— Саш, ты чего тут? — Ярик еле на ногах стоит в коридоре, во все глаза таращится на не пойми откуда появившегося на пороге его квартиры Казьмина и шумно шмыгает носом.
— Ты бы хоть поздоровался для начала, — ворчит Саша, скидывая с себя мокрую куртку, и с тяжёлым вздохом осматривает укутанное в одеяло тело. — Ты же жаловался, что болеешь, вот я и приехал тебя лечить. Выглядишь ужасно, кстати.
— Из Москвы? — у Ярика голос тихий, усталый: видно, что сил совсем не осталось. Он сомнительный «комплимент» пропускает мимо ушей, на неожиданного гостя продолжает таращиться и на автомате забирает из рук какой-то очень тяжёлый пакет, но так и стоит столбом в коридоре. — Это глюк какой-то, да? От температуры?
Саша в ответ лишь тихо смеётся, отбирает из трясущихся рук свой пакет обратно и прикладывает ладонь ко лбу Ярика. Тот вздрагивает — пальцы с улицы совсем ледяные — но облегчённо глаза прикрывает и то ли тянется обнять, то ли просто на Казьмина заваливается, чтобы сейчас же не рухнуть на пол.
— Совсем плохо, да? — у Саши в голосе тревога слышится, но Яр упрямо качает головой, безуспешно пытаясь делать вид, что всё нормально, и бубнит что-то совсем неразборчиво. Саше приходится переспрашивать.
— Голова, говорю, закружилась немножечко.
— Значит так, ты сейчас идёшь в постель обниматься с градусником, а я чай пока заварю и приду потом, понял?
— Да ладно тебе, я же…
— Я сегодня вместо твоего врача, а с врачами не спорят. Марш в кровать, и чтобы через пять минут я знал твою температуру и все симптомы.
Ярик только понуро кивает головой и плетётся до кровати, потому что сил спорить у него всё равно нет. Равно как и шутить дурацкие шутки в духе «Казьмин, ты что, в доктора решил поиграть?». Но думать о том, что он вот так вот просто взял и приехал — приятно.
Саша суетится на кухне, не понимая, то ли за лекарства сначала хвататься, то ли за чайник. По-хорошему, Баярунаса бы и накормить не помешало, но на готовку нужно время, а, судя по состоянию, Ярик в любой момент просто рухнет на подушку и вырубится. Поэтому Саша заваривает только чай, закидывая в него сразу и мёд, и лимон, и имбирь — это же точно должно сработать? Саша по-настоящему
волнуется, потому что Яр выглядит совсем уж худо, это даже в полумраке коридора было нетрудно заметить. Подзатыльника бы хорошего ему отвесить за то, что себя не бережёт, да только Саша не бьёт немощных и больных.
— Ну рассказывай, что там у тебя, — лекарства, горячий чай и стакан воды Саша оставляет на столе, забирает у Ярика из рук градусник и тут же хмурится — ртутный столбик замер у отметки 39,2. По правде говоря, Саша надеялся на совсем другие цифры.
— Температура, насморк, горло чуть-чуть болит. Умираю я, Саш, — пошутить одну совсем-не-смешную шутку Ярику всё же удаётся, да только вот Саше сейчас совсем не до смеха. Он в ответ лишь раздражённо фыркает, вкладывая в это невысказанное «какой же ты, Баярунас, придурок», подсовывает вместе с водой таблетку жаропонижающего, а потом снова командует:
— Сначала лекарства, потом чай, а потом спать. А как проснёшься — всё пройдёт.
— Обещаешь? — Ярик так смешно глазами сонными хлопает, чашку с горячим чаем еле держит в ослабевших руках, снова носом шмыгает и одеяло на себя тянет почти до самого носа.
— Обещаю. От простуды точно не помрёшь.
— Ладно.
В Ярика чай этот проклятый уже не лезет, но Саша же ради этого приехал, Саша же старался — приходится через силу допить. Ярику совестно даже немного: наверняка от дел оторвал, на билет, вот, пришлось ещё потратиться, да и вообще Саше без этого забот хватает. Яр вздыхает тихо, утыкается взглядом в уже пустую кружку, крутит её в руках и совсем уж виновато замечает:
— Необязательно же было приезжать, ну. У тебя вон сколько работы, а я полежу денёчек и оклемаюсь, правда-правда.
— Ты мне ещё позавчера вечером написал, что простыл, — с укором в голосе замечает Казьмин, отнимает пустую кружку и не сильно, но настойчиво, толкает Ярика в плечо, чтобы тот лёг уже наконец. — Вижу я, как ты тут «оклемался».
Яру с ним хочется поспорить, хочется доказать, что и сам бы справился. Ещё хочется выгнать Сашу из комнаты, потому что у Ярика тут, вообще-то, лазарет, нечего сидеть и заражаться. Но сидящий на краю кровати Казьмин так улыбается тепло, откуда-то влажное полотенце достаёт, кладёт его Ярику на лоб и спутанные пряди волос с лица убирает. Веки тяжелеют, в голове всё как в тумане, но Ярик успевает зацепиться за край сознания и шепчет уже в полудрёме:
— Са-аш.
— Ну чего ещё?
— Спасибо, что приехал.
***
Пока Яр спит, Саша варит ему самый простенький куриный суп с лапшой, проветривает квартиру, пару раз меняет полотенце на лбу и постоянно дежурит рядом, залипая без дела в чужом ноутбуке. Ярик в ворохе подушек и одеял кажется таким маленьким, ещё и дышит во сне совсем тихо, так что Казьмин время от времени прислушивается даже, как глупый параноик. Ему бы самому не мешало лечь и отдохнуть: на часах половина первого, а он на ногах с самого утра, но разве тут заснёшь? Ярик во сне ворочается, бормочет что-то неразборчиво, а Саша только надеется, что это не температурный бред и что его в итоге не увезут на «скорой» с температурой за сорок. Кажется, так сильно он давно ни за кого не волновался.
Часа в два ночи Ярик выпутывается из тяжёлого, вязкого сна, сонно моргает и первым делом замечает сидящего рядом на кресле Сашу, который на шорох одеяла тут же оборачивается и откладывает ноутбук в сторону.
— Как самочувствие?
— Непонятно. Ты чего не спишь?
— Да так, фильм нашёл и засмотрелся, — не моргнув и глазом, врёт Саша. Ага, конечно, «Спящий Баярунас с простудой» — вот и всё его кино, которое он тут уже несколько часов лицезреет. Очень захватывающе, не оторваться просто. — Воды дать? Тебе много пить надо. Может, поесть хочешь?
— Не хочу, — Ярик смешно морщит нос, языком еле ворочает, так и не проснувшись до конца, но от протянутого стакана воды не отказывается. Пьёт маленькими глотками, кивает благодарно и снова ныряет в свой кокон из одеяла, пытаясь улечься поудобнее.
— Саш. Ты что, правда только ради меня приехал?
— Правда, — Саша снова чужой лоб ощупывает и подсовывает Яру градусник. Через несколько минут видит уже куда более обнадёживающие 38,4 и облегчённо вздыхает — «скорая» всё же не понадобится.
— Это ведь потому, что я твой друг? — у Ярика вопросы какие-то совершенно дурацкие, но Саша даже на это не ворчит, списывает всё на остаточное от лихорадки и кивает терпеливо:
— Да. Видишь, как я тебя люблю, что аж из Москвы первым поездом примчался?
Саше кажется, что это самое «я тебя люблю» звучит сейчас так легко и правильно, будто и не скрывал он никогда под этой фразой никаких двойных смыслов. Ещё Саше кажется, что Ярик его ответ не услышал: тот как-то совсем уж затихает, как будто опять уснул, но потом снова ворочается, приоткрывает один глаз и смотрит вроде на Сашу, а как будто и сквозь него.
Ярика сон из цепких лап всё никак не отпускает, Ярик думает, что всё это ему сейчас просто снится. Мысли в голове лениво шевелятся, картинка перед глазами нечёткая, голос чужой слышится как сквозь вату — Ярик балансирует где-то на грани сна и реальности и никак не может одно от другого отделить.
Ярик думает про сказанное вслух «люблю» — голос Сашки, определённо, ему не снится. Думает, что звучит оно иначе, совсем по-другому. Не так, как раньше: шутливо брошенное сквозь смех над очередными приколами, зашифрованное в лаконичном и совсем уж дурацком «сердечке» в ответ на сообщение или вплетённое между строк в несерьёзно брошенное: «как же ты достал, Баярунас, век бы мои глаза тебя не видели».
Ярик не знает, как это оценивать, поэтому просто пробует новое значение на вкус, резко при этом затихая, пытается мысли расшелевить, но через несколько минут сдаётся — болезнь и усталость сильнее, — успев только обронить напоследок:
— Вот бы ты меня всегда так любил, Саш.
— «Так» — это как? — Саша шёпот едва слышный с трудом различает и надеется, что не показалось.
—
По-другому.
***
Утром Саша обнаружит на градуснике совсем уж безобидные 37,3 и заставит наконец Ярика съесть хоть тарелку супа. Днём Ярик почувствует себя почти что живым и даже съест за послеобеденным чаем половину заботливо припрятанной Сашей шоколадки. К вечеру они сквозь неловкий смех вспомнят ночной разговор и перекинутся на этот счёт парой дурацких шуток. Ночью Саша бросит мимоходом, что утром возвращается в Москву, пожелает спокойной ночи и как будто бы случайно ткнётся губами в чужие губы. И в этот момент Ярик нащупает в темноте чужую руку и попросит
остаться.
