Я спою тебе колыбель.

      Тёмная аллея струится змеей под ногами. Дракон ползет впереди, полностью сжирая солнце. Лишь кончик его хвоста, разветвленный, точно игла, светится огнём. Большая грудь отражает последние лучи, ярко, так, что Пак глаза жмурит. Подол его одежды волочится по скале, вихрится шелком от ветра. Буря морская бьёт сильнее, гоготы чаек заглушая. Погода суровостью своей пугает. Чиминову талию огибает человеческая рука, которая ровно минуту назад была когтистой лапой. Мягкость прикосновений плавит, пленит. А глаза дракона пылают оранжевым отблеском, так, как огоньки собираются на костре, плавно перескакивая с ветки на ветку. Их прикосновения палящие, один раз коснёшься огня — больше рука не тянется. У Чимина любовь обжигающая. Он каждый раз, касаясь, внутри сгорает, колет, но бросить Юнги одного в этом карнавале огней не может. Ведь привёл в самое пекло именно он. Именно он затащил сюда, вручил свое сердце, сказав беречь. А Юнги ни разу не видел, чтобы так. Чтобы отдали, не прося взамен. Мин позже сам понимает: каково это. Сам отдаёт пылающее обугленное сердце, заключая сделку. Сделка эта кровью омывается, соединяя две ладони воедино и искры от рук плещут яркие, снова жгущие. Стук сердца под чиминовой рукой успокаивает, бьётся неровно, учащенно, дышит дракон так, будто сейчас рассыплется, распадется на угли и не соберёшь. И кажется, что плавятся ладони соединенные, да только Чимин песней барьер разрушает, голосом тихим начинает рушить стены высокие. Такие, за которыми дракон спит, пробудить его — равносильно смерти. Но Чимин приручил его, обогрел, ласково шепча о заморских странах, по-человечески научить жить обещал и пел. Поёт и сейчас, подбираясь ближе к Юнги. К его горячей коже, охваченный этими чувствами. Мин в темноте видит этот лучик света, он ему всегда светит, дорогу указывает. Старший прижимает спиной к себе, зарываясь носом в волосы, украшенные цветами, лёгкий аромат фруктов кисловатых с пыльцой в нос вбиваются. Дракон внутри мечется, разрывая грудь человека, рвётся наружу, чтобы овладеть. Он чувствует, хочет, желает. Да только Чимин голосом, как водой окатывает, смотря с нежностью невероятной. Юнги за талию держит, дыша прямо в губы чувственные, глаза прикрывает, легонько касаясь. Сначала рукой нежно по щеке водит, затем на шею незапятнанную спускается, добираясь до обрядного воротника наряда. Чимин то на глаза смотрит, видит там грань, которая стирается в порошок, потому что во взгляде желание ужасное просыпается. Юнги звереет, ткань разрывая с невероятной силой. Шатер большой, на полу мягкие покрывала и пушнина. Костер потрескивает угольками. Сам союз дракона и человека как будто весь мир отвергает. Небо затягивается сильнее, кажется, всю свою злость вымещая на сегодняшний день. Юнги столетиями на острове один жил, летал и в бурю, и в солнце. Да только обратно в человека превратиться не мог никогда, забивался в щель в скале, откуда дракону не вылезти никогда. Сам себя останавливал. Мин губы человечьи обводит языком, лизнув тягуче. Чимин сам рот приоткрывает, улыбаясь, наслаждается лаской долгожданной. Дракон не спешит, целуя, дразня. Нежно захватывает губы, словно лепестки роз мнет, наступает напористее, шипит как-то непонятно. Руки опускает на талию, за затылок к себе притягивая. Земля из-под ног будто уходит, но руки крепкие за талию хватают, прижав к себе близко. Так близко, как только можно. Внизу буря безумная, волны о скалы бьются, будто пытаясь достать до обоих, обласкать волнами обманчиво, захватив жизни, унести их на дно морское. От чувств переполняющих хочется на эти самые скалы кинуться, разбиться и почувствовать умиротворяющий шепот белых ангелов. И крылья будто вырастают за спиной, Чимин в сказках читал, что крылья эти любовью называются. Его бережно укладывают в объятия, согревая жаром тела. Юнги с любовью смотрит, Пак разделяет его чувства, сам окунувшись с головой в это безумие. Дракон целует грудь, живот, ляжки, клыками ведёт осторожно, не ранит, а лишь мурашкам по коже заставляет пробежаться. Младший обхватывает руками за шею, чувствуя горячее сердце своей грудью. Смотрит с минуту в глаза парня, позволяя тому над собой владеть. Юнги бедра раздвигает, прижавшись ещё теснее. Шепчет что-то, нежно проникая. Чимин хнычет, цепляясь за плечи, чтобы боль заглушить. Крупинки слез роняет на кимоно дракона. Все растворяется, как растворяется пена морская в воде. Навстречу боли приходит наслаждение. Дракон внутри скребется, но при соприкосновении кожи успокаивается, наконец понимая, что Моё. Пальцы сплетаются в замок единый, который под напором времени не сломать. Юнги бережно хранить союз будет, закрыв крылом массивным хрупкий стан человека. Цепи выкует, заточив любовь свою в имени сокровенном.