давай умрём под пошлую молли?

Это у него такие прикольчики — раз, и воткнуть ручку в запястье. Два — и выйти из окна второго этажа, потому что было лень спускаться по лестнице. Сенджуро плачет, псешит, нервно чешет руки и крутит рыжие пряди, говорит одними пересохшими от батхерта губами «не надо». «Пожалуйста». Энму улыбается. — Даже если сдохну, — говорит. — ничего плохого не случится. Энму верит в то, что люди до восемнадцати годочков — ангелочки. В рай попадают по блату, без пропуска. Сенджуро честно-честно-честно не ебёт, из какой религии Энму это знание вообще почерпнул, и в какой момент стал верующим. Сенджуро честно-честно-честно не ебёт, откуда у Энму эти суицидальные замашечки и вечный муд эмо-девочки из дветыщиседьмого. Сенджуро очень плохой друг. Зато единственный. — Не надо… Энму режет яблоко и ест с ножа. У Сенджуро всё внутри поджимается, обдувается страшным холодом — он ждёт, что Энму полоснёт себе по артерии на шее. — Да ладно тебе. — Ну пожалуйста… Страшно. У Энму вечная улыбка яндэрэ и чёрные бессонные кругляшки под глазами, кое-как заляпанные мейкапом и покрытые блёстками — он до сих пор красится так, как красились в сериале «Эйфория». Его до дрожащих коленок хочется спасти. Но Сенджуро не знает, как. Он просто ходит по пятам, белёсыми губами шуршит в вечных «пожалей себя», и смотрит с застывшим страхом в глазах. Энму грустная суицидальная сука, у которой в бе до вой баш ке не все дома. И все очень удивляются, когда из петли приходится доставать именно Сенджуро. Сенджуро очень плохой, бесполезный, отвратительный, ненужный, никчёмный друг, не способный не то, что помочь — выдержать чужие… прикольчики. Так он о себе думал. На похороны Сенджуро Энму идти ссыт. Успокаивает себя тем, что душа того явно не в обиде. Бейби же в рай попадают? Да?