Это... больно?

      — Да, так его! Одно Хп, одно Хп! Пол Хп! Саша, спасай!       — Так прячься! Агрю на себя, хилься пока!       — Еды нет! Еда у тебя!       — Сейчас, погоди немного! Все, забегаю к тебе. Эндер!       — Нет, не… бей… Ты по мне ударил!       — Слава, ты на Хардкоре умер! Ты это понимаешь?! Мы мир просрали!       — Это ты меня убил! Почему вся еда у тебя вообще была?!       Примерно такие фразы и раздавались от двух играющих в Майнкрафт парней. Проорав в кулак, альфа наконец-то успокоился, отойдя от столь нелепой смерти. А вот его друг омега все также ржал, закрыв лицо руками. Неожиданно в коридоре что-то упало, заставив обоих замереть.       Почти одновременно выскочив из комнаты, парни увидели брата Сашка. Павел Киселёв с ничего не выражающим лицом сейчас сидел на корточках, ставя обувь обратно на полку, которую случайно перевернул.       — Паш, что случилось? — подскочил к альфе Саша, — на тебе лица нет!       — Мишель меня бросила, — коротко ответил Павел, поднимаясь на ноги и зомбической походкой идя на кухню.       — О, сынок, не печалься. Уверен, ты найдешь ещё много омег и намного красивее, чем она, — улыбнулась близнецу-Киселёву его мама.       Омега выглядел лет на тридцать шесть. Белые волосы, странная гетерохромия на глазах, отчего одним был голубым, а другой почти красным. Телосложение вполне накачанное, не просто так он же с мужем в спортзал ходит.       — И главное — умнее, — фыркнул отец, отвлекаясь от газеты, — я сразу был против этой омеги. Ни о чем, кроме своих волос, даже поговорить не может.       — Помнится, кое-кто изначально был против меня в своей комнате институтской общаги, — приподнял бровь омега.       — Хорошо, Кость, я ошибся, — закатил глаза черноволосый альфа, — но в этот раз мое чутье меня не подвело!       За перепалкой родителей Паша наблюдал без интереса. Точнее вообще не наблюдал, будучи где-то далеко. Цвет волос парню достался от матери, а вот глаза он унаследовал от отца. Сразу видно чей он ребенок, если идут рядом, чего не скажешь о Саше. Нет, схожие черты присутствуют, все же лицом близнецы одинаковые. Но глаза были оливковыми, а волосы русыми, так что спутать их невозможно.       — Сынок, не волнуйся, в-первый раз всегда так больно. Кушай мороженое, это пройдет, — улыбнулся Костя, насыпая Паше в здоровенную тарелку клубничное мороженое. Удивительно, но спустя пару ложек этой сладости на альфе хотя бы лицо появилось, пусть и очень грустное.       — Да, с мороженым в нашей жизни связан целый период. Сначала он ел его из-за меня, потом из-за вас, — улыбнулся Михаил, отец близнецов.       — Я таким никогда не буду, — сказал Саша, смотря вслед брату.       — Будешь. Первые отношения почти всегда неудачны. А разбитое впервые сердце болит больше всего, — подпер голову рукой Миша.       Все ещё под впечатлением от произошедшего, парни вышли в коридор. Зазвонил Славин будильник, означающий, что ему пора домой. Прощаясь, альфа неожиданно придумал интересную идею.       — Слууушай, Сашок, — с интонацией маньяка сказал он, заставив омежку чуть вздрогнуть. Этот тон всегда означал что-то нечто «У меня есть замечательная идея, при выполнении которой мы все сдохнем.»       — Что на этот раз? — вздохнул Киселёв, сложив руки на груди.       — Ты сам видел состояние Паши. Что если сейчас нам разобьют сердце, пока мы находимся в таких «тепличных» отношениях? Есть мороженое, родители. Потом уже будет не так болеть, — с довольным лицом произнес Слава.       — Ну давай тогда сразу и переспим по тем же причинам. Чтобы потом не болело, — фыркнул омега.       Но пять минут спора, который слышал весь коридор, из-за открытой входной двери, все же заставили Сашка уступить другу. Потому в школу на следующий день они зашли с твердым желанием разбить себе сердце.       Для уверенности сжав лямки портфеля, Саша с натянутой улыбкой подошел к одному из популярных альф, пока тот был один.       — Привет, к-как насчет сходить с-со мной за к-коктейлем после классов? — от неуверенности омега слегка заикался. Не каждый день ради разбитого сердца ставишь свой статус на весы.       — С тобой? Только мы вдвоем? — удивленно приподнял бровь альфа.       — Д-да… — прошептал Сашок.       «Это должно быть больно,» — вертелось у него в голове.       — Почему нет? Хорошая возможность замечательно провести свободное время, — улыбнулся альфа.       — Да, понимаю, ты занят… стоп, что?! — смысл дошел не сразу, но менее поражающим от этого не стал.       — Почему бы нам действительно не сходить вместе за коктейлями в свободное время? Я не против, — повторил ранее сказанное альфич.       Прозвенел звонок, заставив парней разойтись по классам.       Славе тоже не везло в плане разбития сердца. Спросив около трех омежек он получил только согласие и приходилось разъяснять, что он не хочет с ними никуда идти. Естественно это вызывало слезы у особей омежьей расы и Ронжину приходилось в итоге ещё и успокаивать всех.       На большой перемене Саша и тот самый альфа, которого звали Давидом, кстати, решили зайти в кафешку возле школы. Чай, пирожные. Но вот разговор не вязался. Казалось, что альфа не знал о чем поговорить, кроме как о себе.       Едва успев остановить его, когда Давид потянулся за поцелуем, омега вскочил со своего места.       — Ты чего удумал?! — воскликнул он, позабыв о людях вокруг.       — Ради крыла Создателя, сладенький, зачем ещё ты мог меня сюда позвать? — скучающе произнес парень, — я популярен, меня желают многие. Ты с вполне интересной внешностью, так что считай, что заинтересовал мен…       Договорить Давид не успел, ведь ему влепили пощечину и гордо ушли обратно в ад.       — Как дела с разбитым сердцем? — тихо спросил Саша друга на уроке.       — Хреново, — признался Слава, — я спросил троих и все трое согласились.       — Я спросил одного, он согласился и на первых же минутах разговора потянулся целоваться, — поморщился Киселёв.       — Слушай, раз нам так не везет, то почему бы нам же не разбить сердца друг другу?! — возбужденно прошептал Слава.       — Киселёв, Ронжин, я вам не мешаю? — повысила голос учительница.       Сашку пришлось придержать желание набить другу ушу и дослушать последний урок до конца. На половину перемены Слава куда-то исчез. Вернулся с букетом любимых Киселёвым ромашек и торжественно вручил ему.       — Знаешь, я весь урок думал о тебе, — улыбнулся альфа.       — Обо мне? В смысле? — не понял Киселёв, пребывая в ошарашенности.       — О твоих глазах. Они у тебя совершенно другие, не как у родителей. Оливковые… Чуть темнее так любимого тобой зеленого чая. О том, как ты умудряешься выигрывать почти невозможные ПвП в нашем любимом Майне. И о твоем характере, который всегда тянется помогать. Не просто потому, что ты омега. Ты желаешь помочь тем, кто дорог тебе и я счастлив быть одним из них, — каждое новое слово заставляло Киселёва краснеть все сильнее.       А после альфа вытащил слегка помятый листок бумаги и начал читать.       — А — это аллегория.       Её с тобой уж слишком сложно провести.       Л — это лис и тут уж мне не спорить,       Ведь порой ты похитрее многих.       Е — это единственный.       С правдой незачем играть.       Ты для меня один такой, другого не сыскать.       К — это классика, извечный стиль.       И как бы не менялся мир,       Но ты все останешься таким.       С — это самый. Самый-самый для меня.       Самой лучшей в жизни была наша встреча.       Готов благодарить судьбу за неё всегда.       А — это аромат. Он у тебя неповторим.       Пусть полно омег с похожим,       Но среди них ты один.       Н — это невозможный.       Невозможный во всем.       Ведь все, что кажется невыполнимым,       Ты решить готов.       Д — это компании душа.       Всегда найдешь темы и как разговорить меня.       Р — это родной, ведь ты для меня семья.       И даже с разбитым сердцем,       Я спрошу тебя: «Выйдешь за меня?»       На этом буквы закончились и мне очень жаль.       Ведь в девяти предложениях тебя никак не описать.       Рифмы хромали так, что все мало-мальские поэты схватились бы за голову. Но Саша лишь покраснел, пряча глаза за челкой.       «Что он творит? Дурак!» — крутилось в голове, пока щеки наливались румянцем, а запах едва заметно усиливался.       — Пойдешь со мной в кафе? — прошептал Слава, взяв омегу за руки.       Понимание свалилось на голову тяжелым грузом.       — Нет! — выдохнул омега, пытаясь улыбнуться.       — Воу… — опустил глаза Слава.       — Что? — поднял на альфу взгляд Саша.       — Это было… больно, — с каким-то удивлением заметил Ронжин.       — Уже нашел себе новую жертву? — язвительно спросил подошедший омега.       — А знаешь, я уже могу сходить с тобой в кафе, — улыбнулся ему Слава.       И смотря на то, как они уходят, рука об руку, Саша на всей доступной скорости убежал в туалет, где со слезами опустился на пол, обнимая колени.       «Да что это со мной? Он же просто мой друг… Мой друг, но почему тогда так больно? Черт, Слава… Ради Создателя, похоже ты не только влюбился в меня, чтобы я смог разбить тебе сердце. Ты ещё и влюбил меня, разбив его мне…»

***

      Паша нашел брата у того в комнате за поеданием мороженого и опухшими красными глазами.       — Хей, хей. Что случилось? — обеспокоенно сел он рядом.       — Слава меня бросил, — всхлипнул омега.       — Что? Ну погоди, я ему ещё покажу…       — Нет, нет, так и нужно. Мы хотели, чтобы наше первое разбитое сердце было в таких теплых условиях, когда есть родители, мороженое. Но почему же оно так больнооо? — сорвался на тихий вой Саша.       — Ох, ну ты и дурачок, братик, — улыбнулся альфа.       — А ты чего так одет, будто на свидание собрался? — наконец спросил Сашок, отставив мороженое и вытирая слезы.       — Никита приходит. Мы договорились вместе сделать проект, — улыбка Паши стала мечтательной.       — Кто-то снова влюбился? — постарался вернуться в свою веселую роль Александр.       — Да… Он само совершенство… — звонок в дверь перебил разговор братьев.       Знакомство Никиты и Саши на первых секундах было натянутым. Как и первый вопрос от новой любви Павла: «Кто этот омега?», который словно кричал, что его приняли не за того. Но это напряженность быстро ушла. Никита оказался пусть и серьезным, но интересным собеседником, с которым было о чем поговорить. А то, что солнечные очки в помещении не снимает, так никто не идеален.       Новый звонок заставил Сашу удивленно приподнять бровь. Родители вернулись? Но ведь у них есть ключи…       Заглянув в глазок, омега резко отскочил от двери. Слава?! Зачем он пришел?!       Дрожащими руками открыв дверь, Саша постарался улыбнуться, пропуская альфу в квартиру.       — Ты плакал? — сразу понял главное Ронжин, нахмурившись.       — К-конечно нет! — нервно воскликнул Саша, — т-ты зачем п-пришел?       — Можем поговорить наедине? — вздохнул альфа.       — Саш, иди. Дай нам минутку, — улыбнулся Паша, положив руку на плечо Славе. Стоило Сашку скрыться за дверью, как Павел резко прижал Ронжина к стене, — ещё раз ты заставишь моего брата плакать и твой труп никто в жизни не найдет! — прошипел он ему в лицо, а затем вновь беспечно улыбнулся, поворачиваясь к Никите. Омега проследил взглядом за тем, как Вячеслав зашел в комнату Саши.       — Ты так беспокоишься о нем, — вновь надетые черные очки не особо способствовали пониманию эмоций омеги.       — Он же мой брат.       — Ясно… — с какой-то задумчивостью произнес Ник, — и почему у вас в мусорке десять упаковок от мороженого?       — Эй, ты что — детектив? Сложный период жизни, — фыркнул альфа, — отношения несчастные, дурость в голову некоторым стукнула.       Никита усмехнулся, чуть склонив голову набок. Уже готовый план их проекта лежал на столе, пока парни смотрели друг на друга.       — Ладно, я принесу материалы… — оторвал взгляд от омеги Паша, собираясь свалить в свою комнату. Но сделать ему этого, конечно же, не дали, поймав за рукав пиджака.       — Вот мне интересно, это все альфы такие нерешительные или только мне так «повезло»? — фыркнул Ник, притягивая парня к себе. Непонятно когда скинутые очки валялись на полу, чудом не разбившись.       Оступившись о какую-то складку на ковре, Киселёв полетел на пол, едва не придавив омегу. Взгляд, вспышка, искры в глазах от удара лбами.       Парни сели на полу, потирая шишки на голове. Посмотрев друг на друга, эти двое рассмеялись, осознаваясь глупость безвозмездно испорченной романтики в данной ситуации.       — Думаю, что все же только мне, — улыбнулся Никита, резко хватая альфу за лацканы пиджака и притягивая к себе. Поначалу мягкий, неуверенный поцелуй перерос в нечто другое.       — Паш, там тебя… — неуслышанный поворот ключа открыл входную дверь. Впрочем, осмотрев отскочивших друг от друга парней, Костя и сам понял, что ему лучше прогуляться. Вон, на колесо обозрения с мужем сходить. Пять баков мороженого на лавочке скушать, — нет, вы продолжайте, продолжайте, — с мягкой улыбкой сказал омега, закрывая дверь и забирая у стоящего рядом Мишы телефон с принятым звонком, — алло, Мишель, это снова я. Павел попросил передать, что вы можете идти лесом.       Сбросив звонок и добавив контакт в черный список, омега с жизнерадостной улыбкой потянул усмехающегося в кулак мужа на улицу.       В тоже время в комнате Сашка пребывала скорее атмосфера неуверенности.       — Глупо вышло, правда? — попытался улыбнуться Слава, скосив глаза на почти съеденную упаковку мороженого.       — Угу. Очень, — ответил Киселёв, обнимая колени руками, — как тот омега?       — Отлично. Пришлось малость поколотиться с его альфой, показать, что таким макаром заставлять ревновать чревато потерей любимых. Вот и все, — присел рядом Ронжин.       — Ясно…       — Слушай… — Сашок с некой надеждой поднял глаза на альфу, — есть ещё мороженого?       — Да, бери. Зачем?       — Ну не только тебе сердце разбили, — хмыкнул Слава, — нет, это была очень глупая идея. Но все же мне жаль, что в твоем имени нет больше букв, ведь описать тебя в девяти предложениях нет выйдет никак.       — Зачем ты это повторяешь? Мы уже выполнили этот челлендж.       — Ну я ведь не врал ничуть, — покачал головой альфа.       — Что даже про желание попросить моей руки? — улыбнулся Саша, откидываясь на подушку.       — А почему нет? — игриво произнес Ронжин, становлясь на одно колено, — Александр Киселёв, выйдите за меня?       — Дурак! Конечно да… — ответил омега, утыкаясь лицом в ладони, чтобы скрыть румянец. — Тогда объявляю нас мужем и женой. А теперь брачная ночь, — рассмеялся Слава, заввливаясь на кровать и обнимая «женушку». Тот все ещё пытался удержать сердитое выражение лица, но вскоре сдался, ответно обнимая альфу.