На домашнем аресте

Я ворочалась в своей постели почти до первых солнечных лучей в безуспешных попытках уснуть. Но вместо отдыха я сверлила глазами то потолок, то телефон по очерёдности, пока не уставали глаза. Я быть может поиграла бы на гитаре, всё-таки отлично отвлекает и перенастраивает настроение, но, наверное впервые, пожалела, что живу не одна и не этично было создавать шумиху. Соседка то не виновата в моей бессоннице и я ее избавила от подобных проблем. Прошло два дня с той ночи с Рихардом. Мы договорились не созваниваться, избегая неловких моментов. Я только наслаждалась остатками ощущений на коже от его прикосновений. Правда он всё же пытался пригласить меня на ужин, но я нашла причины отказаться или типа «перенести на другой раз». Также я ему и не сказала, что буду проживать на вилле во время их работы с группой. Этот вопрос остался неоднозначным и я подумала, что пускай судьба сама расставит приоритеты так, как она пожелает. Иногда я так сомневаюсь в решениях, что могу в последний момент просто подбросить монетку, лишь бы оставить свой мозг в покое от безудержного и порой мучительного потока мыслей и сожалений. А в последнее время так и вовсе, самокопания и мнительность превратили мой внутренний стержень в улиточку — медлительную и прячущуюся в домике. Отец, как и обещал, прислал всё необходимое через курьера и я уже была на подрыве, мечась в делах по городу. В день икс начала собирать багаж вещей, документов и принадлежностей. Пока я копалась в куче тряпок, моя подруга сидела на стуле и молча наблюдала за происходящим. — Не забудь цветы поливать, — не отрываясь от процесса деловым тоном сказала я ей из глубин шкафа. — Я помню, — последовал такой же деловой тон, — Собственно из-за них я тут и появилась. — Не из-за них, а потому что ты моя подруга, — сделала ей замечание. — О, как это мило, — остро пролетел сарказм из уст кудрявой. Меня это умилило и я бросила в неё своей футболкой в знак сражения. Та её подхватила на полпути и распрямила, прикладывая на себя. — Это мне? Спасибо! — девушка начала причудливо дефилировать туда-сюда по комнате. — Верни обратно, чудовище, — я распласталась на полу возле шкафа звездочкой, поднимая одну руку вверх, — В этой я хочу поехать. Кудрявая недовольно смяла вещь в колобок и бросила мне обратно. Футболка приземлилась мне на голову и укрыла лицо. Я даже не пошевелилась, а рука так и осталась торчать к потолку. — Можно я никуда не поеду? — риторически я промычала сквозь ткань. — Мне кажется, что ты упускаешь идеальную возможность… — соседка задумалась, прикидывая варианты слов, — Короче, упускаешь возможность. Я убрала футболку с лица и уставилась на девушку и только сомнительно потянула уголком губ. — Это в тебе твоя депрессия говорит, — соседка подошла ближе и тоже прилегла рядом со мной, кладя руку на живот и приобнимая ногой моё бедро, — Ты даже Круспе игнорируешь. А я вижу, как он тебе нравится. Я решила не отвечать на её утверждение. Всё и так было сложно, а произносить что то вслух было бы хуже для себя самой. Подруга была крайне права. К тому же она больше беспокоилась не из-за моей связи с Круспе, как она обусловилась, а из-за того, что мне предстояло возвращаться в место, от куда я стремительно убегала, и не только буквально по земле, но и морально, заправляясь транквилизаторами и нейролептиками. — Все будет хорошо. Вот увидишь, — прошептала девушка, увидев, что я поникла в грусти. Я надумалась на выезд в вечернее время. Мне не хотелось вставать рано утром, чтобы избежать дневную жару по автобану и не застрять в пробке в Берлине. Заправила полный бак, предстояло ехать как минимум восемь часов к побережью. После выезда из города, я была рада опустить крышу мазды и прибавить газу навстречу закату. На место я приехала чуть раньше, чем предполагал навигатор, но уже было совсем темно на улице. Я остановилась на небольшом склоне над приморским посёлком и вышла из машины. Присев на горячий капот вглядываясь вдаль, в попытках узнать такую родную местность. Моё сердце и сознание окунулись в трепетную ностальгию далёкого детства. Соленое побережье, старая сваевая бухта, изрезанная приливами, одинокий маяк и уютные домики местных жителей. И там, вдалеке, наш дом. Тогда былой семейный очаг, теперь загородная вилла для отдыха и гостей. Я бросила машину во дворе и направилась к основному дому, включая и открывая всё, как будто реанимируя жизнь. Это был большой особняк в два этажа с огромной столовой, каминным залом, спальнями с видом на море, кабинетами и, конечно же, оборудованной студией. Именно она была достоянием моего деда и музыкальной сокровищницей. Шикарная коллекция винила: Deep Purple, The Doors, Pink Floyd, Guns N’Roses, Led Zeppelin, Depeche Mode… Ох, как же я обожала ставить пластинки и запускать проектор с мировых турне и представлять, как я тоже отрываюсь вместе с ними. Гитарам тут особое отведенное место. Все они аккуратным строем выставлены вдоль стеллажа с креплениями. Gibson за стеклом подписанная лично Хендриксом и палочки Чэда Смита воткнутые в пивную банку. Тут пахло бурбоном и древесиной. Довольно странно, учитывая, что это запах моего детства. Я спустилась обратно к машине за багажом и быстро направилась спать, поскольку на завтра надо было все тщательно подготовить к приезду Раммов. Оставался один день. Проснулась рано утром, от того что ощутила, как замёрзла под легким пледом. С головы вылетело, что севернее совсем другой климат. Вчера я не стала разбираться с вещами и просто завалилась на боковую в своей бывшей комнате. От помощника пришло уведомление, что он немного задержится и приедет к 12 по полудню. Я сидела на краю кровати расслабленно ещё минут десять, как будто впитывая новый воздух. Меня пронизывало чувство волнения и в то же время удовлетворение от того, что я была снова дома. Это место, где я родилась и провела беззаботное детство, где у меня случился первый поцелуй с привкусом песка, где я училась играть вместе с братом на гитаре, там, где я увлеклась мотокроссом и покоряла склоны скалистого побережья. Я вспомнила, что оставила машину во дворе, и надо было её загнать в гараж подальше от солнца. Одевшись потеплее в толстовку и джинсы, спустилась по ступенькам на выход. Утро было свежим и влажным. Давно я не ощущала настолько чистую природу, привыкнув к тесной индустриальной столице. В гараже увидела свой старый кросс, бережно укрытый под брезент. Он стоял в углу, склонив руль на бок. Я стянула с него чехол, от чего в воздух поднялся столп пыли и я стала размахивать руками как чайка, разгоняя едкий туман. Когда пыль осела, нежно провела пальцами по железному корпусу мотоцикла, мысленно возвращаясь в прошлое. Этот кусок с сорока лошадками давал мне чувство свободы и эйфории. Пока не случилось непоправимое и кроссер не стал орудием убийства. Вспомнив это, я резко набросила брезент обратно укрывая технику, избавляя себя от лишних мыслей. Вернувшись в дом, я спустилась в погреб, прихватив бутылочку шардоне к завтраку. Ну и надо было проявить гостеприимство к будущему помощнику, предложив ему бокал вина за сотрудничество. Когда я поднялась в столовую, пришло сообщение из банка «Возврат средств». — Не поняла… — я завязала волосы в хвост и пыталась сообразить, что это за транзакция и от кого возврат. Всё таки фонд иногда выбивал подобные штуки и надо было их решать в темпе. Но пока я листала архив платежей, раздался входящий от помощника. — Простите, мисс, — голос это мальчишки был слишком натянут чуть ли не срывался, — Я не могу приехать и я вернул вам аванс. Я держала трубку плечом у уха и офигевала с каждым его словом. Так же молча просто с горла сделала пару глотков сухого вина. — Ты же написал, что будешь к 12…-перевела дыхание. — Простите. Я не могу, у меня форс мажорные обстоятельства… Вот это да. Как то я такого совсем не ожидала, потому что привыкла к ответственному персоналу и всегда все знала наперед, даже внезапные форс мажоры. Я просто положила трубку. Так же молча, не проронив ни слова в ответ. — До свиданья, человек. Тебе в черный список, — и я еще раз отпила с бутылки. Что ж. Кажется судьба приоритеты наметила стремительно и с подвохом.