Дорога домой

      Сладкий рис и зелёный чай. Доесть и сложить палочки. Посреди рыночной площади тысячи запахов и много людей. За ними интересно наблюдать. Если хочешь влиться в местную жизнь, бери еду у уличных поваров. Аллен усваивает эту истину очень быстро. Улыбнуться на прощание, обращаясь ни к кому конкретно, подняться и уйти.       Аллен поднимает голову. В пальцах — карандаш, на столе — чернильница: он ей не пользуется, так и не научился нормально писать пером. И сквозь открытые двери внутрь проникает ветерок.       — Вечером поезд. Отвезёшь бумаги, — несколько сложенных листов.       — А вы?       Книгочей усмехается. И закуривает:       — А я ещё немного понаблюдаю.       Маленький дом. Сад камней, циновки. Пруд, всего пара комнат. Они здесь уже достаточно давно, но у Аллена ничего, кроме намеков и личных догадок. Он ученик Книгочея почти целое столетие, а тот, кажется, так и не привык, что информацией нужно с кем-то делиться.       Аллен только вздыхает и качает головой.       Улицу заливает дождь. Аллен перескакивает с одного камня на другой. Маленькие ручейки на пути — словно детская игра. Он оглядывается по сторонам, восторженно ловит взглядом каждую мелочь вокруг, гэта* весело отстукивают по мостовой.       На вокзале** уже вечер. Мало народу. Он стоит в углу, прижимает к груди сумку, с острых спиц зонтика вниз на ладонь падают капли — разбиваются о кожу. Миндаль сладко цветёт.       В поезде — купе на одного человека. Правильные слова и пропускают без вопросов. У Книгочеев свои способы существовать в этом мире. О них не упоминают в светских беседах и их нельзя найти ни в одном официальном учебнике по истории. Неофициальном тоже. Сами же они знают «подходящих» людей практически по всему миру. Он смотрит, как за окном мимо проносятся улицы и дома…       Высушить зонт и сменить полулетнюю одежду на свитер с высоким горлом.       …как уходят пейзажи, дороги и маленький портовый городок, где он провёл пару чудесных месяцев. Во рту от ярких воспоминаний — уже только сухое послевкусие. Так происходит со всеми местами, где он побывал: остаются лишь факт существования в голове и несколько строчек в личных заметках.       У проводницы он берет горячую воду, обменивает чай на мешочек миндаля и сладкое печенье.       В других мешочках в его сумке конфеты — презент для кое-кого, он ведь обещал привезти — и обжаренный рис. Он достаёт последний. Пьёт гэммайтя*** и смотрит в окно, за которым уже ничего не видно. Он много где побывал, а вот в Японии — нет. Она в руках Тысячелетнего Графа, а он родился слишком поздно, остается довольствоваться отголосками. Но он все равно хочет туда попасть. До того, как она стала рассадником Акума. Что поделать, человек всегда стремится к тому, что не может получить.       О Китае он уже не вспоминает.       Под потолком мигает свет, постель жёсткая, но тепло. И никаких сожалений.       Остановка. Выйти, накупить чего-нибудь вкусного, бесполезного. И снова в путь.       В Лондоне пасмурный день. Туманный сентябрь и свинцовые облака. Холодно, моросит дождь. Он в плаще и в свитере, кутается в шарф и натягивает на пальцы перчатки. Через запотевшие стекла очков ничего не видно.       На плече — сумка, по каменным плитам тяжёлые подошвы сапог выбивают гулкий ритм. Длинные волосы путаются и лезут в глаза. Досадная погода. Только он все равно возвращается именно сюда, а на лавочке сразу возле вокзала — знакомая фигура в белом плаще. Тёмные волосы, алая лента.       Он ведь даже не говорил Ему, когда вернется.       — С возвращением, Аллен!       И золотые глаза. Точно такие же, какими запомнились.       Аллен останавливается.       Возможно, Аллену уже просто слишком много лет. Возможно, он уже устал идти. Или это естественное следствие человеческой натуры — с легкостью забывать, с легкостью терять интерес. Он ведь на самом деле просто человек. И прошлое больше не болит внутри. В его настоящем «живые» — только мечты о несбыточном. Хотя, возможно, не такие уж и невозможные.       Потому что прикосновение руки к чужой руке — трепетное, дыхание — теплое и настоящее.       — Я дома, Неа.       Аллен обещает себе, что ни за что не забудет их.