overcoming

Глядя на существо, сжавшееся в углу изоляционного бокса, едва напоминавшего человека, Миюки с ужасом вспоминал тот день, когда упустил его. Эпидемия нарастала по экспоненте, катастрофическая нехватка людей вынуждала ученых и медиков делиться на группы вместе с военными. Приказы отдавались сверху, и на обсуждения не было времени. Он хорошо помнил тот момент, когда Савамура повернулся к нему, прежде чем сесть в броневик и с улыбкой отсалютовал попрощавшись. — Увидимся вечером! Миюки прижался лбом к защитному стеклу, не сводя глаз с жилистого тела, покрытого потемневшей от разводов воспаленных сосудов кожей. Кислотно-желтые глаза тут же враждебно уставились на него, отреагировав на едва слышный стук соприкосновения со стеклом. Из команды Савамуры никто не выжил. Этот отчет он получил, находясь в нескольких десятках километров от него. Зараженных более двух-трех часов было принято считать мертвецами, ведь ни одна созданная на тот момент вакцина не справлялась с вирусом, находящимся в теле человека порядка полутора-двух часов. Иногда она не срабатывала, а это и вовсе только усложняло их работу. Миюки сам не знал, что на него нашло, когда ему сообщили о гибели коллег – он словно потерял рассудок, бросив все и потребовав вертолет. Курамочи, вспоминая, говорил, что был уверен в том, что тот собственноручно поубивает всех в округе, если его требования не будут выполнены. А прибыв на место происшествия, пришлось использовать огнеметы, чтобы найти тела ученых. Они были растерзаны, и единственным, кто остался в перевернутом броневике, был Савамура. Именно он и отправил сообщение о гибели команды. Он кашлял кровью, с ужасом глядя на них, прекрасно зная, что все кончено, и Миюки хотелось дать ему хорошую пощечину просто за одну только мысль, что он не придет за ним. — Вы что тут… вам нельзя сюда. Миюки! Вытаскивать его из покореженной техники было сложно. Савамура взвыл от боли, когда им удалось перевернуть технику. Левая рука была насквозь пробита куском железа у самого плеча и уже успела потемнеть. — Нужно резать, — Курамочи достал инструменты, его собственные руки дрожали. Миюки сам не знал, какого черта тот обругал его, но увязался следом, как и Крис. И теперь с легкой дрожью он пытался говорить и даже шутить. — Савамура, эй, парень, нам придется отрезать тебе руку. Считай, что на протез я в доле. — Вам… вам уходить надо, п-пожалуйста. — Заткнись, будто такую занозу, как ты можно бросить, — Курамочи пытался усмехнуться, но вышло не очень. Миюки сжал ладонь Савамуры, сосуды, проступающие на его лице, становились контрастнее – заражение уже было необратимо. Единственное, на что он тогда надеялся, единственное, что он мог сделать – забрать его оттуда. Мысль была похожа на вспышку, кадры из памяти по истории медицины. Идея ввести Савамуру в искусственную кому была неоформленной, неясной, может, даже наивной. Она и не могла быть другой, когда тот умирал на его руках. — Ты же справляешься, Савамура, ты всегда справляешься, — он гладил его по вспотевшему лицу, сжимая ладонь правой руки, та становилась холоднее с каждой секундой. Из левого уха уже сочилась кровь. — Надо же… — тот задыхался, но почему-то улыбался, несмотря на первые судороги, сотрясающие тело. — Надо же… На лице Миюки Казуи… слезы. Надо же… — Черт, ну все, — Курамочи включил установку и кивнул Крису, тот взял в захват его вздрагивающие ноги. — Савамура, сосредоточься на чем-нибудь, обезболивание не сработает, придется резать так. — Я.. я… готов, — не сводя глаз с Миюки, прошептал он. Его голос садился, но тот хриплый крик, который вырвался из его груди, он забыть так и не смог. Глядя на конечности зараженного, восстановленные благодаря нетипичной для здоровых людей регенерации, первое время Миюки часто представлял себе, как обрадуется Савамура, когда придет в себя, когда снова станет здоровым человеком… потому что тогда, едва не задохнувшись от боли, он все еще пытался улыбаться и сокрушаться. — Вот бы протез пофункц…фукц… — Функциональнее, — тихо подсказал Миюки. — Связи рушатся, — Крис пождал губы. — Не… жалею ни о чем, ты… рядом, — последнее, что произнес Савамура; он успел прижаться холодной щекой к его руке, прежде чем потерять сознание. До этого Миюки никогда не думал о силе человеческого сердца, о том, какую боль оно может выдержать. Месяцы. Он проводил в лаборатории все время, пытаясь разработать вакцину. Очаг заражения не сужался, а еще через полгода после введения карантина районы стали закрывать один за другим, затем последовали города. Очаги начали выжигать, в надежде задушить заражение, как будто это была средневековая чума. Лаборатория Миюки продолжала функционировать. Разрешения на исследования постоянно продлевались. Савамура был единственным выжившим зараженным, организм, которого не стал разлагаться, благодаря постоянному испытанию различных комбинаций препаратов. Вирус сопротивлялся и продолжал жить внутри него. Прошло уже больше года. Очередная порция жидкости, введенная почти восемь часов назад. Он снова ждал результата. Зараженный не так давно пришел в себя после изрядной дозы анестетика, который приходилось вводить каждый раз перед испытаниями, и забился в угол. — Обычно он становится агрессивным, спустя пару минут после пробуждения, — не отрываясь от монитора, пробормотал Курамочи. — Он напуган? — Не знаю. Есть какие-нибудь изменения? — спросил Миюки, внимательно наблюдая за тем, как зараженный водит глазами из стороны в сторону. — Нет… хотя, погоди, наконец-то появилось небольшое восстановление, — Курамочи на секунду затих. — Около двух процентов. — Двадцатая вакцина дала нам десять процентов, — Миюки тяжело вздохнул. — Неужели снова провал?.. — Не торопись. Тогда изменения были молниеносными еще до того, как он очнулся, а сейчас вверх поползло уже после пробуждения. Посмотри на него… — тот задумчиво затих, задерживая взгляд на объекте в боксе. — Как будто думает, — Миюки оторвался от стекла и кивнул. — Каждый раз, когда после введения препаратов он бросался на стекло и рычал, мне казалось, что нас отбрасывает назад. — До сих пор не очень понимаю происходящее, если честно, — Курамочи потер ладонями лицо и откинулся на спинку стула. — После стольких неудач его тело все еще функционирует, так что я рад, что ты не сдался. Не сдался, даже когда мы были готовы тебя самого ввести в кому, решив, что ты обезумел. Миюки горько усмехнулся. Фактически Савамуру признали мертвым через три часа после нападения. Сразу после получения его сигнала. Заражённые не вытянули его из броневика только из-за его собственной сноровки и руки, которая намертво застряла в покореженном металле. Он – единственный, кого удалось привести в лабораторию, пока сердце все еще билось. Единственный, кто сопротивлялся до конца, и, в конец концов, единственный, ради кого Миюки готов был пожертвовать всем, даже если это была бы его собственная жизнь. Он хорошо помнит, как после констатации состояния Савамуры Крисом, с ним пришел поговорить Курамочи. Правительственная организация требовала избавиться от зараженного, но пойти против одной из лучших команд ученых не могла, разве что —урезать финансирование. Миюки ответил тем, что полностью отказался участвовать в разработке лекарственных препаратов, решив самостоятельно заниматься финансированием своих исследований. Тогда, на фоне бушующей эпидемии, разумеется, он казался безумцем. Близкие и коллеги пытались его образумить. — Послушай, Миюки, Савамура был мне, как младший брат… — Курамочи стоял напротив него, мрачный и уставший, он не смотрел на зараженного за стеклом, игнорируя глухое рычание. — Замолчи, — резко выдохнул Миюки, он схватил коллегу за воротник формы, и тут же отпустил, словно успел прийти в себя, и отвернулся. — Не говори о нем так, словно все кончено. — Его мозг больше не функционирует, как человеческий. — Вирус не умирает, тело не разлагается, оно активно. Посмотри, прошло больше четырех недель. Все заразившиеся умирали на третий день от полного разложения органов. — И что ты собираешься делать? Как ты собираешься это использовать? Ты пичкаешь его экспериментальными вакцинами. Не лучше было бы… дать ему умереть? — Савамура еще ничего не успел, он ни черта не сделал из того, что хотел! — Миюки откинул голову назад, шумно и тяжело вздыхая. — У этого дурака слишком много планов на будущее, чтобы я мог опустить руки. Курамочи ничего не ответил, только, наконец, переборол себя и глянул в сторону бокса, с силой хлопая по нему ладонью. Зараженный тут же рванулся на него, с рыком ударяясь о стекло. — Я не могу сдаться, Курамочи. Пока у меня есть моя жизнь, я не могу. — Я понял, — Курамочи кивнул, казалось, принял решение. Ни он, ни Крис так и не покинули лабораторию, напротив, команда встала на его сторону, несмотря на приказы о перераспределении ученых. После длительных споров военные оставили все как есть. Иногда Миюки казалось, что все происходящее сон. Затяжной болезненный кошмар, которому нет конца. И пробуждение, от которого, каждый раз было всего-навсего всплеском надежды, когда появлялась хоть какая-то реакция на очередную вакцину. — Температура тела повысилась на три градуса, — констатировал Курамочи. Миюки отошел от стекла и подошел к мониторам. — Шесть процентов восстановления связей. — Если я не путаю, температура не поднималась выше полутора градусов, — Курамочи поднял на него глаза, Миюки кивнул и снова отошел к стеклу. — Давай же, Савамура, — слова вырвались сами собой. — Температура тела возрастает, Миюки, может, включим дополнительные лампы? — Пока не стоит, — он внимательнее присмотрелся к поведению зараженного и прижал обе ладони к стеклу. Тот снова дернулся. — Он действительно напуган. Дополнительный свет сейчас только испугает сильнее. — Как скажешь. — Какая температура сейчас? — Ух ты… пульс, что ли… — Курамочи завозился, Миюки озадаченно оглянулся, и тот покачал головой. — Восемь градусов и семь процентов. Показатели повышаются. — Что ты сказал про пульс? — Показалось, может, монитор барахлит, сейчас проверяю соединения, — тот снова запыхтел, неудобно наклоняясь над панелью управления. — Да нет, все в норме. — Он движется, — Миюки сощурился, наблюдая за медленными, будто неуверенными движениями зараженного, а потом до него дошло, почему тот едва двигается. — Похоже, ему больно. — Больно не ему, а проклятому вирусу, — недовольно пробормотал Курамочи и быстро добавил. — Восстановление поперло быстрее, Миюки, уже шестнадцать процентов, нет семнадцать, температура одиннадцать градусов. — Семнадцать процентов? — Уже двадцать, черт возьми, если это дерьмо не сработает, я кого-нибудь убью, точно тебе говорю, — Курамочи не усидел на месте и встал, нависая над мониторами. Миюки прижался лбом к стеклу, нервно кусая губы и наблюдая, как зараженный подполз ближе, протянул по полу руку и улегся. Он не удержался и позвал его. — Савамура? Может, все дело в его воображении, но он дернулся, когда рука за стеклом вздрогнула. — Так, теперь точно, сигналы от сосудистой системы, слышишь? — Курамочи защелкой аппаратурой. — Все стабильно работает, черт. Температура приближается к пятнадцати. Восстановление поднялось к тридцати трем процентам. — Курамочи, обрати внимание на деятельность мозга, когда я позову его, — Миюки присел перед стеклом, снова прижавшись к нему ладонями, и громко позвал его. — Савамура! Савамура, посмотри на меня! — Сорок процентов! Миюки смотрел на него, едва дыша, собственное сердце, казалось, прошибало грудную клетку. — Черт, этот парень… — Курамочи быстро завозился позади. — Справляется, он справляется. Неестественно желтые глаза следили за ним, за каждым движением. — Процент повышается. Эта чертова вакцина действует. Я позову Криса, сосудистая система хорошо реагирует на температуру. 28 градусов к 47 процентам, следи, Миюки. Он вздрогнул, когда услышал писк двери, но взгляда не отвел. Кожа Савамуры постепенно светлела, глаза наоборот темнели. Он медленно перевернулся на другой бок, и с таким очевидным трудом приподнялся, словно пытаясь найти что-то взглядом. Миюки зажал ладонью рот, чтобы не закричать, глядя на то, как заслезились яркие глаза напротив, как только встретились с ним взглядом. Он снова протянул ладонь к стеклу и едва слышно захрипел. В этом звуке Миюки узнал собственное имя. Наверно, останься Курамочи в лаборатории, он бы не позволил ему войти в изолированный бокс, но его не было, и остановиться Миюки уже не мог. Восстановление связей к тому моменту перевалило за пятьдесят процентов, когда он активировал свой код и вошел внутрь бокса. Савамура не пошевелился, только глаза перевел — те уже потемнели и стали совсем похожи на человеческие, — и протянул руку. Миюки присел перед ним, накрыл ее своей ладонью, наблюдая за тем, как меняется его лицо и двигаются губы. — Не… не… — жесткий хриплый звук вырывался из лихорадочно вздрагивающего горла, словно процарапывая его. — Тише, тебе же больно. — Не… на-до. — Тебе больно, — Миюки поджал губы и судорожно выдохнул, протягивая руку и вытирая слезы с его виска. — Те… бе. — Мне не больно. — Пр..ла… пла… чешь. — Я не слышал твоего голоса больше года, — он все-таки не выдержал и прикоснулся смелее к светлеющей щеке. Провел ладонью по шее. Темные воспаленные сосуды стягивались и уходили вглубь. Кожа теплела под его рукой. Савамура попытался приподнять собственную руку, но из-за слабости только дернулся и хрипло выдохнул. — Не торопись, — Миюки осторожно поймал его ладонь. — Черт бы тебя побрал, Миюки, ты что творишь?! — голос Курамочи раздался за стеклом, но он не стал оборачиваться, только уселся удобнее рядом с Савамурой, осторожно укладывая его голову себе на колени. — Как идет восстановление? — поинтересовался он, игнорируя приглушенную брань. — Все отлично, Миюки, — послышался голос Криса. — К-ра-чи с-с…ай, Кри… мпай… — с длинными паузами прохрипел Савамура. — Мы здесь, Савамура, — изоляционный вход снова открылся, в бокс вошел Крис и присел перед ними с тонким одеялом в руках и выглядел очень взволнованно. — Почти стопроцентное восстановление. Вакцина работает, теперь уже точно. Мы можем переносить его отсюда и начинать работать дальше. Миюки кивнул, осторожно приподнимая истощенное тело парня, и, укутав его, прижал к себе, поднимаясь на ноги. Савамура прикрыл глаза и хрипло вздохнул. — Тп-ло. Палата естественного восстановления была приготовлена Крисом еще несколько месяцев назад. Несмотря на постоянные неудачи, они продолжали работать, думая о том, что у них все получится. Теперь, глядя на то, как Крис наполнял питательную ванну и тихо что-то бормотал себе под нос, Миюки понимал, что не один он надеялся и ждал того момента, когда им удастся вернуть, казалось бы, навсегда утраченное. Он глянул на Савамуру, его кожа совсем посветлела, он смотрел на него своими невозможно живыми глазами и вцепился тонкими дрожащими пальцами в край одеяла. Миюки почти забыл, каково это — теряться от его прямого взгляда. — Миюки, давай сюда, — скомандовал Крис. — Курамочи, следи за температурой раствора. — Все в порядке. — Давай попробуем с руки, — Крис посмотрел на Миюки, и тот кивнул. Поймав потеплевшую ладонь в свою, он медленно опустил ее в воду. Савамура даже не вздрогнул, только моргнул и шумно выдохнул носом. — Не больно? — Миюки осторожно провел ладонью по его руке в воде, внимательно следя за эмоциями на лице Савамуры. Он покачал головой. — Хорошо, давайте тогда начнем с ног, — Крис забрал одеяло, и Миюки опустил ноги Савамуры в теплую воду. — Я… могу… — прохрипел тот, и, кажется, попытался улыбнуться, опуская руку в воду по локоть. — Ну, раз можешь, значит, можно нырять, — весело пошутил Курамочи, усаживаясь рядом. — Опускаем, — Крис кивнул, и Миюки послушно отпустил его в воду. — Теп-ло. — Следи за его температурой, Курамочи. Савамура, нужно погрузиться в воду полностью, Миюки будет тебя держать. Понимаешь меня? Савамура медленно кивнул и Миюки обхватил его за шею, нависая над ним. — Это будет быстро. Сделай вдох и закрой глаза. Хочешь, я зажму тебе нос? Савамура отрицательно качнул головой и даже поморщил нос, Миюки не сдержал улыбки. Первое погружение прошло успешно. — Отлично, давление в норме, пульс в норме, — Крис удобнее устроился перед монитором. — Теперь с интервалом в десять минут, и, думаю, можно начинать вводить раствор внутрь. Курамочи открыл одну из пластиковых ампул и протянул Миюки. — Не знаю, как на вкус, должно быть, не очень, но от этого зависит, как скоро ты сможешь сожрать что-нибудь получше понял, Савамура? Тот снова кивнул и сам потянулся к ампуле. — Вот ведь, — Курамочи довольно усмехнулся, покачав головой. После выпитого Савамура поморщился, как делал обычно, пробуя тот черный кофе, который почти бесконечно заваривал себе Миюки. От яркого воспоминания пришлось закусить губу. Совсем скоро все это можно будет повторить. — Гор… ко… смпай, — голос почти сразу стал четче. — Ничего, это ненадолго, — успокоил его Крис. — Давайте еще разок под воду. Миюки кивнул, и Савамура надул щеки, зажмурившись. После десяти процедур его щеки окрасились в здоровый румянец, он допил последнюю ампулу и сморщился, довольно четко жалуясь. — Га.. гадость ка-к-кая! Хрипота из голоса совсем пропала. — Последняя была, не ной, — Курамочи рассмеялся и передал полотенце Миюки, тот быстро укутал в него Савамуру. — Сейчас общий осмотр и тебе нужно будет поспать, — предупредил Крис. После осмотра и введения успокоительных Савамура заснул, и Миюки занялся итоговыми показателями вместе с коллегами. У него гудела голова и тряслись руки, и когда это заметил Курамочи, то бесцеремонно отодвинул его стул от стола. — Контрольные анализы практически чистые, есть небольшие отклонения, но вируса в организме не обнаружено, — Крис, наконец, получил результаты и шумно вздохнул. — Вакцина, вернувшая жизнь Савамуре, может быть использована в очагах заражения уже сейчас. Команда, собравшаяся в лаборатории, зааплодировала, но Миюки уже было все равно, он не мог отвести взгляда от монитора, на котором были данные о состоянии Савамуры. Он быстро поднялся со своего места и направился в палату естественного восстановления; задерживать его не стали. Савамура уже не спал, кажется, пытался развлекаться: комкал пальцами левой руки простынь, а затем расправлял. — Вижу, тебе весело, — Миюки присел на край постели и, не выдержав протянул к нему руку, накрывая ладонью его пальцы, и свел брови к переносице, когда по щекам Савамуры потекли слезы. — Все уже позади. — И рука на месте, — совсем четко проговорил он, только носом шмыгнул и с трогательной улыбкой потянулся к нему. Миюки тут же перетянул его к себе, обнимая и вытирая слезы. — Столько дел натворил, Савамура, — пробормотал он, возвращая голосу привычную усмешку, и, зажмурившись, уткнулся в лохматую макушку, услышав знакомый смешок. — Я ничего не слышу, у тебя слишком громко бьется сердце. — Не будь таким самоуверенным, — Миюки хмыкнул и отстранился, глядя в заплаканные, но довольные глаза, и тронул большим пальцем уголок его губ, растянувшихся в улыбке, и указательным ткнул прямо в лоб. — У тебя там все так же пусто, как прежде. — Да и ты не меняешься, Миюки Казуя! — Савамура забурчал и уткнулся ему в плечо, прижимаясь крепче. — Ты победил, да? — Не я, Савамура. Не я.