***
К восьми часам квартира превратилась в какую-то мини-вселенную, ибо Уёну, Чанбину, Хёнджину и Феликсу не нравилась нынешняя обстановка. Парни отправились в ближайший светоцентр и понакупали там гирлянд, а по приходу домой, обвешали ими всё пространство небольшой спальной комнаты, только одной гирляндой украсив кухню, остальное не обязательно. Как оказалось, тем, кому пофиг на интерьер, были Сохо, Минхо и Юнхо. Чонин делал вид, что ему пофиг, но сверкающих глазёнок было не скрыть от проницательного взгляда Джисона, который мелкого и спалил за разглядыванием фигуры из огоньков на стене. За это короткое время, летящее очень быстро по мнению всех присутствющих, произошло много чего странного и по большей степени забавного. Лидо успел стать лохматым и чумазым линивцем, потому что не аккуратно ел и всё его лицо было в соусе и рисе и листах нори, а ещё он висел на спине Рейвена и не желал от него отлипать, цитата «она такая мягонькая~». Да, Лидо напился как чёрт и это, пожалуй, самое из самых, что удалось запечатлеть на камеру смартфона Сана. Хонджун с Сонхва ещё раз напомнил Минки, что он приёмный, на что младший, под раздражающее улюлюкание Чонина и Уёна, которые говорили о каких-то агентах 007, прижимался к Минхо и тыкался ему в шею носом, хныча о том, какие люди жестокие к нему, а Ли лишь успокаивающе гладил парня по волосам. Самого Минхо окрестили священником цветоедом, потому что в какой-то момент он заявил, что хочет попробовать алоэ… Джисон назвал Хонджуна ночной бабочкой, за что получил от Кима по почкам и порцию щекотки. Ему не обидно, нет, но просто неужели у всех здесь находящихся один мозг на всех? То Уён, то теперь Джисон… Два сапога пара, блин. Потом у Сана сел телефон. Но на этом балаган не закончился. Подключили телефон Чана, который даже об этом не догадывался и болтал на мирные темы с Сонхва и Чанбином. Сонхва делился тем, как тяжело быть самым старшим, Чан делал тоже самое, Чанбин кивал, а потом они втроём чокались бутылками пива и продолжали дальше вести светские беседы. Ещё в итоге в легендарном турнире на оскорбления победил всё-таки Джисон, а в качестве наказания Сохо должен был стать для него кроватью на весь вечер и ночь до тех пор, пока все не уснут. Уёна никто не трогал априори, хотя он лез ко всем и всегда, но в итоге всё-таки нашёл тёплое местечко в объятиях у Сынмина, потому что Хонджун «я обиделся, ты не хочешь меня обнимать»… Ладно… Бывают в жизни и чёрные полосы… В какой-то из моментов, которые никто не уследил, Гонхи притащил вредные чипсы с сухариками и стал кидаться во всех… Зачем — тоже остаётся загадкой. Однако потом все дружной гурьбой накинулись на бедного Ли, а что было дальше — история умалчивает. — А вот тебе слабо, ик, Джисоон, Сана поцеловать, м? — Начинает после недолгой паузы Чонин, чем привлекает внимание двух названных и ещё Минки с Уёном, плюс Хонджуна. У последнего и до этого были какие-то подозрения и догадки на счёт Джисона, но он не принимал их так такого в счёт и старался не думать, всё-таки такая чрезмерная забота со стороны старшего оправдана, Хан вполне мог просто быть таким человеком, который заботиться о тех, кто ему дорог. Сан в миг напрягся, совершенно не скрывая того, что за нервничал, услышав вопрос. Он не планировал раскрываться так скоро, возможно, он вообще не хотел говорить кому-то ещё, помимо Уёна, который сейчас на него смотрит и кивает, мол, «что будешь делать?» и получая в ответ только опущенный взгляд. Хонджун прищурился, кидая взгляд сначала на Чхве, а потом на своего парня. Либо они что-то скрывают, либо Уён молча спросил у друга, в чём, собственно, дело. — Слабо, тебе надо, ты и целуй.вон… Сынмина, — Еле проговаривая отвечает Хан и уделяет внимание пачке чипсов, нежели собеседнику. У него щёки и так красные от выпитого алкоголя, так что смущение никто не распознает. — Неееее, ик, мне твой Сынмин нааааа…кхм, не сдался кароч, тыыы должен поц…вать Санаа, — Упорствовал Чонин и гаденько улыбался, подползая к Джисону и заглядывая в его лицо, пытаясь рассмотреть что-нибудь интересное. — Чонин, ну не хочет он, что ты его пытаешь? — вступается за друга более трезвый Феликс и обнимает Хана, словно поддерживая. — Я не пытаю~ — многозначительно отвечает Ян и переводит пронзительный, пьяный лисий взгляд на Сана, который так не во время поднимает голову. — А ты? Сможешь? — Чонин, прекрати, а. — Просит спокойно Хонджун, надеясь, что хоть его младший будет слушать. Сохо, молча наблюдающий за всем этим, как странно, молчал. А вообще, молчать его заставил Чонхо, сжимающий кожу у ребра, как бы угрожая, что если вякнет — мало не покажется. — Хорошо. Ладно. — Вдруг резко, отчего все вздрагивают, говорит Джисон и поднимается на ноги. — Чтобы твоя душенька наконец-таки успокоилась. — Парень присваивается рядом с недоумевающим Чхве, смотрящим с явным вопросом в глазах, но не отодвигающимся, даже когда ладонь ложиться на затылок шеи. Хонджун ещё больше прищуривается, Чонин тоже. Уён офигивает. Чонхо закрыл глаза и желает не смотреть на этот позор. Рейвен, Сохо и Минхо присвистывают. У Сана бешено колотится сердце, парень чувствует, как его плечи и шея горят адским огнём, покрываясь красными пятнами и уж это точно не спишешь на алкоголь. — Только у меня условие, — прокашлявшись, выдаёт Чонин. — Какое? — Голос у Хана явно недовольный. — Поцелуй его так, чтоб он возбудился. — Губы украшает хитрая ухмылка, а Сан от этого заявления сглатывает, снова смотря на Джисона с мольбой в глазах. Неужели он поведётся на провокации Чонина, лишь бы тот успокоил свой детский интерес? Или у Джисона свои планы на всё происходящее?.. — Пиздец, Чонин, а если я воздубужусь? — Возмущается Уён, у которого, кажется, пар из ушей валит. — В чём проблема, присоеденишься к ним, — пропустив смешок, отвечает Чонин. Джисон промалчивает, притягивая мычащего Сана к себе. Склоняет голову, чтобы никто не видел как он одними губами по чужим ведёт, шепча, что всё будет хорошо, и после целует, размыкая губы и сразу же проталкивая внутрь горячего рта язык. Специально тянет на себя, наклоняя голову в другую сторону, дабы, блять, все видели, особенно грёбанный Ян Чонин, что да, Джисону не слабо и он может поцеловать Чхве Сана. На периферии слышится тихое «снимает кто-нибудь?» и такое же тихое «да». У всех, кроме Джисона и Сана задерживается дыхание. Даже Чан с Чанбином и Сонхва перестают разговаривать и обращают внимание на хаос, творящийся недалеко от них. Сан шумно выдыхает в рот старшего и не сдерживается, начиная вести борьбу. Прикусывает чужой язык, обхватывая его губами, тут же отпускает, когда Хан намеревается толкнуть глубже, отдаёт эстафетную палочку опять Джисону, а тот лишь рад. Парень отрывается от губ, ведёт тем самым языком по пухлым губам, пробуя на вкус блеск и понимая что он безвкусный, а жаль, и после опять глубоко целует, вырывая с мясом у Сана из рук реальность и оправляя куда-то далеко и надолго, вместе с собой, конечно же. Сан стонет на том моменте, когда Хан невыносимо быстро начинает скользит по языку своим, и когда младший чувствует, как по подбородку и вниз стекает их смешанная слюна. Было бы противно, если бы не было так похуй. Честно вот. Чхве вздрагивает всем телом от последующих мапипуляций с собой, понимая, что неизбежно возбуждается из-за простого, нахуй, откровенного поцелуя, да причём и у всех на глазах! Наверное, именно это и дало такой эффект… Джисон отрывается от приоткрытых влажных губ, с пару милисекунд рассматривая проделанную работу и ставя галочку, что повторит такое уже дома без свидетелей. Поворачивается корпусом и с вызовом смотрит на Чонина. У мелкого глаза до старинных монет округлились, а челюсть, похоже, готова вывалиться прямо к ногам старшего. Сказать, что он в аристократическом ахуе — сказать, на самом деле, очень много вещей!. — Ебать....... — Констатирует Чанбин первый за спинами других. — Ты на помидорах этому научился, бро? — Ахпхахахахаххаха ааааа, лучшее просто, — Взрывается чаичьим смехом Уён, катаясь по полу и утягивая вместе с собой обомлевшего Сана, которому вообще не смешно… И не легче ни в голове, ни ниже пояса. — Ай, блять, Уён! У меня же рука сломана, сука ты! — Визжит Чхве и кое-как, с помощью Минхо, принимает сидячее положение, но всё-таки отойдя от шока и даже смеясь. — Я думал, ты девственник, Джисон. Вот те раз… — Ошеломлённо-восхищённо говорит Чонин. — Девственник тут только ты, мелкий. — Усмехается Джисон, облизывая горящие губы. Не вытирая. Именно облизывая. — Вы вместе? — Как громом по небу. Хонджун ещё больше прищуривается, и его глаза чуть ли не прячутся за веками. Сан тут же поджимает губы, а Джисон замирает. Снова повисает неловкое молчание. — Чего?.. — Удивлённый такой пока ещё не подстверждённой новостью, произносит Феликс. — Мы не… — хочет уже было оправдаться Сан, но его перебивают. — А я говорил, что он видел пирсинговый член Джисона не просто когда тот из ванной выходил! — Кричит Чонин, указывая пальцем на потерявшего себя Сана. — Заткнись, мелкий! Ты чо такое несёшь?! — вскипел Хан, подскакивая на ноги и хватая за шкибон Яна, но тот вырывается и бежит к Уёну, прячаясь на его спиной. — И ничо я не несу! Да вы хоть видели себя со стороны! Ты его сожрать был готов! — И ничего он не был готов! — Подключается вдруг Чхве, стараясь спасти своего парня. — Так вы всё-таки встречаетесь! — Не сбавляя голос, кричит Чонин, отчего Уён затыкает уши, уж слишком звонкий голос у мелкого. — Ну и что, блять, что да?! — Выпаливает на эмоциях Джисон, зло сверкая глазами. — Я так и знал!!! — Вопит Минки, хлопая в ладони. — Да заткнитесь вы уже! — Оглушает всех Сынмин, и народ тут же замолкает.***
До двенадцати вытерпели не все. Сонхва с Хёнджином, Феликсом и Уёном легли раньше всех ещё в одиннадцать, а смотря на сопящих них практически следом отрубились и все старшие, потом и младшие. Хонджун вышел на балкон, стырив у Чанбина из куртки пачку сигарет и зажигалку и облокотился о стену, подальше от двери, чтобы никто не видел. Парень до этого ни разу не курил, не хотелось, но сегодня, наверное, особый день. Сверля тлеющую между пальцами сигарету, Ким фыркнул и всё же сделал затяжку, но лихорадочно закашлился, зажмуривая щипящие глаза. Нет. Это не должно быть так. И с каких это пор ему захотелось покурить вообще? Что сегодня такого случилось? Потушив огонёк на кончике о голый камень стены, парень сполз по ней же вниз, зарываясь пальцами в рыжие волосы. Он помнит, как Уён, и все остальные спрашивали, что у Сана с рукой. Нет, не то. Он помнит, как смотрел на Сана, когда тот стоял на балконе, высматривая остальных. Он помнит… Больше ничего особенного. И совсем не больно. Надо поговорить с Саном, спросить, почему, зачем. Но Хонджун не уверен, что младший захочет с ним говорить на эту тему, потому что уже были попытки до этого, но тему всегда переводили на другое русло. Но чёрт, неужели он правда думает, что если Уён узнает, то перестанет общаться? Это же так глупо… — Почему не спишь? Потому что не хочется. Хонджун поднимает голову, видя перед собой ни кого иного, как Сана. Уставший, с мешками перед глазами, но прочно стоящий на ногах, хотя, вроде бы, пил много… — А ты? — Давай руку, — младший протягивает ладонь, за которую не сразу, но Джун хватается, поднимаясь. — Я не хочу. — По твоему виду не скажешь, ты вообще спишь? — На Чхве, на самом деле, смотреть страшно. Похоже, его только тональник спасает. — Сплю. Сан, заметив открытую пачку сигарет, кривит лицо, смотря на поникшего старшего, после чего говорит вполне логичное: — Зачем? Но Хонджун молчит, даже не смотря на друга. Если бы он знал конкретно, зачем, ответил бы давно и не мучал ни себя, ни остальных. — А ты? — Но заместо ответа только встречный вопрос задаёт. — Что я? — Только не строй из себя дурака, Сан. Ты не хочешь говорить ничего Уёну. Почему? Зачем ты медлишь с этим? — голос дрожит. То ли от ночного холода, то ли от страха перед будущим. Потому что Ким действительно боится того, что может случится завтра, через месяц, год, несколько лет. Он боится, что в какой-то момент откроет глаза и поймёт, что потерял всех. Он и так из кожи вон лезет, чтобы сохранить дружбу, сохранить отношения, но почему-то всё, что у него выходит — ссоры. Как будто больше ни на что не пригоден. Сначала поругался с Уёном, потом с Саном, втоптал его в грязь, потом чуть не потерял доверие Чонхо. Почему нельзя быть нормальным человеком? Почему надо обязательно создавать своими руками проблемы? — Я не стану ничего говорить, ты знаешь. И я не строю дурака. Я просто уверен, что он не примет такую пра… — Да какого чёрта, Сан? Почему ты так решил? Он же твой друг! Он поймёт и примет правду такой, какая она есть! — Хватит кричать, ты разбудишь всех, — шипит на старшего Сан, затыкая чужой рот ладонью. — Говорю ещё раз. Я не стану говорить. Это мой выбор. Уважай его, пожалуйста. Хонджун дрожайщей рукой убирает руку младшего от своего лица и толкает в стену, хватая за грудки рубашки, сжимая ткань до побелевших костяшек, сверкая обидой и полнейшим негодованием в глазах. Замахивается кулаком, но даже ни один мускул на лице Чхве не дёрнулся. Он смотрит прямо, не боясь того, что