about destiny and fate

Незаметно на лице Лютика появляются морщины — с каждой декадой их все больше и больше — он перестает обращать на них со временем какое-либо внимание и достаточно быстро, для человека, мирится со скоротечностью времени. Он отпускает бороду и говорит, что в его возрасте это выглядит более солидно и мужественно, на что Геральт только закатывает глаза и по-доброму усмехается. И, если честно, Геральт, первое время всего этого и вовсе не замечает, но когда к белоснежной прядке волос на чужой голове прибавляются множество серых, словно мокрая брусчатая дорога, это начинает его беспокоить. С каждым днем — все больше и больше. — Ты стареешь, — спокойно говорит ведьмак одним вечером, когда они делают привал у мелкой речушки. — Какая наблюдательность, друг мой. — Лютик откладывает старую и потертую временем лютню в сторону и потягивается — его кости все чаще ноют, а коленки в последнее время болят и от не такой уж и долгой ходьбы и даже на лошади долго он усидеть не может — им приходится делать остановки куда чаще обычного. — Уже размышляешь над тем, где меня получше бросить? Лютик немного устало прижимается к его плечу, берет в руку ладонь ведьмака и осторожно оглаживает сбитые костяшки пальцев — Геральт за все это время ни капельки не постарел — Нет, — звук его голоса похож скорее на хрип человека, который не пил неделям. — Думаю о том, что уже пора отправиться к морю. Лютик отрывает взгляд от чужой руки, смотрит огромными глазами и Геральт, признаться честно, почти что и не замечает чужой старости — казалось, даже время любит Лютика чуть больше, чем остальных, и с возрастом делает его только краше. — Надолго? — спрашивает Лютик, и, кажется, даже дышать перестает на мгновение. Ответа ждет, замирает. — Навсегда, — отвечает Геральт и сердце его болезненно жмется где-то в груди. Лютик выдыхает холодный ночной воздух и тепло улыбается — в его глазах огромный океан благодарности, любви и нежности. Они оба понимают что это «навсегда» будет длиться до тех пор, пока Лютик не испустит свой последний вздох и глаза его, поблекшие от старости не закроются навсегда. Они оба понимают это, но никто по этому поводу ничего не говорит. — Спасибо, — совсем тихо шепчет Лютик и если бы не ведьмачий слух, то тот и вовсе бы этого не услышал. Бард осторожно заправляет чужую каштановую прядь, что так ярко выделяется среди белых волос ведьмака, за ухо, и целует его в уголок губ. Когда-нибудь у Геральта вновь будут белоснежные волосы без какой-то там нелепой цветной пряди - от Лютика у него на память почти ничего и не останется.