Месть теней

Мангл всё шла за Спрингтрапом, разглядывая черно-белые клетки на полу. В голову лезли мысли одна другой страшнее. «Сбежать отсюда? Но какой смысл, если воспоминания всё равно останутся… Застрелиться или повеситься? Ни пистолета, ни верёвки нет, да и не факт, что механическое тело умрёт с концами. Пырнуть себя в сердце ножом?..» Стоило ей только об этом подумать, как её взгляд упал на нож в руке Спрингтрапа. Острый, длинный, да и держит его заяц не так чтобы крепко… Мангл решила просто выхватить оружие из его рук и тут же ударить себя, чтобы спутник не успел её остановить. Она приблизилась к Спрингтрапу на расстоянии вытянутой руки. Затем резко выхватила нож и тут же занесла его над своим сердцем. «Одно движение, и я свободна… Одно движение, и вся боль пройдёт…» — крутилось у неё в голове. На секунду здравый смысл остановил её, пытаясь отговорить от идеи. Но Мангл, замерев лишь на мгновение, проигнорировала его и решительно направила оружие себе в сердце. — Ты что творишь?! — в ужасе воскликнул Спрингтрап, хватая лису за руки и отбирая у неё свой нож. Всего одной секунды замешательства оказалось достаточно для того, чтобы этот заяц заметил пропажу оружия и успел остановить её… — Прошу, пусти! — взмолилась Мангл, яростно вырываясь из его крепкой хватки. По её щекам потекли обжигающие слезы, которые она сдерживала на протяжении всего ненавистного месяца… — Нет, пока не пущу. Ты же опять убить себя попытаешься, — обеспокоенно проговорил Спрингтрап, пытаясь успокоить лису, однако та ни в какую не унималась. Тогда заяц, вздохнув, поднял Мангл на руки и, добравшись с ней до её комнаты, усадил у стены. Лиса уже не сопротивлялась, а лишь тихонько всхлипывала, старательно прижимая длинную челку к левой стороне лица. — И какая же душевная рана у тебя, что ты готова свести счёты уже, судя по всему, со второй жизнью? — спокойно спросил Спрингтрап, садясь рядом с ней на пол. — Я… Я не хочу говорить… — чуть слышно отозвалась Мангл, отворачиваясь от него. — Поверь, станет легче, — попытался подбодрить её заяц. — Могу сперва свою историю рассказать, чтобы тебя не смущать. Я ведь убивать тоже стал не просто так. — Ну, давай… — неуверенно согласилась лиса, вытирая слезы. — Хорошо… Чтобы тебе было понятно, начну, пожалуй, издалека. Я рос во вполне хорошей, любящей семье. Жил и наслаждался каждым днём, проведённым вместе с родителями. Когда мне исполнилось десять, в нашей семье появилась Элизабет, моя младшая сестра. Я пребывал в неописуемом восторге, буквально не отходил от неё. Мне казалось, что жизнь просто прекрасна. Но у судьбы были свои планы на будущее. Через год мама заболела какой-то необычной болезнью и очень быстро умерла, после чего заботиться о нас стал отец. Это был первый раз, когда я возненавидели жизнь. Несильно, но всё же. За последующие девять лет я более-менее оправился, хотя след всё равно остался. Но и тут судьба сыграла со мной злую шутку. Моя сестра, выйдя в обед погулять, к вечеру так и не вернулась. Мы с отцом искали её сами, обращались в полицию, но всё было бестолку. А буквально через неделю не стало и отца. Он ехал с работы на машине и попал в аварию. Его машина искорежилась и вспыхнула… Пожарные не успели ничего сделать, чтобы помочь ему… И вот тогда, оставшись один, я возненавидел всех и вся. С каждым днем я все больше и больше сходил с ума, прокручивая перед глазами всю свою жизнь, как заевшую плёнку. В конечном итоге я загорелся идеей, что кроме меня должен страдать кто-то ещё. К тому моменту я уже работал тут, в этой пиццерии. Я пришёл сюда с ножом, довольно быстро подметив шестерых детей за самым дальним столом… Ну, а дальше, как я думаю, ты уже знаешь, — закончил Спрингтрап, смотря ничего не видящим взглядом в стену. — Мне тоже становится больно, когда я вспоминаю об этом. И от этого периодически, так же, как и тебе, хочется свести счёты с жизнью. Тут он ухватился за край старого окровавленного бинта на левой руке и довольно быстро развязал его. Перед Мангл предстало поистине жуткое и неприятное зрелище. Вся рука робота до самого локтя была исполосована длинными и короткими порезами, некоторые из которых были довольно свежими и немного кровоточили. — Я довольно часто срываюсь, но меня постоянно что-то удерживает от смерти, — пояснил он, наматывая бинт обратно. — Так в чем же твоя проблема? — Ну, у меня тоже история не из самых счастливых… Друзей у меня, как таковых, не было, поэтому я предпочитала сидеть целыми днями дома. С моей семьёй сначала всё было в порядке. На первый взгляд, все мы жили очень даже счастливо. Но на самом деле, между родителями часто происходили ссоры. Я обычно в такие моменты отсиживалась в своей комнате под кроватью или в ванной. Но как-то раз, когда мне сполнилось лет пять, произошла особенно сильная ссора. Мной тогда двигало любопытство, и я пошла в зал, где были родители. Сначала отец громко кричал на маму, а она — на него. Я это всё слушала и наблюдала минут пять. Они не видели меня, поскольку я спряталась за углом. Но потом отец ударил маму и с силой толкнул её на диван. Что-то прокричав ей напоследок, он вышел в коридор и увидел меня. Я до сих пор помню, как он тогда с нескрываемым презрением сказал мне несколько, можно сказать пророческих, слов: «Ты никогда не станешь такой, как другие». А затем он ушёл, сильно хлопнув дверью. После этой ссоры я его больше никогда не видела ни дома, ни в городе вообще. Спустя три года несколько ребят моего возраста, которые для меня были единственными друзьями, пригласили в эту пиццерию. Я, конечно, обрадовалась и пошла. Мама была на работе, поэтому я пришла туда одна. Мы с друзьями развлекались до самого вечера и в конечном итоге остались единственными посетителями. Родители моих друзей куда-то временно ушли, а мы решили в этот момент посмотреть поближе на аниматроников, пускай и выключенных. Поскольку моим любимым роботом, как бы это иронично не звучало, была Мангл, то я пошла к ней. Я думала, что она не работает, поэтому спокойно дотронулась до неё. Но она включилась и бросилась на меня… Когда я очнулась, то довольно быстро осознала, что теперь являюсь этой самой лисой. Всю кровь и моё тело уже к тому времени убрали. А вскоре, научившись управлять роботом, я нашла и своих друзей, с которыми произошло тоже, что и со мной. Они сейчас являются Той Фредди, Той Бонни и Той Чикой… Вот, в целом, и вся моя история. — Да уж… Тебе досталось не меньше, чем мне, — сочувствующе произнёс Спрингтрап. А потом, немного смутившись, спросил — А о каком случае говорил Фокси, после которого ты стала «нервной и паранойной»? — О нем у нас знают все. Месяц назад, когда я выступала, несколько детей опрокинули меня со сцены на пол и начали разбирать. Хоть робот и металлический и, по идее, не должен страдать, но мне было ужасно больно, словно это меня раздирали на части. Остановили этих мелких извергов только сотрудники пиццерии, но пришли они всё же слишком поздно. Я из себя уже на тот момент представляла неправильно собранный конструктор, без шерсти на всём теле, исключая конечности и голову. Детей тогда разогнали и потребовали у их родителей возместить ущерб. Через пару дней меня всё-таки собрали, но я и вправду стала более нервной, всё время огрызалась на всех, даже сама не понимая, почему. К тому же, не все детали вернули на место, поскольку что-то дети всё же успели забрать… — И поэтому ты закрываешь левую сторону лица чёлкой? — как бы между прочим спросил Спрингтрап, наблюдая за реакцией Мангл. Она при этих словах тут же прижала рукой волосы. — Позволь мне взглянуть. — Н-нет, не надо… — занервничала лиса, однако заяц спокойно протянул руку и сдвинул чёлку в сторону. Мангл испуганно уставилась на него, пытаясь понять его реакцию. И то, что Спрингтрап остался таким же спокойным, ещё больше настораживало её. — Знаешь, ведь всё не так уж и плохо, — медленно проговорил он, рассматривая её лицо. Сама левая сторона была вполне нормальной, но вот янтарный глаз отсутствовал, а вместо него была только пустая тёмная глазница, из которой текло немного крови. — Ты… Ты правда так считаешь? — немного неуверенно переспросила Мангл, вновь закрывая искалеченную часть лица. — Да, — утвердительно кивнул головой Спрингтрап. — И к тому же на мой взгляд, не такая уж ты и нервная. Во всяком случае, во время разговора ты себя с подобной стороны не проявила. — Приятно это слышать… Но мне тоже интересно, почему с остальными ты вёл себя, как псих, а пока разговаривал со мной, был вполне нормальным? — Просто, понимаешь… Я веду себя при них, как чокнутый… — он махнул рукой в ту сторону, где располагался главный зал, -…потому что пытаюсь, так сказать, припугнуть их. В обществе «шизанутого маньяка» они становятся более послушными. Если этого не делать, они меня начнут гонять, в итоге я опять окажусь в той ненавистной комнате и помочь с Кошмаром уже никак не смогу. Тебе же, как я вижу, можно доверять, да и за психа ты меня не считаешь. Но признаюсь честно, я всё же слетел с катушек. Однако своё безумие я могу контролировать. — Это уже радует, — съежившись в комок, протянула Мангл. От разговора со Спрингтрапом ей и вправду стало легче. Осколки одиночества перестали впиваться в сердце с такой силой после осознания того факта, что в этом проклятом месте у неё есть хотя бы один родственник по несчастью. — Я пойду посторожить вход, — негромко объявил Спрингтрап, поднимаясь с пола. — Хорошо. А я пока, если не возражаешь, посплю, — сонным голосом отозвалась Мангл, наблюдая за тем, как заяц пристроился у дверного проёма. — Спи, кто ж тебе не даёт, — усмехнулся Спрингтрап, с лёгкой улыбкой смотря на бело-розовый комок. Тут веки Мангл, сколько бы та не сопротивлялась, сомкнулись, и лиса провалилась в глубокий сон, надеясь увидеть что-нибудь хорошее… Но этому желанию сбыться было не суждено. Вместо какой-нибудь солнечной поляны Мангл оказалась на полу тёмной комнаты. Из-за плотного чёрного дыма уже на расстоянии вытянутой руки лиса не могла различить своих пальцев. Создавалось впечатление, будто она оказалась в середине торнадо. Тут она услышала громкий вздох, словно какое-то крупное животное, принюхиваясь, втягивало носом воздух. В следующую секунду где-то в этом дыме раздался грубый, леденящий душу голос: — Приветствую тебя, Мангл…