There's a song that's inside of my soul. It's the one that I've tried To write over and over again.
Перед глазами загорались тысячи звёзд и так же быстро погасали, когда я хотела ладошкой дотянуться до них, потому что мне не оставалось ничего иного. Я знала, что значил мой повторяющийся сон, который я успела изучить со всех углов, и теперь я смиренно ждала того дня, когда смогу разнообразить свои сновидения. Во сне мне давалось время на размышления и на придумывание нужных слов, которые я каждое утро бережно записывала на листочек, постепенно складывая в предложения. С каждым днём становилось всё теплее и в этот важный день солнце сияло как никогда ярко, согревая своими тёплыми лучиками, а лепестки цветущей сакуры украшали и без того великолепный пейзаж. Сердечко трепетало, а руки в волнении не переставали дрожать. Никогда бы не подумала, что буду так сильно волноваться, записывая признание. Как-то даже и не верилось, что за один учебный год моя жизнь могла кардинально измениться… — Ооками-чан, — ко мне подошла одноклассница и потыкала пальчиком по плечу, — у третьего класса сейчас выпускная церемония в актовом зале. Мы все идём посмотреть, ты с нами? — Да, сейчас кое-что допишу и присоединюсь, — ответила я, не отрываясь от листочка. — Идите вперёд. — Хорошо, — ответили мне уже где-то у выхода из класса. Если так подумать, то лучшим моментом, чтобы отдать записку Яну будет как раз-таки время после окончания церемонии. Надеюсь, тигрёнок мне подарит свою пуговицу, как бы странно это не звучало. Эта традиция меня всегда привлекала своей необычностью и, хоть это и было просто традицией… мне хотелось, чтобы и я тоже была её частью. Закончив дописывать признание, я аккуратно сложила листочек в конверт и положила его в сумку. Собрав все вещи, я уже собиралась выходить из класса и, окинув напоследок пустой кабинет, поняла, что была не одна. Иль Ки тихо сопела за партой, положив голову на открытый учебник японского. Ну и пусть спит себе дальше… Меня это не касается. Сама виновата, что осталась одна. Но выйдя из класса, я остановилась. Бли-и-ин, ну почему я такая? Резко развернувшись, я решительно отправилась к парте и аккуратно потрясла Иль Ки за плечо: — Эй… Проснись… — она не ответила, поэтому я решила слегка похлопать ей по щекам, чтобы разбудить. Но дотронувшись до её щёк, поняла, что она была горячей… — М-м-м, — Иль Ки медленно открыла глаза и проморгалась. Увидев меня, она немного опешила и слегка дёрнулась, но тут же взялась за голову. Видимо, закружилась. — Все пошли в актовый зал, одна ты осталась, — пояснила я. — Пойдём быстрее, а то опоздаем. — А… ага, — ответила она и, медленно поднявшись, стала заторможено собирать вещи. Мне было трудно скрывать небольшую раздражённость. На телефоне высвечивалось время и, судя по всему, церемония должна была вот-вот начаться. Решив, что моя задача была выполнена, я направилась к выходу. Я же разбудила Иль Ки… ну и всё. Но меня прервал неприятный звук скрипа парты и падающего стула с учебниками. Обернувшись, я увидела что Иль Ки лежала без сознания на полу. — Твою мать! — выругалась я, бросив сумку на пол и подбежав к однокласснице. Она часто дышала и вся истекала потом. Повернув её голову набок, я ненадолго отошла от неё, чтобы открыть окно в кабинете, и выругалась ещё раз, потому что не дотягивалась до ручки. Высоко подпрыгнув, мне удалось достать, но из-за неосторожности вывернула руку. Плечо прожгла острая боль, которая прошлась по всему телу к кончикам пальцев. — Ри, тебя не было у актового, и я подумала, что… — у дверей класса появилась подруга. — Агна, зови учителя! — крикнула я, подбегая обратно к Иль Ки. — Что произошло? — Быстро! — из горла непроизвольно вырвался дикий рык. Агна тут же побежала за помощью, я же подложила валяющиеся на полу учебники под ноги Иль Ки, тем самым их приподнимая и принялась расстёгивать её рубашку, нафиг стягивая бант, чтобы не мешался. Пальцы практически не слушались, а руки очень сильно тряслись. Из лежащей рядом сумки Иль Ки выглядывала бутылка с водой. — Сука, только попробуй не очнуться! — вновь выругалась я и, взяв бутылку, стала расплёскивать воду ей на лицо. Каким же было облегчение, когда Иль Ки открыла глаза, а потом громко пошмыгала носом. По её взгляду было видно, что зрение расфокусировано, и она пока не до конца пришла в себя. Вскоре прибежал учитель вместе с Агной.***
— Прости, что не смогла посмотреть на церемонию и встретить тебя, без пяти минут выпускника, — я находилась в коридоре больницы и разговаривала с тигрёнком по телефону. — И телефон разрядился в самый неподходящий момент. Смогла зарядить только сейчас и позвонить тебе. — Ничего, Агна мне всё объяснила. Как рука? — Наложили повязку, — ответила я, посмотрев на свою перебинтованную руку. — Сказали, что обычное растяжение, ничего серьёзного. Сейчас даже и не болит. Я больше беспокоюсь за Иль Ки. — Уже сказали, что с ней? — Да, — ответила я и, поднявшись с лавочки, заглянула в окно палаты. — У неё обморок на фоне стресса, недосыпа и недоедания. Ещё и простуда. Просто комбо! Её мать скоро приедет. — Хорошо, что ничего серьёзного. — Да, но ты и представить не можешь, как я запаниковала и испугалась. Я даже накричала на Агну, за что уже несколько раз попросила прощение. — Она даже и не думала на тебя злиться, поэтому не загоняйся на этот счёт, — сказал тигрёнок. — Обидно, что я не смог подарить тебе свою пуговицу, но это не так важно. Главное, что все в порядке. — Нет! Ты сегодня же и подаришь мне её, — ответила я. — День ещё не завершён, да и из больницы я скоро уйду. — Хочешь, я подъеду? — Тебе далеко. — После церемонии я собрал вещи и поехал в Токио в свою квартиру. Я там буду жить ближайшие несколько лет во время учёбы в универе, поэтому мне до больницы близко. — Тогда я буду рада, если ты приедешь. — Через двадцать минут уже там. Буду ждать внизу. — Погоди, но… — быстрые гудки. Ян уже бросил трубку. Я устало плюхнулась на лавочку, спиной облокотившись о стенку и протяжно выдохнула. Кто знает, как скоро приедет мать Иль Ки, а заставлять ждать Яна мне не хотелось. Как и предполагалось, ожидание длилось невыносимо медленно. Со звонка Яна прошло не меньше получаса, а мать пациентки и не думала являть себя. Я уже кучу раз прокляла этот злосчастный день и в глубине души пожалела, что не вышла со всеми из класса, оставив Иль Ки один на один со своим хреновым самочувствием. От осознания собственных мыслей мне стало не по себе. Да, Иль Ки меня откровенно бесит, я её ненавижу… но… даже так… подобные мысли были недопустимы. Каким бы гнилым человеком она не была, она не заслуживала подобного. Услышав шорохи, исходящие из палаты, я поняла, что Иль Ки проснулась. Преодолев неприязнь и некоторые другие негативные чувства, я открыла дверь и зашла туда. Одноклассница сидела на кровати, смотря в большое окно, открывающее вид, хоть и не на восхитительный пейзаж, но на, какой никакой, вечерний город. Я взяла стул, стоящий у двери и, с характерным скрипучим звуком от недолгого трения четырёх ножек с полом, потянула за собой и уселась на него возле кровати. Иль Ки медленно повернулась в мою сторону и просто молча смотрела. — Как самочувствие? — всё-таки выдавила я. — Лучше, — кратко. Содержательно. По факту. Молодец, что сказать. — Спасибо. А вот этого я не ожидала. — Мне твои благодарности ни к чему, — сухо ответила я. — Ты вообще не следила за здоровьем? Какой же надо быть дурой, чтобы довести себя до подобного состояния… — Извини. — Это ты должна говорить своему истощённому организму. Тебе что, лень было лишний раз подвигать челюстью, чтобы поесть? Блять, мне без разницы, плевать на тебя, но ты подумала о семье?! — В первую очередь. — С трудом верится, — хмыкнула я. — Ты, случайно, не знаешь, твоя мать вообще собирается приехать? Не хотелось бы тут до полуночи просидеть, присматривая за тобой. — Можешь идти. — С удовольствием бы так и сделала, вот только совесть не позволяет оставить тебя одну. — С каких пор ты стала такой правильной? — С тех пор, как поняла, что не хочу становиться такой же сволочью, как ты, — закинула ногу на ногу. Сидеть спокойно было невозможно. — Хотя полгода назад я была готова тебе шею свернуть, будь у меня право. Всё-таки, желания меняются. И, как бы сильно я тебя не презирала, я не могу допустить того, чтобы ты на моих глазах коньки отбросила. Я достала из кармана пиджака телефон. Свет экрана осветил моё лицо, да и всю палату в целом, потому что никто не удосужился включить в ней свет, и весь разговор я с Иль Ки вела в темноте. Только свет уличных фонарей, просачивающийся через окна, давал нам возможность видеть лица друг друга. Время указывало полдвенадцатого. Это ж сколько я часов просидела в больнице?! Пять? Шесть? Не важно. В любом случае, дофига. Вдалеке послышался приближающийся цокот каблуков. Судя по всему, человек бежал, что можно было определить по быстро сменяющимися шагам и усиливающемуся звуку. Вскоре, дверь палаты была грубо распахнута, и к нам вбежала, судя по всему, мать пациентки. Она была запыхавшаяся. Халат был наспех надет на плечи, причёска слегка растрёпана, а на лице читалось беспокойство вместе с неким облегчением. Женщина сразу же бросилась обнимать свою дочь и расцеловывать каждый сантиметр её лица. — Лисичка моя ненаглядная, — прошептала она, чуть ли не захлёбываясь слезами, которые неконтролируемо стали стекать по её щекам. — Как же ты меня напугала. — Всё хорошо, мам, — ответила Иль Ки, отпрянув от женщины. — Нигде не болит? — мать обхватила ладонями лицо дочери и стала осматривать на признаки ушибов. — Ничем не ударилась? — Врачи проверили на наличие черепно-мозговых. Всё обошлось. Только плечом задела парту при падении, — сказала я, вмешавшись, чтобы на меня хотя бы обратили внимание. — А вы, простите… кто? Здрасьте, приехали. — Мама, это Рион. Она та самая ученица, которая меня спасла. — «Спасла» громко сказано. Но да, это я. Здравствуйте, — ответила я и поклонилась. — Ой… — опешила она, прикрыв ладонью рот. — Я очень извиняюсь, что не признала… и очень благодарна. Она взяла мои руки и была готова чуть ли не расцеловать. Я же вырвала их из чужих ладоней и положила на плечи женщины по обе стороны, пытаясь успокоить и подбодрить. — На моём месте так поступил бы каждый, — встала со стула, уступая место матери и, забрав свою сумку, направилась к выходу. — Я рада, что вы есть у неё, — подойдя к распахнутой двери, я включила свет и, перед тем, как оставить их наедине, сказала: — Поздравляю с окончанием первого класса старшей школы, Иль Ки. — Тебя тоже, — тихо ответила она. Я закрыла за собой дверь и, оказавшись в больничном коридоре, ненадолго прильнула спиной к стене. Я даже и не заметила, когда уголки губ слегка приподнялись в небольшой улыбке. Откинув эту мысль на дальнюю полочку, я поспешила к выходу из больницы, параллельно сверяя время на телефоне. До начала следующего дня осталось чуть больше десяти минут. Головой-то я понимала, что, в любом случае, успею встретиться с Яном до завершения дня, но ноги сами стали ускорять шаг. Я пулей побежала, молниеносно спускаясь по лестнице, не дожидаясь, пока приедет лифт, полностью вверяя себя своей скорости и выносливости. И ведь не прогадала, потому что через две минуты я уже была на улице и неслась прямо к стоящему у фонарного столба силуэту. Две секунды, и я уже висела у тигрёнка на шее, оторвав ноги от земли. Он слегка опешил, явно не ожидая моей, так называемой, атаки. — Я… ха… Ус… Успела, — еле сказала я, запыхавшаяся и задыхающаяся. Давно я так быстро не бегала. — Умница, волчонок, — улыбался Ян, крепко меня обнимая и кружа вокруг себя, словно на карусели. — Семь минут до нового дня, — тигрёнок, поставив меня на ноги и, расцепив объятия, взял мою руку и положил в ладошку свою пуговицу. — Только не потеряй её в первый же день. — Хоть я и растяпа, но редко теряю вещи. Эту же я буду хранить с особым трепетом, поэтому о её наличии при мне можешь не беспокоиться. — Рад это слышать, — сказал он и потрепал мои волосы, перебирая прядки. — Они у тебя быстро отросли, уже ниже плеч. Почему не завязываешь? Раньше же постоянно заплетённые носила, терпеть не могла распущенные. — Я как-то… привыкла, что ли, — ответила я, заправив прядь за ухо и положив пуговицу в отдельный карман школьной сумки. Там я нащупала письмо с признанием, которое написала незадолго до произошедшего. Я собиралась его отдать сразу же после церемонии… Теперь же эта возможность была упущена… Прямо сейчас был самый подходящий момент, когда я могла отдать письмо, не упустив схожей атмосферы, но я, почему-то, не торопилась это сделать… — О чём задумалась, волчонок? — спросил Ян, выводя меня из размышлений. — А… это, ну… — я отвела взгляд и огляделась вокруг. Время было сумеречным, и везде уже были включены фонари. Пока я находилась в больнице, на улице прошёл небольшой дождик, оставивший после себя только мелкие капельки на траве, отдалённо похожие на утреннюю росу. В голову пришла идея, которая теперь не сможет оставить меня в покое, пока я не приведу её в действие. — Поехали ко мне, — сказала я. — Волчонок, ты это сейчас… — Я сказала это без всякого пошлого подтекста, — объяснилась я, увидев недоумение на лице тигрёнка. — Хочу тебе кое-что показать. Ян согласился и пошёл в сторону полупустой парковки. В глаза сразу же бросилось транспортное средство Яна. Свет фонаря отражался на начищенной до блеска поверхности мотоцикла. Завязав свои волосы в низкий хвостик, я надела шлем и села за тигрёнком. Мне вспомнился тот день, когда мы с Яном только познакомились. Тогда мне было немного не по себе от самой идеи поездки на двухколёсном монстре. Теперь же я уверенно обхватила Яна за талию и прижалась грудью к его спине. Ночной Токио был действительно невероятен: неоновые вывески на каждом шагу, звуки живой улицы… Надеюсь, то, что я хотела показать тигрёнку, окажется не менее прекрасным. Приехав к моему дому, Ян припарковался рядом. Он знатно удивился, когда я, взяв его за руку, повела в противоположном направлении. Почти год назад мне хотелось увидеть это место при свете луны… теперь же это было возможно, и наслаждаться пейзажем я могла не в одиночестве. — Куда мы идём, Ри? — Меньше слов — больше телодвижений, тигрёнок. Сам всё увидишь, — он лишь заметно ухмыльнулся и последовал за мной. — Опять о чём-то пошлом подумал? — Ты сама виновата, волчонок, что так двусмысленно говоришь. — Где в последней фразе ты увидел двусмысленность? — с упрёком спросила я, сильнее сжимая его кисть. — Ты сама можешь об этом догадаться и без моей помощи. — Ой, блин, всё, — хоть я так и сказала, замяв тему, но всё-таки задумалась, ища пошлость в своих словах. Напрягая все свои извилины, я стала приходить к разным доводам, один из которых подошёл больше остальных… — По твоему милому личику я вижу, что ты уже догадалась, — остановился он напротив меня и наклонился, сравниваясь со мной ростом. — Хоть ты и не отводишь взгляд и в упор смотришь на меня, я уверен, что ты смущаешься. Готов поспорить, что твои ушки уже красненькие. — Я не краснею, — сказала я, продолжив путь, напоследок дав Яну щелбан по лбу. — Краснеет каждый, в большей или меньшей степени, — тигрёнок практически не отреагировал на мою маленькую шалость, а лишь потёр больное место и продолжил путь. — Так и знай, я заставлю тебя покраснеть. — Надеюсь, не со стыда. И вот, мы оказались на том самом месте. Серебряная вода озера, отражающее лунное сияние, какие же светящиеся цветы травяной сакуры, усеянные по всему холму. Маленькие капельки дождя, оставшиеся на лепестках этих нежных цветов так же ярко отражали свет луны, заставляя цветы буквально источать свет. — Красиво? — улыбаясь и наслаждаясь видом, спросила я. — Не то слово, — ответил Ян, восхищаясь пейзажем. — Я увидела это место в тот день, когда впервые пришла в «TORA». Я поздно возвращалась домой и увидела закат. Захотелось поглядеть на него с высокой точки, так и нашла этот холм. Не поверишь, погода была похожей. — Правда? — удивлённо спросил он. — Угу, — я присела и откинулась назад, опираясь локтями о травку. — Мне хотелось увидеть оставшиеся капельки дождя при свете луны… Теперь-то это возможно. — Удивительно… — Ян сел рядом, согнув одно колено. В его глазах читался неподдельный восторг. — Дай угадаю, сейчас ты будешь залипать на звёзды. — Не совсем. Есть… ещё кое-что… — И что же? — Ян заинтересованно наклонил голову и приблизился ко мне. — Какой же ты нетерпеливый, — я слегка отодвинулась. — Погоди немного. И-и вообще… смотри вперёд, — я взяла лицо тигрёнка в руки и повернула в сторону картины. Вид был прекрасным… и нет, я уже не о пейзаже… Чёрные, как смоль, волосы, сияющие, словно кристаллы льда, глаза, аккуратный прямой нос и безумно притягательные губы, по которым он то и дело проводил языком, заставляя меня каждый раз встрепенуться. Не прекращая смотреть на профиль тигрёнка, я потянулась к своей сумке, стараясь нащупать кармашек, в котором лежало письмо, но, почему-то, вместо того, чтобы отдать его, я просто скомкала и оставила лежать там. Наконец, отвернувшись от Яна, я стала созерцать звёзды… — Your eyes are full of stars. My eyes are full of you, — еле слышно сказал тигрёнок, а потом повернулся ко мне. — Твои глаза полны звёзд… Мои глаза… полны тобой… — перевела я. В ответ на это Ян улыбнулся. — Ой, блин, романтик мне нашёлся, — посмеялась я, пихнув его локтём в бок, но потом сразу затихла. — Что такое? — спросил у меня он, пододвигаясь ближе и боком соприкасаясь со мной, а потом, проведя ладонью по щеке, убрал выбившиеся прядки волос за ушко. — Я люблю тебя.