Опьяненные

      Стакан с виски был оттерт любезным барменом до блеска. Драко сидел в полутемном пустом заведении и всё не мог прекратить измываться над собой. Его убивала невозможность полюбить красавицу Асторию, которая души на него не жалела. К сыну он вообще мало что испытывал. Временами ему с отвращением думалось, что Скорпиус вырастет таким же честолюбивым и тщеславным подонком, как он. Из-за его простого эгоизма страдала не только семья, но и подчиненные. Сегодня он целый рабочий день срывался на них, а всё из-за утреннего выпуска «Еженедельного Пророка». Правду говорят: не читайте газет по утрам. Только настроение испортите.              И всё опять из-за нее.              — Текилу, пожалуйста.              Ну кому приспичило садиться на соседний стул?              — Плесните еще, — просит он бармена. Тот не слышит — всё не сводит восхищенных глаз со случайной посетительницы.              Драко снова задумывается. Перед его глазами до сих пор издевательски пестрела фотография неприлично счастливой четы Поттеров с первой полосы «Пророка».              А бармен между тем времени не терял: всё подливал и подливал дорогого виски. Сообразил, видимо, кто перед ним сидит.              Так он скоро захмелеет. Гостья, кажется, тоже: вон как язычком чешет.              — У вас такие красивые глаза… серые… ик!.. как небо после дождя…              Бармен не может оторваться от пьяной красотки, а Драко замирает. О, он уже слышал подобную фразу прежде, а эти «невинные» хлопанья ресницами изучил более чем тщательно. Уизли (а это именно она, черт бы её побрал!) поворачивается к нему и заглядывает своими карими глазищами прямо под черствую корку искромсанной души.              — Малфой! Какая встреча!              Не в силах сдержаться, вместо приветствия выдаёт:              — Что, Поттер настолько надоел, что лезешь ко всяким угодливым барменам?              Она смеется. А вот бармен уходит — кажется, всерьёз обиделся. Ну и как они теперь нормально бухнут? Впрочем, он и так уже пьян.              — А, ты ещё не в курсе. Мы поссорились. — Видя, как он округлил глаза, Уизли прибавляет с сожалением:              — Хотя это тебя не касается. Зря сказала.              — Из-за чего? — только и спрашивает, хотя хочется просто прикоснуться к её теплым волосам, губам, к ней и не отпускать, пока сама не вырвется.              «Что за идиотские мысли?»              — Он слишком подозрителен. В каждом нормальном мужчине видит скрытую опасность. Достал.              — Ревнует, что ли? — догадывается Драко и хохочет, хотя про себя думает совсем обратное:              «Ещё бы. Вокруг нее всегда околачивалось много парней ещё со времен Хогвартса. Страшно подумать, что стало теперь».              Хотя он от них не сильно отличается. Такой же влюбленный кретин. Ну хоть не отрицает — и то ладно.              «А может, это его шанс?»              Но Джинни вдруг выхватывает бокал и выливает его содержимое прямо в рот. О спокойном вечере можно забыть.              — Дура, это же виски! Дай сюда, — шипит он, но Уизли уже выпила всё до дна, да ещё и глотку, наверное, обожгла.              «От виски быстро пьянеют».              Он выливает остатки этого пойла себе в рот, а потом прикладывается к её губам, настойчиво целуя. Опьянённые алкоголем, но больше — близостью друг друга, они на несколько приятных минут забывают про бармена, видавшего и не такое за время своей необычной работы.              Увлекшись, Драко порвал одну бретельку её ненадежной майки. Возможно, именно треск любимой вещицы и открывшаяся на счастье обалдевшего Драко грудь отрезвила поплывшее было сознание Джинни.              Она возмущенно отпихивает его, а потом влепляет смачную пощечину. Немая сцена заставляет пустить слезу даже бармена. Но Драко уже плевать. Он украл у нее поцелуй. Украл его у ненавистного Поттера. И от осознания этого на душе еще паршивее.              Хотя она тоже хороша — он ведь женат. Только вот значит ли это, что она украла его? Сердце — точно, но вот его?..              Хочется верить, что нет. Ведь он уверен: постоянная любовь к такой непостоянной Уизли медленно уничтожает его, высасывает, словно дементор, хорошие воспоминания, которых у Драко и без того ничтожно мало.              — Зачем?.. Может, тебе и нечего терять, но мне есть что.              Её злые (но такие, черт возьми, правильные!) слова цепляют тонкую струну его гнилой души, так что Драко наконец срывается:              — О, вот как, значит! Знаешь, я связан этими тупыми обстоятельствами: сначала Волдеморт, потом эта неправильная жизнь. Астория, сын, которому я, конечно, безмерно рад, но не сказать, что счастлив, глядя на него. И почему всё так складывается? Почему Поттер?..              В её глазах мелькает что-то, до тошноты похожее на жалость. Нет, он не хотел её помощи. Но, черт возьми, почему именно Поттер?              — Не стоило приходить сюда. Хотела с тобой поговорить, но, кажется, не судьба. — Она было разворачивается, но в последний момент смотрит на него, и этот взгляд просит, умоляет не бросать их. Их — Асторию и сына, — но бросить её.              — Джеймс, наверное, заждался. — Лучше бы она не продолжала. Её сын до одури похож на Поттера. И имечко отвратное — наверняка он же и выбирал.              Отвернувшись (он рад тому, что она не видит его слез), Джинни спрыгивает с высокого стула, по пути снимая сережку («Это за виски») и уходит, напоследок всё-таки оглянувшись.              Ему тоже давно пора.