***
<i>Что-то всегда возвращает меня к тебе. Не проходит и дня. И не важно, что я говорю или делаю, Я всё равно буду чувствовать твоё присутствие до последнего момента.***
Я улыбаюсь, стоя рядом с Гарри в Большом Зале, пока Распределяющая Шляпа что-то нашёптывала ему. Он был таким… таким чистым, таким невинным, несмотря на все невзгоды в его жизни. В жизни, которая еще хуже моей. Там, где она ранила меня — он стал сильнее, добрее и совершенней. И это поразило меня; как мог такой чистый человек существовать в мире, до краев заполненном тьмой? Как такой мальчик, — такой же как я — мог так ярко сиять? Гарри счастливо улыбнулся, когда Шляпа провозгласила свое решение, — Гриффиндор! — и мои надежды на Слизерин с треском разрушились. Стало хуже, когда тот сразу же сел рядом с рыжеволосым мальчиком, который так охотно подружился с Гарри в поезде. Вскоре к их оживленном разговору присоединились ещё несколько ребят. Тем не менее, куда более тёмное чувство змеёй обвилось вокруг моей разбитой души. Это была зависть. И, что еще хуже, — за ней я ощутил грусть. Я никогда не буду способен на что-то большее, чем просто наблюдать, будучи невидимым и нежданным, пока Гарри будет жить. Я злился, задыхался от боли и горечи, но завидовал вовсе не Гарри. Эта зависть предназначалась тем, кто никогда не сможет действительно понять и ценить Гарри. Они будут видеть его улыбку, наблюдать то, как из отрока он превратится в сильного мага, и не смогут направить его, не смогут понять его величия. — Я всегда буду рядом с тобой, Гарри, — шепчу я, смотря на него. — Всегда. Ты не один.***
Ты держишь меня, не прикасаясь. Ты удерживаешь меня без пут. И я никогда ничего не хотел так сильно, как утонуть в твоей любви***
Тёмный Лорд Волдеморт поднялся выше любого другого обычного человека. Нависал над всеми с темным и ужасным взглядом, сверкающим алым на молочно-белой коже. Его улыбка была по-настоящему острой садисткой. Акульей. Голодной. Я практически отрешённо наблюдал за тем, как он вызвал Пожирателей, опрашивал их, карал их… Он был человеком, которым когда-то был я. Человеком, частью которого я был и которого должен безоговорочно поддерживать. В конце концов, как простой осколок души, жалкая субстанция, мог восстать против всего? Но это был не я. Это… это было чудовище. Извращённая, изуродованная тварь, в которой не было больше ничего, кроме ненависти и жестокости. Было время, когда такая сила могла приблизить меня, заставить желать. Это было единственное, во что я верил. Однако сейчас, наблюдая за битвой Гарри и Тёмного Лорда, как Гарри даёт ему отпор, как он был близок к победе, будучи лишь подростком… я понял, что сомневаюсь в том, кем я когда-то был. Могущество — это нечто больше, чем магия и власть. В жизни есть кое-что поважнее, чем завоевание и подчинение других. Власть имеет свои недостатки, свою цену. Но сила? Я почувствовал отголоски гордости, когда Гарри смог сбежать от самого Волдеморта, хватаясь за Кубок. Всего лишь четырнадцатилетний мальчик, но решительный настолько, чтобы противостоять самому могущественному Тёмному Волшебнику. Возможно, мне стоило быть более преданным тому, кем я был раньше. Но тяга к Гарри оказалась неизбежной.***
<i>Освободи меня, позволь мне уйти! Я больше ни секунды не хочу чувствовать твою силу притяжения! Это я, и мне нечего стыдиться. Всё именно так, как и должно быть. Но ты меня раскусил и остаёшься во всём, что меня окружает.***
«Хотел бы я тебя ненавидеть», — говорил иногда я, глядя на Гарри. Потому что это правда. Я действительно хотел, чтобы это было просто. Мне хотелось, что бы смотря на него, я ненавидел само его существование, каждый его вздох. Но, честно говоря, я устал от ненависти. Устал от злости, ярости, что преследовала меня в прошлой жизни. Я был не более, чем осколком реального человека, но может быть именно поэтому я стал намного меньше, — или больше? — чем когда-то был. Гарри был таким же мальчиком, каким был когда-то я, но при этом совершенно другим. Мы оба змееусты. Оба сироты. Оба обладаем магическим даром, и оба всегда были недооценены окружающими. И всё же, Гарри каким-то образом стал чем-то прекрасным, в то время как я стал изуродованным чудовищем, цепляющимся грани существования. «Хотел бы я сказать тебе, что ты глупец, что ты безрассудный мальчишка, не заботящийся о собственной жизни», — продолжил я, уставившись в огонь гриффиндорской гостиной. «Хотел бы я сказать тебе, что твоя преданность не заслуживает внимания, а твой интеллект не задействован в полную силу. Хотел бы я сказать тебе, что твои способности используются впустую». Я обернулся и посмотрел на Гарри. Тот остался один в гостиной и читал книгу, не подозревая, что его друзья давно уже спят в своих постелях. Он даже не моргнул, когда я приблизился. «Хотел бы я сказать, что ты удивляешь меня. Хотел бы я сказать, что из-за тебя я поверил в любовь. Хотел бы я сказать, что ты — самый удивительный человек, которого я когда-либо встречал». Я опустился на колени. «Хотел бы я сказать, что могу любить тебя».***
Я живу, стоя на коленях, и пытаюсь открыть тебе глаза на то, что ты единственное, что мне нужно на земле.***
Гарри сидел на подоконнике, вглядываясь в дождливую ночь. Свет одинокой свечи отбрасывал тени по комнате и мягко освещал черты лица Гарри. Изумрудно-зеленые глаза, так полюбившиеся мне, мерцали золотом, когда огонёк изгибался в неведомые фигуры. Я потянулся вперед, чтобы смахнуть прядь, упавшую ему на лоб, но рука зависла в воздухе. Мои прикосновения были такими же, как мои желания и мечты. Невесомыми. Слезинка скатилась по его щеке, оставляя за собой поблёскивающую дорожку прежде, чем упасть с подбородка. Он не стал скрывать это, а просто позволил слезам вновь и вновь скатываться по его лицу. Никогда я не хотел так сильно помочь кому-то. Облегчить горе, печаль, сожаления. Том Риддл всегда считал себя лучше других. Слабые и никчёмные массы, ведомые инстинктами и эмоциями. Верящие, что любовь обладает какой-то реальной силой даже перед лицом истинной магии. Дураков так много… Однако я не чувствовал себя Томом Риддлом, нет. Я не мог смотреть на себя и верить в то, во что верил он. Я не мог поверить в то, что мои чувства к Гарри — слабость. Любовь — не слабость.***
Но ты не друг и не враг, хотя я не могу тебя отпустить. Единственное, чего я ещё знаю, — что ты мне отказываешь…***
Мое время пришло. Мне… мне должно быть страшно, ведь я — продукт страха смерти. И всё же единственное, о чём я мог думать, это шанс на мир. Шанс закончить начатое шестнадцать лет назад. Я не был предназначен для этого мира. Я мерзость, я порождение Тёмной Магии, убийства. Даже не человек. Мне почти хотелось улыбаться, когда я последовал за Гарри в Запретный Лес. Все эти годы… Все эти годы наблюдая и желая сделать хоть что-нибудь, я наконец получил свой шанс. Я умру, но Гарри будет жить, а Лорд Волдеморт падёт. Старшая палочка никогда не принадлежала ему, а все крестражи были уничтожены, — я почувствовал смерть Нагайны буквально пару мгновений назад — и потому его время пришло. Я смотрел, как Гарри вызвал умерших членов своей семьи. Мне было больно знать, что вина лежит на мне. Детство Гарри, его мёртвые близкие. Во всем виноват я. Осколок я или нет, но я всё еще остаюсь Томом Марволо Риддлом. Я не больше, чем убийца. В глубине леса я слышал крики Пожирателей Смерти. Гарри тоже слышал их, а потому обратился к своей семье: — Вы останетесь со мной? — До самого конца, — Джеймс Поттер, почти что копия своего сына, улыбнулся и кивнул. — Навсегда. Гарри возобновил свой путь, а я последовал за ним. Однако, внезапно я почувствовал чужую ладонь на своем плече и увидел скрытые за очками карие глаза Джеймса Поттера, устремлённые на меня. Злости в них не было. Не было ненависти, гнева или страха. — Спасибо, — прошептал мужчина, кивнув еще раз. — Спасибо, что присмотрел за ним, — Лили положила свою руку на его, — Мы будем ждать тебя на той стороне. Что-то влажное прокатилось по щеке, и, проведя рукой по лицу, я понял, что это было. Слёзы. Я перевёл взгляд на Джеймса и Лили, увидел их улыбающиеся лица и, кажется, тогда я впервые мог сказать, что поступаю правильно. Поэтому, когда Волдеморт занёс палочку на Гарри, я вышел вперёд и раскинул руки, преграждая путь. Наконец-то правильный поступок. «Авада кедавра!» Вот на чём закончилась моя жизнь…***
Что-то всегда возвращает меня к тебе. Не проходит и дня.