"Воссоединение" семьи

Всепоглощающая ненависть осталась в сердце Рюноске, после того, как его учитель покинул его. Ненависть и тоска. Он никого не хотел видеть, со всеми был груб. Он стал более жестоким, хоть казалось, куда больше? Всегда был молчалив и даже с Чуей – единственным, кто поддерживал его, не разговаривал, хоть Накахара всячески пытался вывести его на разговор, так как понимал, что ему тяжело. Акутагава тоже сочувствовал Чуе, так как эта "скумбрия" потрепала "полурослику" нервы и сумела при этом скрыться, да ещё и его машину взорвать, но считал, что Дазай предал именно его. Он привел его в мафию. Он всегда был примером. Он постоянно пытался добиться от своего ученика той силы, которой всегда ему не хватало. И вот, так и не достигнув этого (во всяком случае не лицезрев подъёма Рюноске), ушёл. Бросил и больше не появлялся. Какие бы меры не применяла мафия для того, чтобы найти предателя, ничего не помогало. Естественно. Ведь Дазай был лучшим. А самое главное – знал все методы и действия портовых как свои пять пальцев. Оставалось только сжимая зубы ненавидеть его. Даже Огай – тот, кто всегда был первым в организации, сейчас казался таким же предателем, как и Осаму. Почему он не подключил всех людей, чтобы найти его? Почему отмахнулся от этой идеи, как от провальной уже через месяц? Ведь можно было ещё что-то сделать, что-то предпринять. Так почему никто больше не думает об этом? Почему во всех не зажглась хотя бы доля того желания, что было у Акутагавы. Даже Чуя – первый в очереди на то, чтобы навалять своему врагу номер один, сложил руки и больше не упоминал Дазая. Рюноске казалось, что все вокруг сошли с ума. Или это было его личным помешательством. Прошло четыре года. Самых ужасных четыре года в его жизни. Жизни без него. И вот очередное задание, которое принесло бы мафии 7 миллиардов йен. Ответственное задание, и нужно было всё продумать. Что если он вернется и узнает про то, что сделал его ученик? Похвалит? Нет. Это не в его репертуаре. Максимум – кивнет, в знак того, что знает и уйдет. Всегда уходил. Но лучик надежды загорался каждый раз, когда он думал хотя бы о маленьком шансе того, что могло бы случиться. Порой его самого пугала эта маниакальная преданность к Осаму. Уже давно можно было забыть, смириться. Чуя часто предлагал ему расслабиться с девушкой, завести с ней отношения (даже наперекор всем негласным законам мафии о том, что привязанностей лучше не иметь). На этот случай был даже хороший вариант – Ичиё Хигучи, которая сама находилась в мафии, да и питала к нему теплые чувства. Но каждый раз, когда Рюноске начинал задумываться об этом, сразу вспоминались обвиняющие глаза учителя и всё желание, даже случайно думать об этом, пропадало. Да и не хотелось. Перед тем, как отправить Акутагаву на задание, Огай пригласил его к себе и настоятельно порекомендовал быть готовым ко всему. Это странное предупреждение насторожило его, но он не привык долго задумываться о таких мелочах. Если кто-то помешает ему, то он сразу же прикончит его. Хигучи сделала всё строго по отработанному плану и настала его очередь вмешаться. Этот Ацуши сразу не понравился Рюноске и преподать ему урок, в виде отрубленной ноги не показалось слишком жестоким. Он не сомневался, что тот, за кого платят семь миллиардов, представит проблему, а потому не удивился, когда его нога отрегенирировалась и он опять вступил в бой. Когда уже казалось, что он одержал победу, всё оказалось иллюзией. Битва возобновилась и это уже стало интересным. Во всяком случае не разгребать тонну макулатуры или делать грязную работу. И вот, роковой удар, который должен был разрешить то, кто одержит победу, но вдруг Расёмон исчезает, а тигр вновь становится слабым и немощным пацаном, после чего падает на землю. Ещё до того, как Акутагава увидел его, он понял кто перед ним сейчас окажется. И вот Расёмон полностью развеивается и Дазай, как призрак минувших дней, стоит перед ним и улыбается. Подходит к Накаджиме и гладит его по голове, от чего внутренний демон Рюноске рвется в бой, но Осаму вновь останавливает его, выставив руку вперёд и тут сам Акутагава понимает, что снова выпустил Расёмона. Дазай поднимается с колен и всё с той же улыбкой говорит, а его голос слышится Рюноске так, словно ему заложило уши: – Давно не виделись Рю-кун,– он подносит указательный палец к подбородку, изображая то, что задумался.– Кажется четыре года, да? Акутагава разрывается от противоречивых чувств. Он хочет накричать, атаковать, а с другой стороны – подбежать и обнять. Последние мысли никак не смущают его. Он скучал, а лучшего доказательства, кроме действия, то бишь объятий, он не видел. Но он так и остался стоять на месте, в ступоре. – Четыре...– наконец тихо ответил он, а потом взорвался.– Ты сбежал на четыре года! Оставил нас и ушёл. Куда? Неужели к этим отбросам, которые величают себя агентством? Непонимание отобразилось на лице Хигучи и она попыталась вмешаться: – Что это значит? – Ооо, милая леди. Это значит, что я был наставником Акутагавы четыре года назад. И...– он опять изобразил процесс мозговой деятельности,– был главным исполнителем в мафии. – Так вот про кого он так долго рассказывал...– девушка замолкла, давая возможность высказаться этим двум, так как она понимала, что сейчас лучше не вмешиваться. – Предатель,– яростно прошипел Рюноске, но Дазай отмахнулся от него, как всегда это делал. Он подошёл и проверил пульс у своих новых товарищей и убедившись, что они всё ещё живы вновь повернулся в сторону своего ученика. – У меня были на то причины,– строго произнёс Осаму, а потом снова переключился на свою дурашливую маску, которую сам Акутагава не видел на нем ни разу до этой встречи,– Прошу меня простить, но вы немного покалечили моих друзей. Им срочно нужна помощь, а потому мне следует удалиться. – Собираешься сбежать ещё раз? Не выйдет. Ты хотел сделать меня сильнее и сейчас ты убедишься в том, что я стал,– произнёс Рюноске, после чего Расёмон стал приближаться к Осаму. Тот улыбнулся, но как только демон в нескольких миллиметрах от его руки развернулся и понёсся в сторону Ацуши, эта улыбка сошла на нет. Его ученик точно превзошел учителя. Или ещё нет. Надо было проверить. По небольшому звукозаписывающему устройству он сообщил Куникиде о том, что ему нужно подкрепление, а сам бросился в сторону Накаджимы, которого уже уносил Расёмон. – Остановись, а иначе я убью его. Или очень сильно покалечу. Предупреждение сработало, а потому Осаму ничего не оставалось делать, кроме как остановиться. Но Рюноске тоже никуда не уходил. Он лишь смотрел на своего учителя и ненавидел то переживание, которое он заметил в глазах Дазая. Он переживал за тигра и это бесило. – Я скучал,– коротко бросил Акутагава. Дазай удивлённо повернулся в сторону говорившего и ответил, не отворачиваясь и не мухлюя: – Я тоже. Но так было нужно. – Кому нужно? Тебе? Эгоист. – Миру,– усмехнулся Осаму, – А так да, мне и нужно. Навряд ли ты вытерпел бы ещё большую неприязнь к своей персоне от меня. А тогда я был не в духе. Абсолютно. – Ты мог сказать мне! – Не мог. Никому не мог. Особенно тебе. – Почему? – Не скажу,– Дазай загадочно улыбнулся, но в глазах читалась тоска. Вдруг в единственном выходе из этого переулка послышались шаги и в него вбежали Куникида, а за ним другие члены агентства. Акико ужаснулась, заметив разорванное тело Наоми и раненого Танидзаки, а потому приготовила своё мачете. – Стоять!– крикнул Куникида.– Отпусти пацана!– обратился он уже к Акутагаве лично. Оценив численное превосходство врагов, Рюноске подчинился, что обычно делать не любил, но жизненный опыт подсказывал, что сделать это необходимо. Медленно Расёмон положил тигра на землю, а потом резким движением он допрыгнул до Ичиё, схватил её и с помощью всё того же Расёмона начал запрыгивать по зданию наверх. Доппо направил свой пистолет на врага, но Дазай остановил его: – Не стреляй! Что-то странное было в его голосе, а потому Куникида опустил оружие и коротко кивнул, хоть и не понял, зачем Осаму защищать опасного мафиози. Как только Акутагава скрылся, Акико подбежала к своим товарищам и все остальные поспешили ей помочь перенести раненых. Когда все были задействованы, а Куникиду попросили вызвать машину, он держа в руке трубку обернулся в сторону Дазая, который почему-то всё ещё стоял на одном месте и, как оказалось, задумчиво смотрел наверх – туда, куда ушёл их враг. Это удивило его, а потому быстро продиктовав адрес он окликнул напарника: – Что ты там увидел? Балку на которой повеситься можно? Если так, я сейчас тебе помогу справиться без неё! Осаму обернулся в сторону окликнувшего и первое время смотрел на него тяжёлым, задумчивым взглядом, а потом, вспомнив про то, что стоит нацепить маску обратно, идиотски улыбнулся и своим привычным, растягивающим гласные тоном ответил: – Да ты что? Приму твоё предложение, конечно если это не опять твой блеф! А то уже надоело, что ты обещаешь, но не выполняешь. – Достал,– Куникида не стал больше ничего говорить, заметив, что суицидник вернулся в своё прежнее состояние, а затем стал помогать товарищам в руководстве по переносу раненых. Сам Дазай решил не принимать участие и удалился, как только все перестали обращать на него внимание. *** Рюноске не знал, как сосредоточить свои мысли о проваленном задании, пока направлялся в кабинет босса, ведь весь его мир опять крутился вокруг одного единственного человека. Что Осаму скрывает от него? Почему его не было так долго? И почему он на стороне врага? Столько вопросов и ответ как всегда был только у самого Дазая. Это дико бесило. Сколько бы Акутагава не пытался ответить хоть на один из них, он сразу натыкался на стенку из противоречий. Огай воспринял информацию о появлении на горизонте своего бывшего преемника спокойно, но можно было заметить, что всё таки, хоть и немного, но он занервничал. Главное несчастье врагов Дазая в том, что именно Дазай их враг. А сейчас мафия стала врагом для него. – Можешь быть свободен,– вынырнув из раздумий, Мори обратил наконец внимание на Рюноске. Ему нужно было побыть одному, чтобы подумать, а потому Акутагава не стал напрягать своей компанией. В любом случае ему самому хотелось всё сопоставить и разобраться с собственными мыслями. Как только он вышел из кабинета, навстречу ему вышел Чуя и весело улыбнулся. – Как насчёт сходить в бар? Не думаешь, что хороший день, чтобы выпить? – Лучше не придумаешь,– Акутагава свёл брови и Накахара понял, что всё не так гладко. – Неужели провалил задание? – Можно и так сказать. – Что-то произошло. Не хочешь поделиться? Рюноске кивнул. – В баре. *** Путь до бара был невелик, но всё это время оба мафиози провели в молчании. Накахара давал время на обдумывание, а Акутагава этим пользовался. Выбрали они место шумное и переполненное, что не особо им понравилось, но идти дальше не хотелось. В любом случае, Накахара знал, что выпивка, а точнее вино здесь великолепное. Оное он и заказал предложив Рюноске саке. Тот лишь отмахнулся, попросив у бармена стакан воды. – Расскажешь? – Конечно. Собственно и говорить нечего. Дазай вернулся, но к сожалению (или к счастью) метнулся на сторону ВДА. – Что? Ты не шутишь? Хочешь сказать скумбрия вернулась? – Именно. – Вот же... Вешалка для бинтов! Если я его найду, то кости все переломаю!– в баре на него строго покосились все, кому было не лень, а потому ему пришлось уже тише добавить.– Эта предательская рожа ответит нам за всё. Вдруг кто-то положил руки на плечи Накахары и Рюноске и проговорил таким знакомым и бесящим голосом: – А я смотрю время идёт, а крошка Чу никак не меняется. Всё такой же низкий и злой. Кстати, ловлю тебя на слове. Появление того, кого они собрались обсуждать, очень удивило парней. Они оба обернулись и неверяще начали разглядывать Осаму, а когда до обоих дошло то, что он реален, его захотелось ударить. Но Дазай не дал сделать им это так легко. Отследив реакцию и отсчитав нужное количество времени, он просто отстранился от них на безопасное расстояние, из-за чего кулаки, предназначавшиеся для его прекрасного лица, так и не достигли цели. – Слабовато. Раньше ты мог это предугадать. Всё-таки время изменило тебя. И у меня для тебя плохая новость. Деградируешь. Ещё один удар был проигнорирован Дазаем, так как он сумел отстраниться в правую сторону и кулак рассек воздух. – Аккуратнее. Ты пришел сюда выпить, а не для того, чтобы кулаками помахать. За такое обычно из заведений выгоняют, а у тебя ещё бокал еле опустошен. Это приостановило Чую и его пыл немного поутих. Рюноске сразу после первого неудачного удара перестал и пытаться, а только смотрел на своего учителя. Тот как будто специально игнорировал его, обращаясь только к Накахаре. – Думал воссоединение семьи происходит немного по-другому. В более... Теплой обстановке. – Ты предал эту семью, так что и рассчитывать тебе не на что,– наконец хоть что-то сказал Акутагава. – Я бесконечно виноват,– Дазай сделал паузу, а потом глядя четко в глаза ученику, продолжил.– Но эта семья предала меня первой. – И что же, позволь узнать, мы тебе сделали,– взорвался Чуя. – Я не говорю про вас конкретно. Я говорю про мафию в целом. – Вопрос остаётся тем же. – Я не стану отвечать на него. Я пришел не за этим,– он многозначительно глянул на Рюноске,– Акутагава, можно ли тебя на пару слов? Когда Дазай заметил сомнение на лице своего ученика, он построил самую жалобную моську и сложил руки в молитвенном жесте. – Хорошо,– наконец ответил Рюноске и на вопросительное выражение Чуи, пообещал взглядом, что потом всё обязательно расскажет. Осаму, обрадовавшись, как дитя малое, повел Акутагаву за собой на выход из бара. Тот лишь молча следовал за наставником и не думал ничего спрашивать, пока они не вышли на свежий воздух. Не дав и слова сказать, Осаму сразу же обернулся, схватился за плечи Рюноске и на одном духу проговорил, выбивающие из под ног землю слова: – Прости за то, что ушёл. Я не хочу, чтобы ты спрашивал о том, что произошло тогда, пока сам не буду готов рассказать тебе. Я искренне сожалею о том, что не смог завершить твоё обучение, но я готов признать, что ты действительно стал сильнее. И мне печально оттого, что в этом нет моей заслуги,– закончив речь, он печально улыбнулся и начал убирать руки. Но Рюноске тут же схватил одну из них и прижал к своему плечу обратно. Он с укором посмотрел в глаза Дазая, пытаясь найти хоть долю насмешки или обмана, при этом не отпуская. В итоге не найдя в них ничего, кроме искренней печали, он отпустил, убрал руку учителя со своего плеча и отстранился. Осаму понимающе опустил голову, но тут же поднял, от удивления. Акутагава бросился на него и обнял. Дазай первое время стоял в ступоре, а потом медленно поднял руки, боясь спугнуть, но всё же обнял в ответ. – Вернись,– прошептал Рюноске в плечо учителя. – Не могу. Я больше не брошу тебя, но вернуться в мафию не могу. – Почему? Ведь тебя могут принять обратно. – Дело в том, что я их больше не приму. – Ладно, ты просил – я не спрашиваю. Просто будь рядом. – Буду. Но мы же сейчас враги, понимаешь? – Ты что-нибудь придумаешь. *** После этого случая прошёл месяц. В это время Дазай и Рюноске периодически встречались, в тайне от своих союзников. Чаще всего они просто выбирали место в городе и сидели там подолгу молча. Акутагаве хватало и этого. После четырех лет, во время которых можно было подумать обо всем, даже о том, что Осаму наконец мог совершить то, о чем так долго мечтал, просто видеть его и и знать о том, что он есть, было лучшим из того, что когда либо случалось с ним. Порой они говорили о чём-то, но никогда не затрагивали тему мафии и ВДА. Все это могло подождать. Спустя ещё какое-то время Дазай стал водить Акутагаву в кафетерии, рестораны и даже в кинотеатры. Всё начало слишком походить на свидания, но они оба игнорировали такое сходство. Осаму лишь пытался искупить свою вину, а Рюноске просто наслаждался присутствием учителя рядом. Они стали чаще обниматься. При встрече и при прощании. Иногда Дазай мог просто неожиданно подойти со спины и обнять, при этом ничего не объясняя. В обществе друг друга было легко и их встречи стали более регулярными. Также, они стали чаще разговаривать. Осаму стал интересоваться отношениями Акутагавы с Хигучи, так как он начал замечать её рядом слишком часто, да и отношениями впринципе. Рюноске отвечал открыто, не стесняясь быть в этом вопросе честным со своим наставником. Он убеждал Осаму в том, что отношения ему не нужны, а Ичиё всего лишь предана ему, как и он был предан Дазаю. В один из осенних дней, когда была назначена очередная встреча, а Осаму обещал то, что сегодня они пойдут в особенное место, Акутагава стоял в раздумьях и ожидал его уже пятнадцать минут. Пунктуальность – не самая сильная черта Дазая, но Рюноске было всё равно. Он готов был ждать сколько придется. Правда, до этого Осаму ни разу не опаздывал на их встречи, но эта странная заминка могла быть вызвана чем угодно. Именно так утешал себя Акутагава. Вдруг кто-то окликнул его со спины. – Кого ждёшь? С радостью, он обернулся в сторону вопрошающего и из-за того, что Дазай был рядом, обнял его. Осаму ответил на объятия, но быстро попытался освободиться. – Так так так. Обнимашки – это конечно здорово, но если ты помнишь, сегодня мы идём в особенное,– это слово он выделил странной интонацией,– место. – Да, конечно помню,– губы Рюноске приподнялись в такой редкой для него улыбке и он быстро попытался скрыть её. – Не смей больше прятать такое сокровище,– Осаму потрепал Акутагаву по голове.– Улыбайся чаще. Непроизвольно Рюноске опять улыбнулся и как только он вновь начал скрывать улыбку, Дазай дёрнул его за плащ и понёсся прочь, спасая свою жизнь (странное поведение для суицидника). Приняв игру, Акутагава бросился вслед за ним. Бегал Рюноске быстро, но из-за того, что Дазай был шпалой и по определению ноги у него были длиннее, он никак не мог догнать его. Решив, что достать "скумбрию" стало смыслом его жизни, он воспользовался Расёмоном и оседлав его, если это можно было так назвать, начал постепенно нагонять Осаму. Тот обернулся с ехидной улыбкой, но когда увидел не отстающего Акутагаву, а его же, на огромном Расёмоне, выражение лица убегающего переменилось и если бы кто-то смотрел со стороны, то он подумал бы, что действительно испугался. Наконец способность Акутагавы добралась до Дазая и опрокинула его на землю. Он больно шлепнулся и начал проклинать всё и вся. А особенно этого демона, который судя по всему не чувствовал никакой вины за содеянное. И уж точно не боялся проклятий. Рюноске рассмеялся по мнению Дазая впервые за всю его жизнь. Его смех был приглушен рукой и понять, что это не очередной приступ кашля можно было по тому, как этот смех был прекрасен. Расёмон растворился в воздухе, а Акутагава, приглушая по максимуму смех, подал руку своему учителю. Дазай воспользовался помощью и как только он прочно стоял на своих двоих, решил не откладывать свою месть, кинулся на Рюноске, опрокинув его на... Вроде там должна была быть твердая земля, но по ощущениям, Акутагава сделал вывод, что это точно не она. Что-то мягкое, но мокрое. С осознанием пришло и желание поскорее убраться из этой кучи... Листвы. Но Дазай не дал, как можно дольше удерживая ученика в коконе из листьев. – Урок номер... Ладно, я сбился со счёту. Умей признать поражение!– хохоча и придавливая к мокрой массе Рюноске проговорил Осаму. Как только он перестал прикрывать рот рукой и ржал уже в голос, тут же Акутагава впихнул в него листву, которую смог ухватить. Дазаю пришлось капитулировать. Он быстро начал с помощью рук выгребать изо рта эту "гадость" и плеваться ей во все стороны. Тут не смог сдержать себя уже Рюноске, а потому он засмеялся и на этот раз не пытался скрыть этого. Чего точно он не мог ожидать от Осаму, так это того, что тот "сплагиатит" его идею и точно так же, без объявления войны, запихнет в его рот листья. Прохожие косо смотрели на них, но им было всё равно. Вся эта вакханалия в итоге превратилась в полное безумие. Чего только не было. "Осенние снежки" и замки, купание в грязевых ваннах и отдых на травке под чистым небом. Как только "борьба" была закончена, Дазай, шутя, произнёс: – Да. Ты, пожалуй, всё же превзошёл меня. Но у нас всё ещё планы и лучше с этим не затягивать,– он приподнялся на локтях.– Великие свершения ждут! Дазай поднес руку к лицу Рюноске и помог встать, когда он за неё ухватился. Таинственно заулыбавшись, Осаму не отпуская её потянул его за собой и побежал. Акутагава еле поспевал за ним, то и дело наровясь споткнуться и упасть, но каждый раз когда он был близок к тому, чтобы поцеловать асфальт, Дазай ревностно дёргал его, не давая этого сделать. – Ты меня сейчас убьешь! Я за тобой, конечно, куда угодно пойду, но сегодня я на тот свет не собирался! Если это твой пункт назначения, давай повременим с этим. Осаму рассмеялся, но не прекратил бежать, все больше подгоняя своего ученика. Наконец они оказались у... Парка аттракционов. Акутагаву немного удивил выбор, но в связи с последними закидонами учителя, "шок" быстро прошёл. У самого входа Осаму замедлил шаг и отпустил бедную руку Рюноске. Та настрадалась за весь их марафон, каждый раз притягиваемая поближе к Дазаю. Осаму протянул человеку, что стоял на пропускном пункте два билета и с радостной лыбой зашагал в только одному ему известном направлении, не оборачиваясь, так как не сомневался, что Рюноске идёт следом. В один момент, когда Акутагава уже немного пообвыкся с тем, где он находится и даже с интересом разглядывал радостные, как у его учителя, выражения лиц людей, а также диковинные для него "дороги смерти", Дазай затормозил из-за чего Рюноске врезался в его спину. Тот остановился на месте, заозирался по сторонам и заметив неподалёку киоск с какой-то выпечкой, загорелся и повел Рюноске к нему. Осаму сказал что-то девушке на кассе и та понятливо улыбнулась, как-то странно посматривая на Акутагаву. Они простояли в ожидании около пятнадцати минут и в это время Дазай скорчил самую загадочную мину, которую когда-либо видел Рюноске. Это немного беспокоило, но не более того. Наконец, странные кульки с чем-то непонятным внутри выдали им, а Дазай отдал один из них Акутагаве. Тот, поначалу не поняв, что это, начал разглядывать и обнюхивать "нечто", отчего Осаму весело рассмеялся и поспешил объяснить, что это блинчик. Блинчик с тонной различных вкусняшек самых разнообразных цветов и вкусов. Дазай начал испытующе глядеть на Рюноске, явно ожидая от него каких-то действий. От этого пристального разглядывания стало неловко, а потому Акутагава, сначала подозрительно покосился на сладость, которую раньше не стал бы есть ни под каким предлогом, но из-за того, что хотелось удовлетворить интерес учителя, укусил необычайно сладкое мороженое. Вдруг его лицо изменилось от приятного удивления. В этом мороженном, небольшими кусочками был накрошен инжир. Неужели Осаму узнал об этом и как раз об этом предупредил девушку? Теплое чувство, доныне неизвестное Рюноске, начало с головой обволакивать его. Дазай же удовлетворённо отметил реакцию ученика и сам принялся за собственное угощение. – Это ещё не конец. Уже вечереет и нам пора,– прожевывая свой блинчик промямлил Осаму, вновь хватаясь за руку Акутагавы, но в этот раз не так сильно, да и сейчас он не бежал, а шёл прогулочным шагом, давая возможность Рюноске насладиться его вкусняшкой. Идти им пришлось не долго, но когда они уже подошли к огромному колесу обозрения, блинчики были съедены, а они довольные, готовы ко многому. Акутагава поразился масштабом, с которым был построен "аттракцион". Он, наверное, впервые видел что-то настолько высокое и при этом, не являющееся небоскрёбом. Дазай же ни капли не удивленный подошёл к небольшой очереди, явно не собираясь приобретать билеты. Заметив вопросительный взгляд Рюноске, он достал два таких и помахал ими, подзывая к себе. Акутагава не смог воспротивиться. Только спустя минуту на Акутагаву накатило смущение. Он, конечно, ни разу не бывал на колесе обозрения и не читал сопливые романы, но где-то слышал, что обычно на нем катаются влюбленные. Он мог смириться с кафе или рестораном, но когда сам Дазай говорит, что это место особенное и ведёт его сюда, становится очень неловко. Рюноске стало тут же стыдно за свои мысли. Ну как он мог опорочить светлое имя своего учителя своими глупыми фантазиями? Он тут же покраснел и это не укрылось от взора Осаму. Он таинственно улыбнулся, потрепал ученика по голове и до того, как они сели в кабинку никак это не комментировал: – Когда поднимемся, откроется чудесный вид на Йокогаму. Мне хотелось показать это тебе. Акутагава ничего не ответил, а только покраснел ещё больше. Конечно, это всего лишь фантазии... Как такой человек мог вообще проводить с ним время? Настолько светлый образ не совмещался в голове Рюноске с тем, с чем позиционировал он себя. Ему казалось, что он с Дазаем не может не то, чтобы быть вместе, но и просто дышать в его сторону, смотреть. Но вот, он сейчас сидит с ним в кабинке колеса обозрения, проводит с ним время и Осаму, к тому же, ещё и угощает его блинчиком... Всё это могло быть сном, но даже если так, Акутагаве не хотелось просыпаться. Да, именно из-за того, что он не читал сопливые романы, эти слова, возникшие в его голове, казались так идеально подходившими под всю эту ситуацию. – Отомри,– прошептали где-то у него над ухом и Дазай поразился эффекту, который произвёл на такого обычно спокойного ученика. Он подсел на место рядом с ним и смотрел на то, как отпрыгнувший Акутагава пытается справиться с шоком и успокоить взбушевавшееся сердце. – В общем...– когда Рюноске более-менее отошёл и уже более осознанно смотрел на своего учителя, до сих пор не рискуя приближаться к нему, он начал,– нам давно стоило поговорить, но я всё никак не решался... Но время пришло, да и такой удачный случай подвернулся. Да, не стоило владельцу этого парка переходить мне дорогу,– попытался в юмор Дазай, но заметив, что его ученик даже не улыбнулся, а только напряжённо слушал его, решил сам более серьезно подойти к тому, о чём собрался говорить.– Мне бы хотелось выяснить наши отношения. То есть да, сейчас всё относительно хорошо и мне нравятся наши встречи,– тут сердце Акутагавы ёкнуло, но когда он услышал следующие слова своего учителя, ему еле удалось сдержать облегченный и удивленный выдох,– но нам пора перейти к следующему этапу. В конце концов мы не можем продолжать топтаться на месте. Я пойму, если ты меня пошлёшь и мы больше ни разу не увидимся, но пусть лучше так, чем это постоянное томление... Всё это Дазай говорил ровным и тихим голосом, будто заучил этот текст на зубок. Акутагава опустил глаза в пол и не знал, как ему отвечать. Этот день стал праздником в его мыслях и там уже кто-то решил запускать фейерверки. Или это просто взорвался мозг. Когда тишина стала невыносимо давить, а Рюноске всё не отвечал, Дазай занервничал и тоже отвёл глаза. Катастрофа. Каждый раз, когда он признает свои чувства к человеку, тот либо посылает его, либо в очень скором времени умирает. Понадеявшись в очередной и точно в последний раз, он потерял свой шанс воссоединиться с человеком, которого полюбил. – Я... Дазай, извини. Просто это было очень неожиданно,– наконец, ещё тише, чем сам Осаму, заговорил Акутагава.– И... Я до сих пор не знаю что ответить. Просто знай, куда бы ты не пошел, что бы ты не сделал, я всегда буду с тобой. И если таково твоё желание, я согласен быть с тобой в том плане, в котором ты сам захочешь. Неожиданно Дазай заключил его в крепкие объятия и волна ещё большего тепла начала обволакивать всё его тело. От наплыва чувств, ранее незнакомых ему, он чуть не задохнулся, но не стал отталкивать, а лишь сам прижался к учителю. Что-то мягкое вдруг коснулось его плеча и начало проделывать... Странные вещи. Так хорошо Рюноске не было ещё никогда. Его целовали, хоть что-то он понял. На некоторое время Дазай отстранился от Акутагавы, сыто облизнулся и с довольной рожей, обожравшегося сметаной кота, промурлыкал: – Спасибо. Теперь его губы, которыми он недавно касался плеча, покрыли в поцелуе уже рот Рюноске. Теперь не тепло, нет, жар накрыл обоих и неопытный в подобных вещах Акутагава не знал, что с этим делать. Он лишь судорожно, неловко пытался отвечать и прижимал Дазая к себе поближе. Осаму же умело вёл отстраняясь, а после прижимаясь к любовнику, нежно прикасаясь к его телу, не обходя стороной ни один миллиметр. От наплыва чувств, Акутагава начал задыхаться, не веря в происходящее, жадно запоминая каждую секунду. Вдруг их кабинку качнуло и они, не ожидавшие такой подставы, слишком увлечённые друг другом, повалились на пол. Мерный женский голос сообщил о том, что они на самом верху и могут насладиться видами. Сначала поднялся Дазай, захихикавший от такого казуса, а после, при помощи поданной руки, Рюноске, красный, как рак. Только сейчас до него дошло то, что сейчас Дазай сделал и это его дико засмущало. Заметив такую реакцию, Осаму усмехнулся, резко дёрнул Акутагаву на себя и обнял со спины, в этот раз более невинно. Как только очередной шок спал и Рюноске смог мыслить здраво, то увидел такую красоту, какую не видел ни разу. Этот день стал не только праздником, но и днём открытия всего нового. Он пораженно ахнул и забегал глазами по всей распростершейся под ними вечерней Йокогаме. Дазай за спиной удовлетворённо хмыкнул и положил свою голову на голову ученика: – Ну как тебе? – Превосходно. – А поцелуй? – Тоже. – Ну так что, будешь со мной? – Конечно.