Кричи громче, милая Джувия!

Она лежит на спине, дыша хрипло и еле слышно. Её голубые глаза смотрят с холодом и ненавистью, губы дрожат, но волшебница продолжает сохранять стойкость духа. Но для него это не имеет значения. Хотя нет, так даже веселее. Он наматывает на руку хлыст, с усмешкой наблюдая, как её глаза расширяются от страха, а потом размахивается и бьёт со всей силы. Хлёсткий удар приходится по обнажённому бедру и она вскрикивает, выгибается, но руки крепко привязаны к кровати. Фее не выбраться — она в клетке. — Джувия, — его возбуждает просто произносить её имя, с упоением смотря как её передёргивает, и в глубине глаз появляется презрение к нему и отвращение ко всему происходящему. О, как же она прекрасна, её нагое тело совершенное и Эвклиф не выдерживает, повторяя её имя вновь: — Джувия. Локсар всхлипывает и отводит взгляд. Ей больно. Противно. Мерзко. Хочется плюнуть ему в лицо, а ещё лучше, высвободиться и утопить, но на верёвках начертаны руны и у неё нет возможности использовать магию. Все мысли только об одном «Милый Грей, спасите!» Но никто её не спасёт, потому что они не подозревают, к какому чудовищу она попала в руки. Члены её гильдии даже не в курсе. Ещё день, соревнования только завтра и её могут кинуться искать под вечер. Не раньше. И от этой мысли становится страшно. Что успеет предпринять Саблезубый за это время? А ещё противно лежать перед ним абсолютно нагой, не способной защититься или хотя бы прикрыться. Он смотрит на неё с такой похотью, если бы хотел, то съел. О да, такие взгляды говорят явно о таком. Но она берегла себя для милого Грея, только ему она была готова отдаться телом и душой. А этот... что он задумал? Нет, Джувия прекрасно понимала, что он задумал, но боялась признать это и её маленькое хрупкое сердечко продолжало верить и надеяться, что чудо произойдёт. — Джувия, — Эвклиф вновь замахивается и обрушивает на девичье тело ещё один болезненный удар. Фея вскрикивает, а на животе образуется длинная багровая полоса. Почти до крови. О, как же божественен её нежный голосок, полный боли и отчаяния. — О чём ты думаешь, милая? Волшебница вновь смотрит на своего мучителя. О чём она думает? О свободе, о милом Грее и о том, что Фулбастер в кровь разобьёт его наглую морду! О да, это будет заслуженно, это будет честно! Справедливо. Но судьба зачастую несправедлива к нам и её подарки могут приносить не только счастье, но и невероятное горе. Джувия дёргает руками, от чего тугие верёвки сильнее впиваются в нежную кожу, она брыкается, но высвободиться не получается. Она делает только хуже — причиняет себе ещё больше боли и сильнее возбуждает драгонслеера. — Прекрати! — насмешливо вскрикивает блондин и следующий удар рассекает кожу, разрывая её до крови, до розового мяса и алой крови. Джувия кричит. Больно. Больно. Невероятно жжёт. А длинная полоса над грудью продолжает гореть. Эвклиф блаженно закрывает глаза. Её крики великолепны! — О, милая, кричи громче! Слёз не сдержать. Это унизительно. Это оскорбительно. Непростительно. Незабываемо. О да, Локсар запомнит это навсегда. До конца своих дней девушка будет помнить этот кошмарный день. И Стинг тоже не сможет забыть. Нет, он и не собирается. А зачем? Его милая Джувия, такая несчастная и покорённая вечно будет стоять у него перед глазами. И эти мысли возбуждают ещё больше! Драгонслеер осыпает невинное тело ударами, настолько сильными, быстрыми, стремительными, что кричать фея уже не может, из горла вырываются болезненные хрипы. Девушка больше не может кричать и когда этот ад прекращается, наступает блаженство. Да, нанесённые глубокие и кровоточащие раны болят, но, по крайней мере, новой и яркой боли нет. Тело, истерзанное кнутом, её били как какую-то собаку, её кожу изуродовали, оставляя глубокие раны, что со временем станут шрамами и никогда не заживут. О нет, её душа никогда не сможет затянуть все эти раны и уже невидимые, они будут кровоточить. Но если бы на этом кончился ад, то Локсар была бы благодарна всем возможным богам. Жизнь несправедлива. — Детка, посмотри на меня, — долетает до уха феи притворно-ласковый голос, но Джувия никак не реагирует, перед её глазами боль, чернеющей темнотой не даёт словно заглянуть за эту пелену. Локсар только хрипло дышит, лёжа на спине, и смотрит в потолок. Но она ничего не видит. Обманчивая мгла приносит ложные иллюзии, пряча от жестокой правды. Это не устраивает Эвклифа, но возбуждение уже на пределе и ему необходимо уже заняться им. — Посмотри на меня, — его пальцы грубо хватает её подбородок, с силой впиваясь в нежную кожу и поворачивают лицо в свою сторону. Локсар не видит его, её взгляд расфокусирован и направлен в никуда, будто она смотрит сквозь него. Это бесит блондина. — Милая, ты вынуждаешь действовать меня жёстко, — выдыхает ей в губы маг и целует. Джувия не может сопротивляться. У неё нет сил. Горячие губы мага терзают её губы, его язык беспрепятственно проникает в рот и с жадностью исследует. А волшебница словно задыхается, ей не хватает воздуха, ей совсем нечем дышать! Локсар хочется кричать, когда руки мага касаются её кожи, проникают в раны, раздвигая истерзанную плоть, стремясь проникнуть глубже. Волшебница кричит, кричит из-за всех сил, но её крик тонет в поцелуе. В этом безжалостном и грубом поцелуе. Когда блондин отстраняется, то крик боли и отчаяния срывается с покусанных губ. И Стинг чуть ли не кончает от этого, только прикрывает глаза, тяжело дыша. О да, уже пора. Хватит ему терпеть. Он наклоняется и начинает ласкать её грудь, языком проводя по ранам и проникая в них, вызывая новые крики. Джувия вскрикивает, плачет уже в голос, не в силах терпеть это. Душа измучена, сознание находится на грани обморока. — Милая, я заставил тебя ждать, — ухмыляется драгонслеер и скидывает с себя одежду. Локсар лишь испуганно сжимается, когда маг располагается между её ног. Стинг проникает в неё быстрым и резким движением, одним болезненным толчком прорывая девственную плеву. Джувия кричит до хрипоты, срывая голос. Эвклиф смеётся, ему это всё нравится и, почти вплотную прижавшись к податливому телу, начинает двигаться. Быстро и глубоко проникая в неё, так глубоко, что Джувия невольно выгибается, пытается сжаться, отстраниться, но у неё не получается. Она кричит, кричит хрипло и тихо, а маг шепчет в самое ухо: — Кричи громче, милая Джувия! Кричи громче! Каждый раз, когда Стинг вплотную прижимается к ней, при этом происходит трение, раны начинают болеть от соприкосновений. Но не это заставляет её кричать громким хрипом сорванного голоса, а капельки пота, солоноватые, стекающие с его тела и попадающие на растерзанную плоть. Вот это действительно больно. Всё вокруг снова сводится в одну боль. Стинг проникает до конца, касаясь головкой шейки матки и вызывая неприятные болевые ощущения, выгибается. Джувия тихо шипит, когда горячая струя обжигает её изнутри. Эвклиф продолжал лежать на девушке, тяжело дыша и не шевелясь. Для него это была невероятная разрядка, так долго он терпел и желал кончить в эту фею. А Джувия хрипела, глотала слёзы и часто моргала, картинка постепенно возвращалась к ней, толкая в жестокую реальность. Неужели издевательства закончились? Как же сейчас хотелось умереть. Почему сердце не остановится от пережитого ужаса? Она опорочена. Испорчена. Унижена. Запачкана. Локсар хотелось сдохнуть, лишь бы не возвращаться в гильдию, лишь бы не видеть лица милого Грея. Что он теперь о ней подумает? Он ведь даже не взглянет в её сторону. Но было страшно не только поэтому, волшебница чувствовала внутри себя огненную сперму драгонслеера и боялась забеременеть. Нет, такого она просто не сможет пережить. — Джувия, — шепчет на ухо Стинг, а сердце замирает от боли и страха. Будущее пугает... И есть ли оно у неё теперь?