Разорви на части

      У Коры запах вечного страдания на теле (подарок брата), смятая пачка сигарет и отсутствие разумных действий. Да и любовь в заполненном камнями грузовике, что с радостью высыпает всё своё содержимое на девушку. Кора, впрочем, не против, пока камни бьются об её голову, она чувствует боль, яркую, сине-фиолетовую, что остается на теле темными мазками. Ей бы остановиться да подумать о будущем, заняться учебой, а не плестись за ярким пятном три километра в не ту сторону. Но руки давно уже обрели форму кулаков в фирменной черной куртке, что идеально накинута на не хрупкие плечи.       Кора перебегает из одного кабинета в другой, забывая себя, лишь следит за своей целью, боясь моргнуть. Она сошла с ума. Бесповоротно. Уничтожающе красиво. Она целуется с сигаретами, представляя алые губы, и делает затяжку, стараясь подавиться дымом, да не получается, легкие привыкли к таким пыткам, с веселой усмешкой принимая очередную дозу никотина. Люди говорят ей бросить, выкинуть сигареты в ближайшую мусорку вместе с зажигалкой, что крепко цепляется за карманы джинс. Кора плюет им под ноги, показушно выпуская в их сторону табачный дым, и уходит под неодобрительные взгляды. Она бы и послушала, но только сигареты и яркое солнце не отпускают её. Остается избавляться от кожи на своих костяшках, прижимаясь руками к стенам или лицам. Ей, вообще-то, всё равно. Лишь бы не чувствовать.       Дым падает из окна машины на мокрый асфальт, а Кора смеется над шуткой брата, сдерживая всхлипы. Она думает, что ей легче было бы блевануть за оградой какого-нибудь идеального дома, после полного очищения мыслей. Но в машине тепло, солнце обнимается с кем-то другим, и Коре должно быть наплевать. Вместо этого плюет она лишь в своё отражение в зеркале, прищуривая карие глаза. Отвратное зрелище, думает, стирая губы в кровь. Брат высаживает её у дома, обещая вернуться не поздно, но Кора лишь пожимает плечами и ухмыляется, делай что хочешь, говорит, только не забывайся. Она вытаскивает ключи от лофта и смотрит на свои обгрызенные ногти, пытаясь сдержать рвоту.       Чертово солнце, оно осаждает Кору в коридорах школы, на парковке, в любимом супермаркете, а теперь и в её доме. Она трясется, тянется к очередной сигарете, но останавливается на полпути. Сегодня без них, и она слушается. Коре ведь много не надо, только дай прижаться к шее, дай почувствовать тепло. В голове эхом бьются каблуки об холодный каменный пол, а в руках сломанная сигарета, что с легкостью падает вниз, порываясь остаться неубранной навечно.       Коре плохо. И страшно, и курить хочется, даже, может, и выпить. Да только алкоголь в таких случаях — да и в любых других — ей не помогает, поэтому она скулит у себя в протухшей комнате, прижавшись головой к шкафу. Помогите, просит, помогите. Вытащите пулю из сердца, что прогнило до основания в солнечных лучах. Заберите мысли, что варварски падают каплями крови на кровать, в которой запах дорогих духов въелся до основания.       Коре спастись нужно, убежать. А она с каждым днем приближается ближе к солнечному свету, пытаясь прожечь себя до пепла в чужих глазах.       Так иронично, думает она, родители тоже умерли в огне.

-

      У Лидии улыбка совершенного человека, которая прилипает к лицу в нужные моменты. Она скалится беззлобно, осторожно, касается плеч и рук и уходит, показывая своё безразличие и превосходство. Лидия знает всё наперед, просчитывая каждый свой шаг, словно жизнь её приклеена к шахматной доске. В её голове целый багаж знаний, что она копит с каждой новой прочитанной строки очередного огромного тома в своей спальне, но, услышав шаги по лестнице, прячет груду книг под кровать, лишь бы родители не прознали, кто она на самом деле такая. Стайлз ей говорит, что это глупо. Впрочем, Стайлз только и умеет болтать, заплетая язык перед рыжеволосой. Лидия лишь отворачивается, цепляется взглядом за что-то теплое в школьном коридоре и уходит в себя. Ей бы остановиться да подумать о своих чувствах, что плещутся животными волнами в её груди, а не искать ошибку в каждом примере. Да не получается.       Лидия перебегает от одного ученика к другому, целуясь жестко, быстро, оставляя свои метки на горячем теле. Она сходит с ума, закрывая глаза от очередных объятий не того парня. Пытается оторваться от размышлений, но сердце забыто дома под кроватью вместе с умными книжками, которые уже с привычной уверенностью собирают пыль. Люди говорят ей притормозить, отключить свою голову хоть на минуту и почувствовать. Ощутить всю полноту эмоций, впустить в себя любовь. Лидии надоело чувствовать, она срывает с себя дорогую одежду и ложится на роскошный матрас. Она кричит в свою подушку. Тишина отвечает ей. Сердце продолжает жаться к горлу.       В голове голоса шепчут о смерти, пока к спине приклеен взгляд, который словно говорит, что всё будет в порядке, она в безопасности. Лидия смеется горько, морщится от запаха алкоголя в своем стаканчике, красном, как и принято в тупых голливудских фильмах про подростков, и чувствует жалость к себе. Она потеряно кричит в коридорах и на уроках, да только, кажется, никто не замечает, отвечает колко и пронзает своими словами точно в цель, никаких холостых патронов. Ей бы поговорить со своей лучшей подругой, но плитка с выгравированными словами отрицательно морщится в порыве ветра. Поэтому общается с холстом, вырисовывая черные фигуры с точностью до маленьких деталей. Лидии впервые настолько одиноко.       Лидия Мартин знает, что ей принадлежит, она с вечной ухмылкой и разбитым сердцем проходит мимо людей, смотря в глаза. Что ей, девочке-отличнице, нужно ещё?

.

      В лофте холодно и тихо; на Мартин вечная аура сучки, она лишь вздергивает подбородок и смотрит на Хейл, рука которой дергается к пачке сигарет. Лидия ничего не говорит и не думает. Она стоит в этом сером пристанище грустных людей, игнорируя быстрое постукивание сердца и кусая свою яркую губу. Они не произносят ни слова, Кора не может отвести взгляд, а у Лидии звенит предупреждающий колокольчик, но она не уходит, смотрит. Хейл не выдерживает первая, делая неуверенный шаг навстречу.       Если тонуть одному одиноко, почему бы не взять с собой кого-то? Лидия хватается за Кору, оставляя следы от своих красных ногтей. Мартин очередное клише, но Хейлы любят причинять себе боль. Они разрывают себя на куски, выкидывая одежду на пол. В них больше пустоты, чем смысла в действиях, а четкий план рвется на части под натиском мягких объятий.       Лидия впервые не кричит, а на Коре не появляются ожоги.