В доме Маркуса

Никто не знал, как Маркусу это удалось. Но всего через месяц (месяц, две недели и три дня) после той ноябрьской ночи, Иерихон обрел дом. Настоящий. Новый, чистый и светлый. Эту элитную высотку в центре собирались вводить в эксплуатацию только в следующем году, никто из прежних заказчиков не успел заселиться. И вот, ее целиком отдали Иерихону. Каждый из андроидов получил свое — заветные квадраты личного пространства. Просторную студию, если жил один. Либо небольшую квартиру с отдельной спальней и негабаритной кухней, если жил в паре или семьей. И бонусом — приятное, надежное соседство. Во всем этом была лишь одна загвоздка: мало кто представлял, что с этим делать. Коннор получил жилплощадь наравне со всеми, и представления имел такие же смутные. Что делать с этими свежезашпаклёванными стенами? Джош и пара АР700 взяли на себя заказ мебели, с остальных лишь требовалась заявка с пожеланиями. Все подбиралось и доставлялось в срок. Коннор листал каталоги и не понимал, что выбирать. Зачем? Необходимая мебель? Нуждался ли он в ней? Его рабочее место уже было обустроено в департаменте и полностью удовлетворяло его. Дом был не для работы. Дома нужно было заниматься чем-то иным, отдыхать. Отдыхать необходимо было в комфорте. Взять кресло? Поставить у окна, чтобы смотреть на ночной Детройт, уходя в стазис. А если к Коннору придут гости? Сколько кресел взять тогда? Одно. Два, если придет Маркус…еще четыре. Взять диван? Если брать диван, то какой — хватит короткого или взять модульный, собирающийся в гигантского монстра, мягкий или жесткий, обитый тканью или кожей? Тогда к чему была кровать? И нужно ли ему что-то, чтобы заставить угол кухни? Андроиды, сомневающиеся в своем выборе, поступали проще — обставляли комнаты из готовых интерьеров, предложенных магазинами. Но Коннор так не хотел. Он чувствовал, даже обставив все, застолбив каждый миллиметр своей студии, это будет не то. Не будет похоже, например, на дом Хэнка, где ему порой было уютнее, чем во всем Иерихоне. И Коннор терялся. Не мог сказать, отчего так. Почему же Коннору так нравилось бывать у Маркуса? Квартира Маркуса была полностью обставлена. Коннор узнавал заученные стандартные сеты из каталогов. Но почему-то квартира Маркуса походила на дом куда больше. Куда больше походила на дом Хэнка, и с тем же — разительно отличалась. Почему? Коннор собирался найти ответы, рано или поздно. К счастью, Маркус редко отказывал в гостеприимстве. Маркус позволял заходить к нему по утрам, до начала смены. Разъяснить пару организационных моментов и убедиться, что их совместные планы и встречи в силе. Это никогда не было срочным. Никогда не было нужным. Все это решалось быстрее и проще по сети. Просто Коннору нравилось. Нравилось ждать в залитой рассветными лучами прихожей, пока Маркус закроет распахнутые в каждой комнате окна. Коннор не понимал зачем. Маркус объяснял, что в это время, пока Детройт спит, дышится совсем иначе. Коннор отмечал сниженные показатели избыточных газов и охотно соглашался, но все равно не понимал. Андроидам загазованный воздух не причинял никаких неудобств, так зачем же? Но не спорил, ждал, а после деловито уточнял все волнующие вопросы и подмечал. Подмечал, пользуясь радушием Маркуса, в каком состоянии была смежная с прихожей ванная комната. Санузел был единственным обустроенным по умолчанию местом в их новостройке. Для людей это было обязательным жилищным удобством. А вот для андроидов — нет. Никто им и не пользовался почти. Да, бывало, обставляли наравне со всей квартирой. Но андроидам для очистительных процедур вода была не нужна. И почти везде ванные были…да как дома у лейтенанта Андерсона. Чистые, обезличенные. А вот у Маркуса в ванной было тепло. И по утрам оттуда вместе с теплом расплывались ароматы. Флер парфюма и органической косметики. Коннора постоянно сбивало это с толку. И нет, не их наличие — осуждать вкусы девианта и обвинять его в человеческих замашках было невообразимо грубо. Сбивала с толку нестабильность их на Маркусе количества. Порой их бывало в таком изобилии, что Коннор мог распознать марку геля для душа, даже не контактируя для анализа. А порой — Маркус не отдавал ни чем, и остаточных следов на нем бывало не больше, чем в общей атмосфере. А теплым душем пользовались все равно. Коннор бывал и вечерами, после затянувшихся собраний. Они собирались в конференц-зале, перестроенном из двух жилых блоков. И оттуда Коннору до своего угла нужно было спускаться три этажа, а вот до Маркуса — пройти дальше по коридору. И Маркус позволял остаться. Наверняка, зная, что в квартире Коннора все еще негде присесть. Разве что на пол. Маркус позволял такое не часто, но Коннор ценил еще больше. Никто в Иерихоне не выслушивал отчеты о его работе так, как выслушивал Маркус. Участливо, непринуждённо. Коннору до сих пор бывало критически необходимо выговаривать терабайты обработанной информации, а Маркуса не тяготило слушать. Коннор был благодарен. За поддержку и возможность. Иногда, Коннору казалось, что в такие вечера он на шаг ближе к разгадке своей тайны. У него было время. Время смотреть, запоминать и думать, пока Маркус сидел напротив, вальяжно заняв кресло, вдумчиво расспрашивая ход расследования последнего раскрывшегося дела. Пока Коннор детально расписывал каждый шаг, с готовностью проясняя специфику алгоритмов и некоторых выработанных лично им схем, с наслаждением вжимаясь в диванные подушки. И понимать, что этот диван был выбран неслучайно. Идеальный баланс жесткости каркаса и упругости обивки снимал напряжение шарниров и невольно сбивал показатели гироскопов. На доли секунды системе казалось, что тело парит в невесомости. Непередаваемое ощущение… Но говорить все время не хотелось. Иногда хотелось просто помолчать. Иногда хотелось выслушать Маркуса, который ненавязчиво делился планами, надеждами и опасениями. Хотелось следить за его жестами и мимикой, развлекаясь с анализаторскими алгоритмами прогнозирования из психологического модуля. Или тайком рассматривать кухню, поверх его плеча. Андроиды обставляли кухню по особенному. Кроме тумб и шкафчиков, самым популярным выбором становилась стойка для хранения тириума. У кого-то ставилась раковина. Кухня лейтенанта была обставлена по всем правилам, рассчитанная как на комфортную готовку, так и на принятие пищи. Но скорее всего, Хэнк уже и сам не помнил, когда пользовался застоявшейся плитой. Или заполнял холодильник продуктами на стадии ингредиентов. У Маркуса для кухни был выделен целый угол, отгораживающийся от гостиной высокой стойкой на двоих. И Коннору потребовалось немало вечеров, чтобы убедиться — кухня была нечто большим, чем часть интерьера. Кухней пользовались. Маркус — а Маркус ли? — готовил здесь. И довольно часто: каждый раз, когда оставался в Иерихоне больше, чем на сутки. Маркус хранил тириум на стойке, и лезть в холодильник Коннор постеснялся, но был уверен на 97,3% — в холодильнике Маркус хранил не тириум. И это могло значить только одно — Коннору хватило пятнадцать утр в солнечной прихожей и восемь вечеров на поразительном диване, чтобы найти наиболее вероятный ответ. Для Коннора дом Маркуса был самым живым местом в Иерихоне, и это значило только одно. В доме Маркуса жил человек.