жизнь кипела, бурлила и танцевала.

/ кто-то смотрит в окно. у кого-то жизнь проходит впустую. я обещал себе лишь одно: как можно дальше держаться от поломанных судеб. / прежде чем одно из чудовищно быстрых щупалец музана наносит ему смертельный удар, он слышит рёв пламени и ощущает, что кто-то за шкирку выдёргивает его прямо из цепких лап неумолимо приближающейся смерти. первое что он ощущает, когда просыпается, — фантомная боль на месте правой руки, которую ему оторвал окончательно сошедший с ума демон, но рука на месте и даже почти не болит. очень странно. потолок над головой темный и деревянный; на улице только вступает в силу глубокая ночь. фитилек, объятый огнем, мерно покачиваются заполярный лампе. за окном, где-то в глуши леса, слышится хлопанье крыльев совы, вылетевшей на ночную охоту, но это не важно. важен огонь. огонь. ну, конечно же, огонь. томиока резко поворачивает голову вместе с звуком аккуратно открывающейся двери сёдзи, и ему кажется, что он окончательно сошёл с ума. видимо, он всё-таки умер в бою с музаном и попал в лимб, или, на крайний случай, видит призрака. захотелось протереть глаза, но сил совсем не было двигаться. перед ним, опираясь на почерневшую от времени дверь, щурясь, стоял ренгоку. — изыди, — прохрипел гию. — очень смешно, — кеджуро закатил глаза и, смахнув упавшую на лицо прядь огненно-рыжих волос, подошел к томиоке. — нет, я не обман, так что успокойся и резко не двигайся, зараза, одурманивающая тебя, так быстро не выветрится. гию данное объяснение не показалось исчерпывающим, поэтому он продолжал во все глаза пялиться на восставшего из мертвых «друга», но кеджуро ренгоку исчезать в ночных сумерках совсем не собирался, продолжая стоять и держать мисочку с чем-то в руках. постояв так с минуту, он сел рядом с ним и с участием осмотрел томиоку, ища хотя бы что-то, что ему бы не понравилось. — нет, я тебе не разыгрываю, — устало вздохнул ренгоку, ставя перед ним пиалу с чем-то дурно пахнущим зелёным. — да, все живы, и музан, к сожалению, тоже жив и на тот свет, видимо, даже не собирается. томиока проигнорировал его слова и вытащив правую (отрубленную!!!) руку из-под одеяла потыкал в него пальцем; кеджуро усмехнулся и отцепил его пальцы от своего красно-белого плаща, с какой-то особой нежностью, положил обратно на одеяло. томиока, устав удивляться, с обречённый покорностью не стал больше его трогать. — если ты сейчас не успокоишься, я позову шинобу, — в шутливой манере пригрозил ему ренгоку. гию проглотил комок облегчения, собравшийся в горе за эти пять минут очень странного, абсолютно одностороннего, разговора, и откинулся на футон. в голове гулял дурман, пропитывая все связаные мысли и притупляя ощущения. — мальчик жив? — прохрипел он: голос все никак не хотел ему поддаваться, будто кто-то превратил его голосовые связки в наждачку. ренгоку утвердительно кивнул, постучав пальцем по миске с лекарством, и смахнул, лезущие в глаза, почему-то ставшие длиннее, волосы со лба гию. томиока поднял бровь, задав немой вопрос. — это был, скорее всего, доума, — сцепив руки у себя под подбородком, ответил ренгоку, на секунду задумавшись. — ты знаешь сколько я бегал вокруг вас, пытаясь докричаться, а вы ничего не замечали. я тогда почти решил, что реально умер, но спасибо урокадаки, ибо он доказал мне обратное. вы сражались с очень хорошо продуманной иллюзией. гию закрыл лицо рукой. они сборище наивных идиотов, попавших в идеально расставленные сети, иллюзии сплетеной демонами для них. музана, скорее всего, там даже не было., а хотя нет — он был, — стоял смеялся в сторонке, пока они сражались с бестелесными фантомами. вполне в его стиле. надо же себя на старости лет чем-то развлекать, да? ренгоку мягко убрал его руку с лица и ободряюще погладил по плечу, будто заверяя гию, что все хорошо, а то что они попались в ловушку — ещё ничего не значит, ведь главное, что все живы. — убуяшики — сан? — гию столкнулся с грустным взглядом ренгоку и все понял без слов. музан мог проигнорировать столпов, дурача их иллюзией, созданной второй высшей луной, но давний враг должен был умереть во что бы то ни стало. томиока почувствовал, как рядом с ним на футон опускается ренгоку и обнимает его аккуратно поперек груди сильной рукой. дурман из головы почти выветрился, и горло перестало саднить, но отвратительный привкус крови и сладковатого яда ещё долго будет сохраняться у него во рту. — не беспокойся. мы справимся с ним, только придем в себя и тогда посмотрим, — ренгоку смотрит на него из-под отросшей чёлки уверенно и настойчиво. ему хочется верить. очень хочется. мальчик, ренгоку и шинобу, даже санеми и его брат — живы, а значит, ещё не всё потеряно; а значит, они ещё могут сражаться. они справятся. на этот раз все вместе.