разве что тот единственный, в память о тебе… Перед самым выходом на сцену — сердце неприятно тянуло, но я не мог не присутствовать там, не мог не почтить твою светлую память… Не буду скрывать как непросто далось мне это выступление. Пустая микрофонная стойка по правую руку от меня, приглушённый свет, я чувствовал, будто прощался с тобой. «It Must Have Been Love» — всегда была твоей песней. Я написал её для тебя, и ты всегда великолепно её исполняла. Я старался войти в образ, но мой голос дрожал и даже яркая, зажигательная «The Look» звучала непривычно сентиментально. Всё это стало очень мощным событием в жизни. Вспоминаешь обо всём, что пришлось пережить за эти годы, вспоминаются мелочи вроде того, как мы укладывали друг другу сумасшедшие причёски в 80-х. Я всегда старался быть с тобой понежнее, а ты, кажется, хотела оставить меня совсем без волос, как поздравляли друг друга с рождением детей, ведь мы знали друг о друге всё от вкусов в еде до политических убеждений. Некоторые люди обвинили меня в малодушии из-за того, что не сказал высокопарную речь, но клянусь…я бы схватил инфаркт. Увы, не всем дано понять, что некоторые вещи слишком личные, чтобы выносить их напоказ. Я оставил свою горечь вне социальных сетей и общественности и имел полное на то право. Я слушаю хрустально-чистую мелодию ветра и продолжаю думать о тебе. О, Мари, я скучаю по тебе, по твоему смеху и я бы так хотел обнять тебя сейчас. Я осмеливаюсь сказать самые важные слова, которые возможно нечасто говорил тебе при жизни. Ты была выдающимся музыкантом и настоящей звездой, но в то же время оставалась весёлой девчонкой из провинциального городка. Это было в твоём ДНК, люди чувствовали это, я чувствовал это… Спасибо Мари, спасибо за всё! За то, что раскрасила мои чёрно-белые песни самыми красивыми цветами, за то, что была самым замечательным другом более сорока лет. Спасибо за то, что позволила мне разделить вместе с тобой твоё время, талант, душевную теплоту и чувство юмора. Мы всегда были очень близки друг другу. Я всегда считал тебя своей сестрой, и так оно собственно и было! В эти зимние дни, когда всё охватывает колючий холод и студёная безысходность, вещи никогда не будут прежними. Я не знаю, когда мы встретимся вновь, но знай, что у тебя есть друг, который скучает…