Влюблённость

— Расскажи, что меня ждёт, Седой. Глаза Черепа смеются всеми крапинками — дикими тварями, святыми чертями. Седой всю свору поимённо знает и своей выбеленной кожей ощущает то, что Череп изменился. Околдованный. Одурманенный. Магия эта куда сильнее амулетов Седого; страшнее проклятий Ведьмы, пусть и её зовут демоны на дне глаз вожака Дома. Седой знает: от этого нет лекарства, заговора или побрякушки. Над головой Черепа занесла косу не смерть вовсе, а влюблённость — чувство проклятое, завлекающее сначала в небесную высь даже тех, кто только ползать может, чтобы после обрушить на самое дно — куда русалки заманивают несчастных моряков. Седой видит её — зубастую и ненасытную, но всё же такую прекрасную среди разбросанных на потрескавшейся тарелке пуговиц, игральных костей и сломанных черепков, невесть откуда взявшихся. Череп вглядывается в него с несвойственной ему лихорадкой. Она обжигает Седому скрюченные пальцы, словно столетнему старцу. — Любовь, вожак, — Седой кармин прячет под тонкими веками и веером белоснежных ресниц, — и погибель. У неё есть имя. Но ты и сам знаешь. Сам зовёшь её, не размыкая губ. Ведьма. Череп знает. И, одурманенный ею, смеётся над самой смертью.