Её рыцарь

Каждая леди когда-нибудь встретит отважного рыцаря своего сердца, и их счастье будет длиться до скончания дней — так гласит устоявшийся канон ещё с детства любимых книг. Хару уверена: каждая уважающая себя современная леди обязана отлично разбираться в математике (так говорит ей папа, и он никогда не врёт), обожать детишек и весить на три килограмма меньше, чем сама Хару. — Цуна-сан, а какие тебе нравятся девушки? — её любопытство — не просто праздная девчачья прихоть, ведь Хару уверена на все сто процентов: мальчик напротив — её долгожданный рыцарь, а, значит, её судьба, и теперь она скрупулёзно собирает информацию. На всякий случай Цуна отставляет чашку с недопитым чаем от себя подальше (не хватало ещё так невовремя поперхнуться!) и, стремительно покрываясь румянцем, вздыхает, прижимая ладонь ко лбу — что Хару не отступит, пока своего не добьётся, он усвоил уже давно. Таланта аккуратно уходить от спорных тем ему не отсыпали, а настолько высоким уровнем упрямства и неугомонного энтузиазма, присущим его подруге, может похвастаться далеко не каждый журналист. — Ну, умные, — вяло начинает перечислять Цуна. «Умные — значит, разбираются в математике», — заключает Хару про себя, утвердительно кивая. — Добрые… «То есть, любят детишек!» — Крас… стройные, — поспешно исправляется он, неловко отводя взгляд. Раскрыть свои карты Цуна пока не готов, но и показаться человеком, бездумно перечисляющим общепризнанные шаблоны, ему тоже не хочется. «Всё пропало!» — мысленно паникует Хару. Ей отчаянно нравятся сладости: тающие на языке конфетки ручной работы из любимой кондитерской, пухлые пончики, облитые словно и не глазурью вовсе, а чистейшей божьей благодатью, изумительные пирожные, так и просящиеся в рот. В итоге это сказывается на её фигуре — может быть, совсем незаметно, но цифра на весах неизменно спускает её с небес на землю. Впрочем, для Хару это естественно, что Цуна-сан предпочитает исключительно настоящих леди. У такого, как он, и должны быть только самые высокие стандарты! — М-м-м, Хару? — Цуна с долей нервозности заламывает пальцы. Свой вопрос он хочет подкинуть ответной шуточной шпилькой, однако в голосе отражаются и волнение, и серьёзность. — А тебе какие парни нравятся? — Хару нравится только Цуна-сан! — всё ещё пребывая в своих волнительных мыслях, на автомате отвечает Хару. И нет в ней ни капли неловкости, хитрости, жеманства — одна лишь кристальная искренность. Румянец с щёк Цуны стремительно стекает на шею. Он откашливается в кулак, сглаживая неловкую паузу, собирается с мыслями, отыскивая в себе решимость, которой всегда не хватает, когда дело касается личного. Но Хару вовсе и не нужен сиюминутный ответ. — Спасибо, Цуна-сан, — пространная задумчивость в её взгляде стремительно сменяется задорным огоньком. — Хару всё запомнила! Подхватив свою школьную сумку, она, подстёгнутая порывом вдохновения, быстро целует его в щёку и вприпрыжку покидает комнату. — Погоди! — запоздало окликает Цуна, трогая подушечками пальцев там, где только что касались её губы. — Ты мне тоже нравишься, — бормочет он невнятно, сожалея, что вновь вовремя не собрался с духом и упустил возможность. Дверь в его спальню снова отворяется, но, вопреки ожиданиям, это оказывается всего лишь Реборн. Цуна сглатывает, подавляя дурное предчувствие, пока наблюдает за трансформацией Леона в его руках. — Только скажи, и мы решим твою проблему так же быстро, как это было в самый первый раз, — ехидно ухмыляясь, предлагает репетитор-киллер. Разумеется, Цуна отвечает «нет», не моргнув и глазом. Время проходит стремительно, и образ настоящей леди в воображении Хару разбивается вдребезги о реальность, беспощадную к её наивным девичьим мечтам. Хару взрослеет, Хару меняется внешне и внутренне, и только рыцарь её сердца остаётся неизменным в нём. — Ты устала, — Цуна целует её в лоб, вовлекая в любящие объятия, и Хару прижимается к его плечу, наслаждаясь умиротворяющим теплом. Он и сам порядком изнемождён сегодняшними переговорами с Альянсом, но способность в первую очередь заботиться о других, забывая о собственном комфорте, — одно из тех многочисленных достоинств, из-за которых Хару когда-то выбрала именно его. Цуна приносит ей коробку с эклерами в качестве извинений за позднее возвращение домой, но Хару даже смотреть на них тошно. Не из-за глупой диеты, а оттого, что слишком волновалась в ожидании. И ещё по одной причине. — Хочу жареных бананов с кисло-сладким соусом, — жалуется Хару, оглаживая заметно проступающий под шёлком домашнего платья живот. Подумать только, когда-то она переживала из-за лишних трёх килограммов, но шёл вот уже девятый месяц её беременности — она поправилась на все пятнадцать, и теперь Цуна хвалит её милые щёчки. Причина, по которой он выбрал Хару, — её искренность, её вера. И её любовь.