Успокойся, Купер!

Klergy - Where Your Secrets Hide (feat. Katie Garfield) Она слишком давно ничего не ела, лишь перекусы в виде фруктов, и то редкие. Кевин активно читал нотации за это, но она лишь пожимала плечами и невинно улыбалась, переводя тему. У неё было много времени, чтобы засесть в свои мысли, захлебываясь слезами и вскрывая шрамы-полумесяцы на ладошках. Первый урок отменили, какой то сорванец разбил окна в классах, к тому же учителей призвали на срочный разговор. И она, пока сидела в своём кабинете, твёрдо поняла. Она влюбилась в Джагхеда Джонса. Руки уже сами рисовали его портрет, после сминая и отбрасывая в угол комнаты. Мысли были только лишь о нем, о его чертах лица, волосах, и этом дурманящем аромате. Ох господи, сегодня же свидание с Чаком! Нужно будет ему объяснить, то что он девушке безразличен. Да и самому наверное не слишком нравится Бетти, раз уж он вообще с ней не говорит, даже когда оба готовы в потолок плевать от безделия, во время, когда друзья заняты. Сейчас в небольшой комнатке с кучей рисунков, статей и еженедельных газет за прошлый год, у светловолосой девушки по бледным щекам скатывались слезы, разбиваясь вдребезги, впитываясь в ткань миловидной одежды, после падения с лица. Прошлое. Его невозможно забыть. Оно будет преследовать тебя всегда и везде, и как бы ты не пытался, оно с каждым разом проникает в мысли и пробирает до мозга костей. Можно сменить взгляды на жизнь визитом к психологу, перекрасить волосы, носить линзы, сменить имя и фамилию, сжечь все вещи, переехать. Но оно всегда будет с тобой, и это медленно убивает, тянет ко дну. Особенно когда играют с твоими чувствами, и всем уже всё равно, сначала тебя защищают, потом превращают шутку во что то легкое и безобидное, а потом откровенно насмехаются. И в один день ты просто не выдерживаешь, нервы не выдерживают. Это неприятно вспоминать, даже мельком думать об этом. Но «это», водит остриём ножа по сердцу, внутреннему миру и душе. Ты медленно погибаешь, с фальшивой улыбкой, натянутой лживой гримасой счастья на лице, но разорванный в клочья внутри, притворяешься что всё хорошо. И ты устаёшь, пытаешься стать сильнее, но всё идёт крахом. Тебя приковали в стальные кандалы, с огромной гирей, прикованной к ноге, с такой же огромной, размашистой надписью «ПРОШЛОЕ». Потом дверь открывается, ты оборачиваешься на стуле с колесиками спинкой к ней. Слезы обжигают щеки, либо холодом от ветра на улице, либо кипятком от холодных щёк, но ты их быстро стираешь, и со всем притворным дружелюбием смотришь на вошедшего. Чертов Чак Клейтон. Он утончает время. Договорились в десять вечера, чертовски поздно для свиданий с этим не вызывающим доверия, фриковатом "козлом", как прозвала его Бетти, но последняя мысль быстро затмилась мыслью о черноволосом парне в шапочке, а один только искрометный взгляд голубых глаз, меняющих свой цвет на зеленый по щелчку пальцев, чего только этой блондинке стоит. Это сбивает с толку и все мысли буквально разбегаются в стороны. Ты можешь лишь метать взгляд по чертам привлекательного лица, и чёрным, как смоль, волосам, с аксессуаром, та серая шапка будто дополняла Джонса не просто как аксессуар, а как что то неотъемлемое, без чего трудно представить этого парня. Но, трудно это не невозможно, а Бетти, кстати пора на уроки. Но она была в ужасном состоянии, вся жизнь выгрызала её изнутри, и написав кучу записок каждому учителю, она кинула их в рюкзак Лодж, пока та была не в классе. Рядом лежала записка, с умоляющей просьбой отдать записки учителям, а если что - придумать что то. Купер и в действительности было плохо. Даже при том условии что она не была слишком легко одета, а в школе было очень даже тепло, её пробирал холод, а по коже табуном бегали мурашки. Звонок прозвенел. Она уже поняла что у них в школе нет учителей, которые свободны хотя бы один урок. А ученики любили уроки, и прогуливали их редко. Элизабет прислонилась к стене и рвано и тяжело дышала, от удушья, вызванного очередной, незапланированной панической атакой. Всегда в таких ситуациях появлялся Джагхед, как вчера, но сегодня колесо фортуны выпало на пустую ячейку. В укромном месте под лестницами, она забилась к стене, распустив хвост. Пальцы пытались вырвать светлые волнистые волосы, а рот открывался в немом крике, тело продрогло сыростью в богом забытом месте, холодом из за сквозняка, она с трудом, карабкаясь по стенам, и неся в одной руке свой рюкзачок, добралась до своей, казалось бы, уже второй комнаты, тут она без сил свалилась на пол, закатившись к столу у неё кружилась голова, рассудок ушёл к прошлому, и от этого было ещё хуже. Белый свитер и бежевая юбка окрасились в грязноватые оттенки своих же цветов. Спустя продолжительной истерики Купер немного помельтешила по комнате, навевая на себя руками воздух, и всячески пытаясь прийти в себя. После этого она поплелась в свою комнату. Здесь она бывает не так часто, но место всё равно родное уже её душе. Она переоделась в большой бежевый свитер, и светло-синие джинсы с подворотами. Приведя своё лицо и волосы в порядок, она немного посмотрела в настенное зеркало, оперевшись руками об стол перед ним. Она рассматривала лицо, на наличие последствий весомой истерики. После, плюнув на это дело, она шустро вышла, предварительно заперев комнату, и пошла в свою берлогу. Она назвала так то помещение у себя в голове, ведь оно теплое, она часто там засыпает и вообще находится. По приходу взгляд упал на беспорядок на рабочем столе, мягкие подушечки аккуратных пальцев заскользили по бумагам, тут на глаза попался рисунок, смятый в углу комнату, который чуть развернулся, показывая человека, изображенного там. Она тяжело выдохнула от бессилия, она влюбляется всё сильней, и ничего не может поделать. После та с небольшими всхлипами с отсутствием слез, порвала рисунок, смяла его и он отправился прямиком в мусорку, но она тут же взяла свой альбом и начала делать наброски, опять его. У неё в голове, симпатия к нему крутилась, как что то в роли проклятия. Незаметно, за рисованием портрета, написанием газеты и ежедневной статьи про дела в школе, она скоротала время до половины восьмого вечера. Она вновь пошла в комнату, по уже изученному маршруту, там была её подруга. Она выглядела счастливо. Чёрные волосы, карие глаза, и белоснежные зубы, в улыбке с фиолетовой, блестящей помадой, придавали Веронике своего собственного шарма, который был присущ только ей, возможно, хотя, даже сто процентов, точно так же красятся ещё десятки, если не сотни и больше, девушек мира, но в Ронни было что то уникальное, как и в каждом другом человеке. Бетти улыбнулась ей и стала перебирать различные вещицы у себя в шкафу. Кинув на белоснежное одеяло, лежащее на её кровати, скромное розовое платье, светло-серый кардиган, крупной вязки, и поставив рядом белые, высокие кеды Converse, она положила на туалетный столик берет, того же цвета, что и кардиган. Она отправилась в душ. В голове мельтешили сотни мыслей, в этом потоке серебряно-прозрачные капли, скользящие по телу, приносили некое усмирение этому бесконечному потоку. Волосы струились по плечам, под напором воды, а руки тёрли веки, принося некоторое раздражение глазам. Времени было в обрез, но она была в слишком подавленном и растерянном состоянии. Но всё же она собралась, сделав на голове мальвинку, с подкрученными концами. Одевшись, она попрощалась с Вероникой и пошла к кабинету. Одевшись, она попрощалась с Вероникой и пошла к кабинету. Когда она встретилась с Чаком, он сразу начал болтать просто обо всем, и одновременно ни о чем, только он умел так капать на мозги обычными разговорами. От этого мысли разбегались по разным уголкам полушарий. Телефон был в потайном кармане платья, ведь она не взяла с собой какую либо сумку. Тут ей стало очень плохо, в глазах всё расплывалось, а голова кружилась. Она объяснила всё Чаку, тысячу раз извинившись, она хотела уйти но тут почувствовался глухой удар по голове чем то тяжелым, оглушающая боль, хочется кричать но она лишь падает без сознания на холодный пол частной школы. Глаза она открывает уже лёжа в темном углу какого то, подвала? Может быть. Она оглядывается. Её ноги связаны крепко, почти намертво, освободиться можно лишь разрезав. А руки еле поднимаются. Прическа на голове уже растрепалась, а макияж потек и размазался. Она видит тень, направлявшуюся в помещение, резко притворившись без сознания она закрыла глаза и расслабила тело. Сквозь ресницы подглядывая размытую картинку она четко увидела это лицо. Клейтон. Он ушёл, заперев дверь на ключ. Это не подвал. Это заброшенный кабинет на четвёртом этаже. Она резко схватила телефон. Вероника. Быстрый судорожный набор текста шифром хэй. Привет, мОжешь не ждать. Мы с чакОм ГулялИ и я решила остаться с ним. Может быть приду к ЧЕТырм В комнату, Если что, в мою беРлогу. Там встретЫмсяЙ. ЗАБРОсь идею мне назвнивать и позволь Арчи посидеть со своей девуШКой, А? Теперь то я вам не мешаю Это значило : «Помоги. Четвёртый. Заброшка.» Уже не было связных предложений, похоже было на бред какого то сумасшедшего, слова уже не были написаны правильно, от быстрых движений пальцами. Выделялись лишь буквы, по которым Вероника должна была всё это и прочитать. Отправилось. Телефон полетел от Бетти в сторону. Чак. Резкая пощёчина. — Возможно, если бы не эта выходка, я бы был нежен, но, я похотлив и недоволен, сучка. Тут Бетти захотела ему ответить, но ладонью он резко ударил по её губам, в его руке был кусок изоленты. Он резко взял её руки и связал. Она крутилась, старалась освободить хотя бы руки, но всё напрасно. Твердые веревки лишь сильнее раздражали нежную молочную кожу. Его руки резко потянули платье вверх, оголив нижнюю часть голубого, кружевного комплекта белья. В его глазах у похоти был праздник. Так вот о чем говорил Джонс, всё же его нужно было слушать. Резко темнокожий ударил Бетти по губе в изоленте, в попытках остановить её дёрганья. Она тут же опешила и в глазах потемнело. Сил стало ещё меньше, чем оставалось. В глазах плыло, но она опомнилась, резко она дернулась и Чак на время откинулся от её тела. После всё началось заново, весь этот стыд и предвкушение страданий. Только с двойным напором. Привкус железа играл на губах и языке, на левом виске была небольшая ссадина, на правой стороне подбородка тоже. Голубо-зеленые глаза блондинки судорожно бегали по комнате, а мысли в большинстве своём были о том, как же она надеется что Вероника найдёт эту комнату. Дрожащие пальцы дёргающихся, будто от тока рук, блуждали по молочной коже под пыльной, светлой тканью. Она попробовала ударить его. За это резкое движение, осколок от стекла, лежащего рядом, остановилось резким движением на бледной щеке, под глазом, ближе к виску, Клейтон резко слишком чиркнул им, вызвав ещё более сильное жжение, чем от предыдущих ударов и царапин. Каким то образом, милый берет оставался на, когда то аккуратно завитых, светлых прядях. Губы были обкусаны, под куском клейкого материала из них сочилась кровь, по щеке текла алая струя жидкости с металическим запахом. Руки резко оказались ещё более связаны веревкой. Тонкая кожа запястий натерлась из будущих синяков, до кровоподтеков, за пару попыток освободиться, на некоторых местах появились, пока что, еле заметные будущие синяки. На щеке появился отпечаток руки, который, слава богу, быстро прошёл. И вот когда он уже подошёл слишком близко к своей цели дверь с грохотом и треском отломившегося дерева открылась. Рыжие волосы, и чёрные, длинные волосы. Арчи, Вероника. Теперь она забоялась вдвойне. Она поняла что Клейтон был под кайфом. Зрачки играли с размерами, и вообще были разными, а он выглядел просто безумным. Тут мучения прекратились. Арчи старался выдержать в поединке с, как оказалось, наркоманом Чаком. Вероника присела возле подруги, стараясь развязать веревки, тут она крикнула — Арчи! Есть ножик?! Тот последний раз стукнул по Клейтону, отправив его в нокаут, и покачал головой в отрицании. Тут знакомый силуэт. Лиц она уже не разбирала. — Ох, Черт! У меня есть нож, Лодж, отойди! О, бог, Джонс! Он неожиданно появился в комнате. Бетти слабо всё видела, резкое ощущение легкости конечностей. Веревки ненужными лохмотьями лежат рядом, такими же ненужными, какой Элизабет сейчас ощущает свою жизнь. — Эй, эй, Купер! Слышишь меня? После её молчания он продолжил — Черт! Эндрюс, медпункт закрыт, иди в их комнату и найди медикаменты, вместе с Вероникой! Я за вами с ней. Дальше она уже не была в состоянии смотреть по сторонам. Крепкие, тёплые руки обволокли её тело, незаметно для неё изоленты, как оказалось уже не было на её лице, она промямлила — Джонс? Что ты... Он не дал ей договорить, покрепче закутав в свои объятия. — Купер, молчи. Просто, черт Клейтона побери, молчи. Угольные волосы упали на глаз, не давая слишком обширного обзора окружающего мира, но выглядело ужасно маняще. Куртка с змеиным клеймо, из твёрдой кожи притягивала к себе коснуться, а темно-серая шапочка в виде короны выглядела забавно, это была смесь, которая выходила в что то до жути привлекательное. Быстрые шаги одного человека, и ещё двух людей чуть дальше походили на бег и отражались эхом, которое сводило блондинку с ума. Постоянные удары подошвы о пол заседали в голове, заедая и стуча по мозгам. Резко из транса её вывело ощущение мягкого матраса, с комплектом сиреневого постельного белья и белой подушки. Уютная, тёплая обстановка заставляла медленно прийти в себя. На глаза возвращалась четкость обзора, а всему телу ощущения. Тут же оно заныло, вспоминая всё жестокое обращение за последнее время. Девушка закусила губу и крепко зажмурила глаза, крепко обволакивая пальцами ладонь человека, который сидел рядом с кроватью, рядом с ней. Она ощутила на её руке также прикосновение второй ладони, того же человека. Она прижалась лбом к этому взаимодействию и, перевернувшись на бок, поджала колени. Она не разбирала, и не хотела разбирать что говорили её друзья и знакомый в комнате. К её щеке прислонилась вата, вызывая жжение, она зашипела от резкой, колющей боли и постаралась погрузиться во взаимодействие с человеком, держащим одну её руку. Она открыла глаза, в виски ударил шок. Джонс. Джагхед Джонс переживает о ней, и сидит на корточках рядом с ней, держа за руку. Резко одна из его рук отстранилась. Послышалось какой то громкий крик с возмущением, содержания которого Бетти не разобрала из-за её состояния. После он взял вату и стал аккуратно обрабатывать и иные ранки на лице. Прохладные пальцы утихомиривали боль, а Бетти еле не смыкала глаза. И всё же тяжелые веки, сонливость и усталость усердно бились с неприятными ощущениями, недавними воспоминаниями, глаза так и болели, норовя проиграть естественной потребности в сне. И всё же так и случилось. Свинцовые веки накрыли светлые голубо-зеленые глаза, повидавшие многое, за этот день, неделю, месяц, да что уж там, за всю жизнь. Темнота поглотила сознание в глубокую пропасть расслабления и отключения от окружающих проблем, несчастий, жизни, в общем. (Дослушайте песню до конца, а потом переключайте) Billie Eilish - hostage Веки распахнулись. В комнате было уютно. Гирлянды с тёплым белым цветом, везде миленькие мягкие игрушки, сквозь прозрачную дверь на балкон, с отражающимися на стекле тонями светодиодов, отражается закат. На теле темно-серая пижама из шелка, с чёрными швами на кофте, будто это рубашка. Тело отдавало болью, так же как и раны на лице. Она закопошилась и присела на кровати. Тут из за стула, возле её туалетного столика, который был повернут к кроватям встал Джагхед. Он медленно подошёл к ней, кривая улыбка растянулась на вечно разбитой, из за терок с другими бандами, губе. На голове не было шапки, а волосы были в творческом хаосе, а светлые глаза ходили взглядом по лицу девушки. Светловолосая умостилась в сидячее положение на кровати, как бы указывая чтобы он сел рядом и всё объяснил. Тот бросил ещё более широкую ухмылку на сидящую перед ним девушку, и всё же выполнил её немую просьбу. — Мы волновались за тебя, да, даже такой — Она жестом показал скобочки — "бесчувственный козел", как я В его голосе была насмешка от прозвища, вылетающего из уст каждой девушки когда он в очередной раз кого то отшивал. — Расскажи мне что тут происходило в общем, я не слишком хорошо всё помню... Тот в ответ поудобнее уселся, закинув ноги на кровать и чуть прокашлявшись начал — Ну для начала ты мне немного отдавила руку, это ты по идее еще помнишь, мы тебе обрабатывали раны, потом ты резко расслабилась, я чуть не впал в осадок от страха. Тебя сильно потрепал этот пугало и мы уже подумали что все обойдётся не лучшим исходом, но ты спокойно себе спала, и хвала небесам за это. — Он коротко усмехнулся, после последней фразы, учитывая то, что он был атеистом — Потом мы тебя обработали окончательно, и всё, если без деталей и наших психов, криков Арчи на меня, и криков Вероники на него за крики на меня, но тут всё запутано. После она решилась спросить про то, почему она сейчас в пижаме. — А кто меня переодел? Сказала она с нервозностью и неловкостью — Это была Вероника, не беспокойся Черноволосый улыбнулся на это смущённое поведение. После он начал разговаривать на непринуждённые вещи, будто недавнего разговора и не было. Возможно он её отвлекал, и у него это получалось. Но Бетти слушала его, оглядывая черты лица, мелькающие ухмылки, постоянно растрепанные волосы, как он поправляет или рукой, запуская пальцы и взъерошивая. Ей было трудно. Она понимала что он это скорее всего забудет, а она его любила, теряла рассудок от дурманящего запаха ментола и табака.