Акварель

      Не помню, когда я стал этого замечать. Его немного короткие, торчащие во все стороны, соломеные волосы, без единого намека ухода за ними, что казались для меня неприемлемым, смотрелись так...мило. Светлая и кремовая кожа, белоснежная, но в то же время телесная. Тона в его коже хорошо гармонируются с ослепительным белым солнцем, привычное румяно, расыпанное как и его веснушки на лице, выступавшие венки. Идеальное тело, будто сливается с матовым бежевым. Так глупо. Но, что-то в нем меня все таки манило, исключительно и без причино. Его голубые глаза, так банально казались глубоким океаном, что краски в его глазах были куда ярче, чем вся моя палитра акварели. Лазурный, небесный, ультрамариновый...Как столько цветов такого холодного оттенка помещаются в таких добрых глаза. Глаза, чей взгляд я редко ловил на себе. Такие контрастные цвета, не такие как и он сам. Непреодолимое желание запечатлить красоту его лица, линий таких изящных, немного не идеальных, но естественных неровностей его скул. Так хочется... *** Музыка играет в ушах и эхом начинает бить по ушной раковине, мелодия более спокойная, чем все остальное. Суета, звуки, разговоры. Порой, так сложно жить среди людей, понимать их. Я украдкой пытаюсь посмотреть в окно, чтобы забыться и скоротать время столь прекрасного урока моего любимого учителя, но боюсь получить еще одно нелепое замечание от Павла Андреевича, что я всегда витаю в облаках. Прокручиваю в руках автокарандаш и смотрю на доску с кучей разного материала, который я не собираюсь учить. И все же, правильно говорила мать, учись и трудись! И я хочу учиться, я хочу трудиться, но хочу учиться только тому, чего я действительно хочу, хочу трудиться во благо другим, творчеству и себе. А не всем этим вашим научным терминам. Этот Павлик даже не замечает, что под этот уродской рубашкой шнур моего наушника играет столь спокойную мелодию, что так кстати успокаивает мои нервы. Скучно. "—Пофиг, пусть думает что хочет"—я все же отвожу взгляд и смотрю в окно. Ничего интересного, птички, дома, деревья... Шептание девчонок так раздражает, что даже музыка не может этого замять. Дурачество моего соседа по парте и дерганье волос с задняго рядо начало бесить больше. А хулиганы кидают в меня самолетики-сюрпризы, в таких всегда есть откровенность и изысканный набор мата о том, какой я все таки педрила. —"И снова пофиг..." Я бью руку своего соседа сзади и прошу его свалить, тот разумеется начал бесить еще больше. Закатив глаза от их ребячества я решил стерпеть. Стерпеть как и всегда. Третья парта, первый ряд, первый вариант, место ближе всех к окну. Будто на грани крайней необходимости снова смотрю на него и снова вижу ту картину, что наблюдал семь минут назад. Я обещал, что обязательно завяжу с этим, прекращу смотреть на него, думать о нем, нарочно провоцировать его привлекая внимание к себе. Я его бесил, жутко бесил, по судите сами тихий тип, в добавок замкнутый художник с пару скелетами в шкафу, ботан, и белая ворона.Такие всех бесят, необщительные социофобы и ехидные умники. Конечно же, я его бесил... Но, я никогда не был в силах оторвать от него взгляда. Я не знаю, что это было... Мне нельзя даже давать признаки о моем существовании в его присутствии, просто нельзя... Он может меня побить, а то и еще хуже, а если он узнает, что я таращусь на него будет хуже в десять раз! Но...никогда, никогда я не мог сказать себе нет в таких ситуациях. Расстрепанный хулиганский вид, разбитая губа и немного грязноватая рубашка. Видать, снова подрался, идиот. Внутри меня всегда что-то щелкает когда я случайно подцеплял его взглядом, этого парня. Я всегда боялся больше всех остальных, всегда хмурый и невоспитанный грубиян. Сколько бы я не смотрел, всегда пытаюсь разглядеть его по лучше. Я не часто наблюдаю за ним, нет, скорее и вовсе никогда, очень редко, в день не больше пяти раз, это не много, можно сказать совсем никчемная цифра. С недавних пор, мне начали нравится его волосы. Вроде обычный блонд скажите вы, но на самом деле они были куда нежного оттенка, такого оттенка, что нет в моей акварели, моих малярных и маслинистых красках, в моих карандашах... Сколько бы я не ломал голову и не смешивал палитры мне не удавалось достичь результата при получении такого цвета волос. Ни разу. "Это совсем никчемная цифра..." "По крайней мере не сравнится с тем, что ты постоянно со мной вытворяешь..." Снова его недовольное лицо. "Придурок." Опираясь к своей паре подбородком все равно продолжаю на него смотреть. Чтобы я там на счет него не думал, этот дебилоид все равно не слышит, значит я могу вздохнуть спокойно. —"..." —"Но все же..." Я не могу, не могу отказаться от столь очевидного факта. —Кхем, кхем,—кашель Петра Андреевича вернул меня в этот мир. Я вопросительно посмотрел на него и столкнулся с его грозным взглядом. Меня всего перекасило. —И что с вас будет дальше, Даниил Швец? Я изогнул бровь не понимая почему всегда попадает мне. —Простите?—шепнул я, получив в ответ сильный удар журнала по учительскому столу и его крики недовольство. —Вы постоянно витаете в облаках! Не желаете слушать мой урок, будьте добры покинуть его!—гавканье этого учителя было столь абсурдным, что мой мозг еле переваривал его и я скривился в гримасе возмущения. —Да за что? — выпалил я своим высоким голосом. — Я же практически ничего не сделал! Я просто смотрел в окно! —Именно, ты ничего не сделал за весь урок! — взгляд этого педагога, так меня раздражал, но я держался как только мог. И все же, я никогда не понимал, почему он всегда ко мне придирается. — С меня хватит, покиньте мой урок! —Да...да я... —Все на меня косо посмотрели, будто я натворил что-то ужасное, но еще ужаснее было то... Что я теперь привлек его внимание. Это...это определенно не кончится ничем хорошим, но я не мог и дальше так смирно сидеть не защищая свои права. — Не я один просто сидел, да и к тому же, были и те кто шумели. Почему вы всегда... —Довольно! Встань. - Я закатив глаза, встал скрестив руки на груди, чем еще больше разозлил преподавателя своим неугамонно дерзким видом. — Ах, ты мелкий! Радуйся, что не зову твоих родителей в школу! Собери свои чертовы, лохматые пряди и вон из класса! —"Отвратительно..." Убежав из класса взяв собой только альбом и карандаш я в последний раз посмотрел в его сторону. Зря, понял я позже. Его голубые и мои карие встретились взглядами, и сильно хлопнув дверью за собой, я проважал себя шептаниями за спиной. *** В это время года всегда тепло, начало осени и пока не холодно. Выхожу на задний двор школы и сижу на качелях, медленно покачиваясь, снова проводя изогнутые линии.На этот раз руки, и на этот раз без моей любимой акварели.Урок скоро закончится, а для меня он уже закончен. Третий урок—география, закончился для меня не столь радостно, но к счастью или нет, я не был злопамятным и всегда прощал не тая обиду под сердцем, пускай со мной обращались несправедливо и паршиво. Я просидел так минут десять и за такой короткий промежуток времени, ко мне успел подбежать конопатый тип, которого я недолюбливал. —Эй, Щвец! Нет, лохматый! — дразнясь выпалил рыжий тип обвив мою шею распологая свою правую руку у меня на плече. — Что ты там постоянно рисуешь, и чего Чистюле не угодил? —Мне по чем знать... — я сложил все в одну стопку держа ее в левой руке, не грубо отпихивая его в сторону, еле двигающейся правой рукой, на что он быстро сжал мое запястье и не отпускал. — Ты чего? Отстань... —Ой, такие чувствительные. Простите, сеньер! Слышь, зацените пацаны! Наш Ван Гог снова творит и не показывает. — я пытался вырваться пока эта гнида Сидоров звал своих корешей. Быть беде черт возьми, он же сегодня с меня живого место не оставит. — Ты смотри, как брыкается, давайте быстрее! В ушах бешеным эхом билось сердце. —Твари, да что я вам такого сделал!—закричал я пока бил его плечо. Быть изгоем и мишенью общества самое ужасное, что может произойти с каждым. — Пусти меня, ты... —А будешь вырываться мы Льву скажем. ... Слова прошлись по коже холодным лезвием платинового цвета из заостренного тонкого металла. Холодная капля пота скатывается по моему виску и по мне уже заметно, что ноги подкашиваются, вот-вот опустят меня вниз. Зрачки тускнеют и темнеют от грядущего страха сужаясь до округлой карандашной точки мягкости 4В. Это конец. Зря, зря мать вашу я пришел сюда... "Я не хочу снова это проходит..." — Ой, смотри, стал таким послушным, как шафка,—сказал кто-то из образовавшейся толпы хулиганов. По голосу Емельянов. — Точно-точно, смотри! Такой потерянный! Вследом подключился Федоров... "А ведь раньше мы были друзьями." Нельзя...нельзя теряться, прошу, давай только не сейчас. —Отпустите, мне надо домой...—прошептал я паникнув головой вниз. —А что там интересного? Мамочка на обед зовет? Может и нас пригласишь?—насмешливо дав мне подзатыльник в смехе излился Орлов. А Сидоров только сильнее сжимал мое запястье. Нужно было бежать. Нужно было...черт, зачем надо было... — Может и приглашу, если вежливо попросите... — все восьмером заткнулись удивленно смотря на меня, цинично цокая языком. Орлов и вовсе растерялся отходя на несколько шагов назад, чем вызвал у меня смешок и легкую ухмылку. —Чего смеешся, урод?—злобно цетировав конопатый протянул меня ближе к себе, чуть ли не вплотную дав моей руке коснутся его груди. Думал, что сможет меня напугать. Ситуация была хуже некуда и язык стоило бы держать за зубами, потерпеть и сдержаться, но соблазн был слишком велик и мне хотелось видеть стыд и фиаско на его лице. Это было отличный момент для моего подшучивания перед его бандой. — Ты прижал меня слишком близко, не думаешь, что это слегка по пидарски? — улыбаясь, я перевожу на него взгляд и касаюсь своим кончиком носа его, он злобно скрипит зубами и в ту же секунду заряжает мне кулаком в лицо. Упав я заметил, что этот придурок разбил мне губу, нижняя губа сильно пекла от шипящей боли и от инфекций, что попали в нее. Я утираю кровь и подбираю свою канцелярию, что уронил чувствуя на себя эти взгляды без единых подколов его дружбанов. Эта тишина даже напрягала... "Капец, только себя придурком выстовил...Но это того стоило." Теперь ничего не держит меня, но это все еще черт возьми опасно, их взгляды еще на мне, поэтому слинять так быстро не получится. Нужен план, хитрый и хорошо обдуманный, да хоть на пролом, пускай! Но он нужен! — Ты чё там уснул?! — недовольно бурчит тот, чья фамилия так под стать его личности—Козлов. А вот Сидорова я довел до ручки. Он больно хватает меня за предплечье и поднимает вверх. — Ты мне за это ответишь, ублюдок! Я с тебя живого место не оставлю! Будешь у меня землю есть! Нахмурив брови и кусая нижнию губу пытаюсь унять боль во всем теле, что разливается во мне как краска в воде, мучительно медленно и контрастно. Тело ломит, нервы сдают и все уже ненароком задолбало. Я добрый, да, но и у меня порой кончается терпение. Медленно поднимаю взгляд на задний выход школы и от удивление распахиваю глаза. —Лев... *** —Твою мать, он уже здесь?! —Где?! —О, Лев! Где он? Голоса затихли, мир начал терять прежние окраски, все неожиданно и резко замерло. Все события, действия, так медленно сыпятся и падают сливаясь с чем-то безмятежным, словно песчинки малярных мелов на черной доске, словно перелив между 50 разными и в то же время похожими между собой оттенками цветов. Все затаили дыхание в предвкушении приветствия атамана не только класса, но и всей школы. "Дурачье..." Я не растерялся и как можно сильно ударил виновника моей нынешней боли по животу, а затем и в солнечное сплетение. Пока эти парни не поняли, что я их надурил, было уже поздно и я успел убежать, а они остались рядом с этим скрюченым на три узла балаболом, пусть и удар был не сильным. "Ну и кто из нас такой чувствительный?" Думал я насмехаясь над ним теперь открыта, я бежал не разберая дороги и понимал, на сколько же это прекрасно. Это чувство свободы было чем-то великолепным, на столько превосходным, что было плевать, плевать, что меня могут найти и завтра, найти и возможно отметелить за их "братана". Сейчас было на все плевать, я забил на все на свете! Я сейчас свободен! И меня ждет сестра. Ха, а они еще обзывали меня дрыщем, хотя в беге я буду куда выносливей их. Я готовился повернуть за угол школы выходя на переднию площадь школы. Да, я готовился, хотел вот-вот повернуть угол моих кед на все девяносто градусов, как чужая рука впечатывает меня в стену и я, с громким стоном боли чувствую неприятную пульсацию по всему телу. —Да сколько можно?! Не долгая тишина режит слух и я пытаясь сфокусировать взгляд на этом человеке, но в глазах все плывет как картина «Импровизация». —Не знаю, тебе же обычно нравились наши игры в "кошки-мышки", нет? Сердце замирает, или всего на секунду, мне так показалось. Голос. Этот голос... Я в ужасе поднимаю испуганные глаза на него. —Л-лев..? — он ухмыляется и смотрит прямо в мои карие глаза, от его взгляда вся моя нервная система готова дать сбой, а сердце упасть в пятки. —Привет, Швец...