Резонанс

Ведь всем нам светит одно солнце, Все мы гуляем под одной луной. Тогда почему, почему нет между нами единства? Scorpions - Under the Same Sun

— Это, ебать его в рот, не честно! — верещит Джашинист, на что я кидаю в него пустую кружку из под кофе, жаль только, что не попадаю. — Будешь выебываться, скажу Какузу не выдавать тебе зарплату за этот месяц. Будешь питаться кошачьим кормом, если ваша животина простит тебя за подъедание ее запасов. — кружка возвращается обратно ко мне в руки и на обратном пути все же бьет Хидана по макушке, от чего он скрещивает руки на груди и обиженно сопит. — И вообще, что за приколы, Химера? Не ты ли громче всех орал, что тебе не нужен другой напарник, если это не Какузу, а теперь отказываешься идти на миссию в паре со своей женой? И не говори мне, что вы поругались, вы постоянно ругаетесь и живы только потому, что оба бессмертные и не разносите государственного имущества, только свое. — Ты не понимаешь, шеф. Мы разводимся. — Да вы и поженились прикола ради и потому, что женатым шиноби полагаются льготы. Вас вообще сложно назвать супружеской парой. — хмыкаю я, видя как расширяются глаза седовласого. — Думал, я не в курсе, что ваш брак фиктивный? Хидан как-то сразу потупил взор и замолчал. О Рикудо, ему что, стыдно? — Давай так, ты перестанешь иметь мне мозг и спокойно отправишься на миссию. Мне плевать как, но вы должны выполнить ее согласно уставу. Можете хоть апокалипсис местного разлива устроить пока ругаетесь, главное чтобы гражданские не пострадали. — устало опускаясь на стул, передвигая ближе бумаги по миссии. — Я же знаю, что ты нормальный и адекватный мужик и можешь это сделать. Какузу сложная женщина, а я не хочу лезть в ваши семейные разборки. Вы уже не первый раз ругаетесь и миритесь тоже не в первый раз. Что мешает наконец признать, что от фиктивности вашего брака осталась только первоначальная цель? — Все мешает, в рот оно ебись. — Хидан не менее устало откидывается на спинку. — Все было так легко когда мы были нукенинами. — Вас никто не заставлял жениться. Если развод дарует вам обоим избавление от проблем, то так тому и быть. Брак - вещь формальная, в нашем современном мире. Если после заключения официального союза поменялось вообще все, стоит задуматься, а твой ли это человек. — Вот у вас многое поменялось? — неожиданно интересуется Джашинист, на что я прикрываю глаза. — Вообще ничего, разве что мы теперь считаемся семьей перед лицом народа и богов. На наши взаимоотношения это не повлияло ни капли. — сцепляю руки в замок и уже абсолютно серьезно смотрю на бывшего отступника. — Ничего и не должно меняться после брака, если это твой человек. Мы не стали больше или меньше ругаться, так же как больше или меньше любить друг друга. Да, у нас рутина, да у нас семья, дети, работа, но женитьба ничего не изменила, по сути. Поэтому я и настаивала на том, чтобы заранее пожить вместе, посмотреть, как оно будет и понять, стоит ли оно того и вообще, подходим ли мы друг другу. Конечно, полгода срок маленький, но поверь, достаточный, чтобы выяснить насколько ваши отношения пригодны и имеют ли право на существование. Брак - всего лишь официальная бумажка, делающая вас мужем и женой перед лицом закона, не более. Все, что тебе будут рассказывать про злобную мегеру-жену, что буквально в считанные часы изменилась после брака - ложь. Прежде чем вступать в брак, нужно узнать и понять человека, чтобы не было кота в мешке. Это действительно серьезный шаг, но этот шаг не должен ничего менять в вашей жизни и взаимоотношениях от слова совсем. Все одновременно до банального просто, и в тоже время неимоверно сложно. Из подобных мелочей и складывается наша жизнь. — Вот теперь уже ты ебешь мне мозг, шеф. — Джашинист поднимается со стула, подхватывая бумаги со стола. — Все будет в лучшем виде. — Опять с Какузу поругались? — в помещение вплывает Баньши, и я сосредотачиваю все свое внимание на новом действующем лице, расплываясь в улыбке. Это вовремя, конечно. Тонкая, звонкая фигурка АНБУ заслуживала отдельного внимания: словно кукла, маленькая, чуть выше меня, хрупкая, с длинными серебристыми волосами и такими же серебристыми глазами на аккуратном, будто высеченном из мрамора лице, Баньши казалась произведением искусства одного очень умелого скульптора. И многие за глаза называли АНБУ Снежной Королевой, которая по непонятным причинам обитает именно в Суне. И все бы ничего, если бы не одно такое но: Баньши был мужчиной и обладал стихией Стали, с легкостью “нагибая” своих противников легким движением его тоненькой ручки. — Ты то мне и нужен, Такеши. — парень стянул с себя маску Ханья и присаживаясь прямо на стол, снимая капюшон и распуская волосы. — Я уже даже боюсь предположить, что именно. Опять работа под прикрытием? — вопреки многим законам, при такой восхитительной внешности (а многие при первой встрече на сто процентов уверены, что он девушка, которой просто не повезло с размером груди) голос Баньши был весьма низок, не оставляя сомнений о его гендерной роли. — В точку, дорогуша. — выуживаю из печати нужные мне документы, передавая их в руки АНБУ. Пробежав взглядом по ряду букв, мужчина скривился. — Ладно, я уже ничему не удивляюсь. И хоть я и не люблю подобного рода работу, где мне приходится выглядеть как женщина, это задание - весомый повод. — вот за что я любила Такеши, так это за то, что он всегда знал когда именно нужно заткнуться, и наступив на горло своей гордости, шуровать на выданную миссию. — Я думал что мы искоренили всю детскую работорговлю в стране Ветра еще в прошлом году. — Подобное не искоренить просто так, убьешь одних, придут другие из соседних стран. — ладно, всем все раздала, а с бумагами может и клон разобраться, мне самой следует пойти к детям. — Тебе ли не знать? Такеши нахмурился, забирая все документы и отмечаясь в главном свитке о получения задания. Искоренением работорговли мужчина занимался еще с первых дней работы в Кабуки, постоянно, чуть ли не с боем, вырывая подобные миссии. А потом пришла я со своей организацией Чистильщиков, и мужчина наконец попал в свою стезю, не ограниченный рамками закона. Насколько я знала, его совсем маленьким ребенком похитили у родителей и продали в подобную сеть, с которой он борется всю свою сознательную жизнь. Кто он, откуда, к какому клану принадлежал не знал никто, следов так и не удалось найти. Имя он выбрал себе сам, а позывной Баньши получил уже от меня, так как Чистильщики появились через полгода его поступления на службу АНБУ Песка. Здесь ему нравилось: никто не смеялся и не подшучивал над ним по поводу внешности, его уважали за силу и внутренний стержень, который так и не был сломлен, несмотря на долгие годы рабства и не менее мучительные годы под крышей того, кто его купил. Лет в девятнадцать ему удалось вырваться и добраться до Суны, где его таланты и навыки оценил только-только принявший свой пост Пятый Казекаге, подбирая хрупкому мальчику наставников. Сейчас от хрупкого мальчика осталась лишь внешняя оболочка, на деле он был чуть ли не опаснейшим из всех моих дорогих “подопечных”. Ни грамма лишнего жира, одни лишь мышцы, до невозможности “сухой”, боец напоминающий тугой жгут, способный резать металл. Мастер тайдзюцу, а открывшаяся стихия Стали и вовсе сделала его смертоносным противником, если тот подберется достаточно близко. Ниндзюцу он тоже владел, но больше полагался на физическую силу, вступая только в ближнюю конфронтацию. Ну и человеком он был, безусловно приятным. Несмотря на сломанное детство и юность, он оставался в меру открытым и дружелюбным малым, слегка вспыльчивым, если дело касалось дурацкого прозвища, и по своему добрым. Единственная больная тема, доводящая его до неконтролируемой ярости так и оставалась торговля детьми и работорговля в целом. В Чистильщиках это была строго его вотчина, и он не обламывался переть через весь континент, чтобы разобраться с новым очагом этой “эпидемии”. Мы распрощались с ним и я, поправив свое светлое платье отправилась в мастерскую, накидывая на себя иллюзию, так как я вроде как, находилась на рабочем месте в кузнице, но никак не в казематах АНБУ. Зайдя с черного входа, я подала сигнал своему клону, и мы в подсобке поменялись местами. Я, якобы, создала клона, который и дальше будет выполнять заказы, а сама вышла к детям, отвлекая их от той деятельности, которой они занимались. Индре, как пользователю золотого песка нравилось работать с близкими к нему материалами, такими как золото и серебро, однако я не допускала его до прямой работы по плавлению металла и его прокатке, оставляя ребенку уже готовый комплект шинок*, филиграней и проволоки, которую он с удовольствием гнул и воплощал свои идеи. Что-то мы оставляли, что-то переплавляли и делали новый комплект, но ребенок каждый раз радовался, когда очередная творческая задумка выходила такой, какой он хотел. Ашура же больше возился с камнями. Было ли это связано с тем, что он управлял именно песком, а не металлом, я так и не поняла, но мальчику нравилось изучать все что связано с геммологией и даже побывал на некоторых месторождениях, под присмотром Гаары, естественно. Ребенок просто любил перебирать камни и пытался на глаз оценивать чистоту породы, основываясь на знаниях из книг, и тех, что получал непосредственно от меня. Шинки пока что стеснялся мастерской, стараясь просто не отсвечивать и не привлекать к себе внимания, но я решила дать ему почитать о металах, их свойстве, разновидностях и преобразованиях. Это было учебная литература для кузнецов, и ребенку было трудновато разбираться в дебрях терминологии, поэтому он плавал в знаниях и путался, однако упорно не обращался ко мне за помощью. Поэтому, мне самой пришлось сесть рядом с ним и объяснять все с самого начала, максимально доступным языком и зарисовывая особо сложные моменты. Со временем, ребенок привык что может обратиться ко мне с любым вопросом и я обязательно помогу ему. Вообще, социализация Шинки была темой отдельной. Он побаивался мальчишек (ибо с их напором порой даже я не справлялась, что уж говорить о ребенке для которого подобное отношение вообще было дикостью) и очень тяжело к ним привыкал, однако везде ходил вместе с ними. Удивительным был факт того, что он смог найти общий язык с Мицуки, который был самым обычным (насколько обычным может быть ребенок из пробирки выращенный из генов двух Санинов), спокойным, и маленького Имаи не пугала замкнутость и отрешенность ребенка. С Джун дела обстояли точно так же, как и с близнецами: моя дорогая племяшка в полной мере хапнула взрывной характер обоих родителей, сверкая своими алыми волосами на всю округу, а иногда и вовсе распадалась на воду, напугав Шинки до безумия. С Широ он почти не контактировал. Постепенно маленький, потерянный ребенок влился в странную компанию других ребятишек. Он уже не шугался от боевого настроя наших маленьких чертей, привык к слишком громкой дочери Карин, и прекрасно сдружился с Мицуки, который вообще не скрывал того, что его родители мужчины и он вырос в пробирке. Он также знал, что у нас есть и другие родственники в Конохе, которые приходились ему названными братьями и сестрами, а некоторые просто были детьми друзей его родителей. И я с ужасом ожидала прихода нашей ежегодной поездки в Коноху, которая должна была состояться всего через неделю. В целом, шатен был спокойным и уравновешенным. Особенно когда понял, что в Джитоне нет ничего демонического, и что если он не сможет удержать свою силу в узде, его никто не будет ругать, а уж тем более бить. Он все еще с неким недоверием относился к Гааре, почтительно добавляя приставку -сан к его имени, в то время как ко мне обращался просто по имени. Социализация проходила медленно, но никто на него не давил (как я в свое время, чутка сломав психику одного молодого джинчурики), поэтому мальчик чувствовал себя относительно комфортно и постепенно раскрывал нам свое сердце. Вот и сейчас, все трое сидели рядом, каждый занятый своим делом и читая какие-то свитки, от чего я моментально насторожилась. Обычно, близнецы носились по всей мастерской, что-то лепили, мастерили, отвлекали Дейдару, или же вовсе шли доставать дедушку Сасори (самого “дедушку” передергивало каждый раз от такого обращения, но он ничего не говорил детям, капая на мозг уже мне). Ради интереса заглядываю в свитки, обнаруживая там информацию о стихии Магнетизма, точнее, о истории ее создания. Насколько я помнила, это были копии рабочего дневника Третьего, и детям было весьма полезно почитать подобное. — Ну что, чертята, вы помните, что мы через неделю отправляемся проведать ваших крестных? — Шинки на этом моменте поднял голову, удивленно взирая на меня. Конечно, у ребенка не было крестного, однако, думаю что Суйгецу подойдет на эту роль. — Мы уже даже вещи собрали. — бубнит Индра, не отрываясь от свитков. — Еще месяц назад. — информирует Ашура, мимолетно взглянув на меня, и снова уткнулся в свиток. Один Шинки продолжал заинтересовано взирать на меня. — Ну вот и хорошо. — хлопаю в ладоши, и чуть ли не силой забираю информацию от детей. — Идемте на улицу, там уже не так жарко и можно поиграть в песочнице. Песочницей это было назвать сложно. Скорее, это был отдельный “загон” который в свое время построили для Гаары, чтобы он вообще не контактировал с детьми, однако в нашем случае там собирались еще и оба моих племянника, а иногда захаживали и другие дети, что дружили с близнецами а теперь еще и с Шинки. Одни на этом полигоне они не оставались никогда, так как подобное место нравилось детям, по причине огромного количества песка и возможности немного потренироваться в своих стихиях. Да и что скрывать, даже я пользовалась “своей” силой, которую в небольших количествах могла брать у Шукаку. Я бы вообще могла пользоваться чем-то подобным на постоянку, однако песок вообще не мое, да и глаза Тануки мне не шли, поэтому сам Джитон я использовала только на предметах, намагничивая их и притягивая к себе, будто обладаю даром телекинеза. Получалось так себе, но когда тебе лень вставать, или же ручка укатилась под стол, это было весьма кстати. Площадка была большой, и помимо огромной кучи песка там были и другие виды развлечений, вроде качелей и горок. Правда на качелях обычно сидела я (качалась, если быть точнее), а детям было интереснее ковыряться в песке, но это было их личное дело, как и с чем играть. По дороге я забрала Джун, которая изъявила желание учиться фуиндзюцу, и проявила просто фантастическую, для Узумаки, трудоспособность, старательно обучаясь каллиграфии, ибо без нее в таком тонком ремесле никуда. Мицуки нашел нас сам, так как знал примерное время в которое мы собирались на площадку. Жаль, что Широ был еще слишком мал, чтобы принимать участие в подобных забавах, но стоит моему дорогому племяннику подрасти, как на одного бесененка станет больше. С Широ тоже были свои трудности, так как в нем больше проявились черты клана Инузука, а Хана все же считалась частью семьи Собаку Но, и вставал вопрос о клановых татуировках Инузука. Лично мы ничего против не имели, но главой семьи все еще оставался Раса, которому не сказать чтобы нравилась подобная идея, так же как и всему клану собачников, оставшихся в Конохе. Они вообще были готовы голыми руками порвать Канкуро, за то, что забрал у них Химе клана, и прекрасного ветеринара. Естественно, что нинкены Ханы переехали вместе с ней, а это аж целых три собакена. Конкретно с этим браком все вообще было очень сложно, ибо Хана была старше Канкуро, да еще и из другой деревни, что Совету не нравилось категорически. На самом деле четыре года не являлись существенной разницей, да и парочка была колоритная, особенно с их узорами, но Старейшинам было все равно, и наш бравый Собаку Но буквально отвоевывал свое право жениться по любви. Качеля рядом со мной чуть скрипнула, выдавая то, что у меня появился спутник на сегодняшний день. Но вопреки моим ожиданиям, это был Шинки, что грустно взирал на бесящихся в песке детей. То, что к концу их игрищ они будут по самую макушку в пыли, и скорее всего чумазые, если Джун снова начнет проявлять клановые особенности Хозуки, стало очевидно с самого начала. — Тебя что-то беспокоит? — подзываю ребенка к себе, усаживая на колени. — Зачем нужны крестные? Шатен был просто удивительным ребенком: он мог понять сложные, для четырехлетнего ребенка вещи, но крайне тяжело понимал самые обычные истины, вроде приемных родителей, и заботы от посторонних людей. Но при этом прекрасно понимал суть предательства и будущей карьеры шиноби. — На тот случай, если со мной и Гаарой что-то случится, крестные возьмут опеку над нашими детьми. Я думаю что дядя Суйгецу будет рад быть твоим крестным. — отталкиваюсь ногами, слегка раскачивая нас в пространстве. — Не нужно. — Ну почему же? Нужно. Если ты хочешь, то можешь сам выбрать себе крестного. У близнецов крестные живут в другой Деревне, да и видятся они всего лишь два раза в год, может со временем и три раза станет. — ребенок слезает с моих колен и вновь занимает место на вторых качелях. — Мне страшно… ехать в Коноху. — честно признается ребенок, пряча нижнюю половину лица под светлым шарфом. — Потому что там будет много незнакомых людей? — уточняю я, заметив, каким паническим блеском разгораются глаза ребенка. — Ты обязательно понравишься им. Они хорошие люди, они мои друзья которые были со мной с самого детства, несмотря на все слухи, что ходили на счет меня. — Слухи? — мальчик поворачивает голову ко мне, и я полностью останавливаю движение качелей, чтобы не мельтешить. — В Конохе меня все считали монстром и демоном с самого моего детства. Причина была проста — я джинчурики. Это значит, что во мне был запечатан Хвостатый Зверь, который вырвался из моей матери, что была предыдущим сосудом, и разрушил Коноху в ночь моего рождения. Люди ненавидели и презирали меня, так как считали меня воплощением самого Кьюби. — от этих воспоминаний становится чуть грустно. Не за себя, за маленькую Наруто. — Кьюби это Курама, да? — уточняет ребенок, на что я киваю. — Он никогда не был злым, скорее люди сделали его таковым. А Коноху он разрушал вообще находясь под чужим контролем. Но людей никогда не волновали такие мелочи. — чуть потряхиваю плечами, стараясь согнать с себя наваждение. — Те, к кому мы едем, учились со мной в академии и стали моими друзьями, не смотря на то, как ко мне относились взрослые и их собственные родители. Они никогда не будут осуждать тебя за то, что ты плохо владеешь железным песком, или за то, что ты нам не родной по крови сын. Я снова отталкиваюсь ногами от земли, стараясь вытеснить лишние мысли из головы, но они настойчиво продолжали лезть, вызывая меня на еще большую откровенность. — Твоего папу тоже считали монстром, потому что он джинчурики. У меня не было семьи и я не знала что такое ненависть и страх самых родных и близких. Дядя Канкуро и тетя Темари боялись Гаару, а твой дедушка не один раз пытался его убить. Все это дошло до того, что твой папа перестал различать реальную угрозу и несуществующую, убивая любого, кто может причинить ему вред, его боялись и ненавидели из-за демона внутри. Однако посмотри: теперь он глава Деревни, самый выдающийся Казекаге по мнению народа. Люди чуть ли не боготворят его, забыв о всем том, что он сделал в тот период своего детства. Он был озлобленным и очень одиноким ребенком, который хорошо контролирует свои силы, но плохо контролирует внутренних демонов. — Как он выбрался из этого? — ребенок поджимает губы, явно пораженный подобным откровением. — Он познакомился со мной, таким же ребенком-демоном. Я исправила печать, чтобы Шукаку больше не было больно и он перестал сводить твоего отца с ума. Я просто показала, что его брат и сестра все равно любят его, хоть и боятся. Ну а твоему дедушке немного наступила на любимую мозоль и он чуть не убил меня за это. — тихо смеюсь, вспомнив этот эпизод своей жизни. — Но я ни о чем не жалею. Если бы моя жизнь пошла по второму кругу, я бы все сделала точно так же. В нас всегда видели оружие, чудовище на поводке, но не видели людей. Но мы смогли доказать, что мы ничем не хуже остальных. Ты не монстр, ты обычный ребенок, как Индра и Ашура. Да, у вас редкий геном, но это не делает вас воплощениями зла. — Я понял. — кивает мне Шинки, снова упираясь взглядом в пол, а я треплю его по голове. — Все будет хорошо. Главное верь в себя и свои силы. Чтобы ты не сделал (в пределах разумного, конечно), ни я, ни твой отец не откажемся от тебя. В глазах ребенка на секунду заблестели слезы и он поспешил отвести свой взор от меня, снова изучая песок под своими ногами. — Спасибо… мама.