Невысказанное

Золото дрожит и переливается на осенних листьях. Синее, пронзительно-синее небо, стройные стволы мэллорнов... и золото. Всюду текущее, струящееся золото - на листьях, на траве, на чужих волосах. Кажется, протяни руку, коснись - и на кончиках пальцев останется мерцающая пыльца. На самом деле это, конечно, не так.. но проверить хочется. Кора бархатисто пружинит под пальцами, откликается, теплеет. Пульсация жизни, непреходящее биение, идущее строго в унисон с музыкой окружающей природы... это можно слушать бесконечно. Это дает покой. Гортхауэр глубоко вдыхает и открывает глаза. Золотое видение тускнеет и рассыпается в прах. Вместо него приходит реальность - темный застенок, пропахший кровью и болью, низкие потолки, потрескавшаяся облицовка стен, решетчатые двери... После миража, столь прекрасного и столь недосягаемого теперь, уродливость того, во что превратил окружающий мир он сам, становится еще более очевидной. И посреди всей этой уродливости, искаженности, извращенности - два островка яркого лазурного неба. Взгляд. Горечь, обреченность и... спокойствие. Спокойствие осознанного выбора. Финрод. Враг. Князь нолдор. Преданный себе и своим до конца. "Не сломается." - мысли текли плавно и вязко, с трудом останавливаясь на ключевых моментах. - "Проклятый нолдо..." Проклятый. И прекрасный. Мир замер, разделился словно бы на две версии. В одной из них Финрод был жив - и Саурону этого странным образом хотелось. В другой... в другой майа сейчас должен был развернуться, выйти и отдать приказ оборотням. Должен. "Мерзкое слово". Кандалы, сковывающие тонкие запястья эльфийского лорда, лязгнули и разомкнулись. -Гортхауэр, что ты... -Молчи, нолдо. Тебя всего лишь переведут в другую камеру. Чужие глаза помимо прочего наполнились ненавистью и презрением. Майа только криво и болезненно усмехнулся углом рта, глядя в спину конвоирам и идущему меж ними эльфу. "В другую камеру - да. В золоченую клетку. Мою золоченую клетку. Я смогу сломать тебя, Артафиндэ, гордец, рано или поздно". Он не знал, что ошибается. И даже не предполагал, что, пережив последствия этой ошибки, он всю свою оставшуюся жизнь в телесном облике будет ненавидеть золото, небо и осень. Пока - не знал.