Погрязая в тоске

А сегодня пальцы совсем не слушаются и пишут, пишут об одиночестве, о тоске. И о холоде. Холоде первого снега. Я и не ожидала, что первый снег может быть таким обильным , по колено увязла, как из дома вышла. А кругом нетронутый, белый, легкий, липкий. Мне бы в детство сейчас, самое то, снеговика слепить или крепость возвести. Обстрелять врага холодными кругляшами. Только некого. Одна совсем. Не радуют больше детские забавы, хотя хочется, нестерпимо хочется вновь покататься на санках, орать от восторга и страха. Жмуриться и утыкаться в ледяную куртку… . Но пусто. Одиноко. И кажется целого мира нет… все снегом замело. Но неровные следы в соседском огороде ломают хрупкую депрессивную гармонию и надо поторапливаться в универ на пары. Безумием было надеть осенние сапоги, но кто же знал? Мгновенно пропитались влагой и холодом. И не зябко уже, не радуешься снегу, а бежишь, спотыкаешься только бы быстрее в тепло. Мысли об одиночестве уже не терзают. Хотя бы на время. А вечером уже, возвращаясь по сумеркам почти на ощупь. Фонари не любят меня, не освещают мой путь. Тогда ступая и проваливаясь в подтаявшие лужи, смешанные с грязь и покрытые льдом снова вспоминаешь, что одна совсем. И убеждаешься в этом глядя на темное пятно, где обычно горел в такое время свет. Сердце захлестывает грусть и отчаянье. Совсем никому не нужная. Будто кукла брошенная. А ведь больно…больно… но кругом только снег, уже не завораживающий – обычный, холодный, гадкий. И так будет длиться дни, недели, месяцы… словно в отгороженном мирке живу, продираясь к остальному миру через поле белое-белое…и до жути одинокое. Пока не раздастся в громкой тишине стук и такой с детства родной голос не скажет: – Дочка, открывай, я приехала.