*******
Каждый человек хоть раз в жизни хотел кого-то убить, в том числе и себя. Каждый человек испытывал ту степень боли из-за которой думал, что это и есть конец света, конец всего. Вне зависимости сколько тебе лет, учишься ты или же работаешь, любишь ли ты или одинок, каждого человека настигает та боль, которую он способен вынести. Та боль, которая не дает спать по ночам, а утром заставляет надеть улыбку на лицо. Эта именно та боль, о которой не пишут в книгах и не показывают в фильмах, о ней знает мокрая подушка и зеркало по утрам, до того как ты переодеваешься в клоуна и улыбаешься всем, на их пресловутое «Как дела?», улыбкой отвечая — «все в порядке».
Никто не пытается заглянуть за ширму, посмотреть что там за кулисами твоей улыбки, никто не пытается понять или просто послушать тебя в тишине. Сейчас это почти невозможно найти того, кто поймёт и выслушает, того, кто будет рядом и сумеет распознать твою наглую ложь и просто обнимет. Сейчас это почти невозможно.
Он чувствует эту боль, она какая-то другая, новая, непонятная, но он не хочет её понимать, не хочет признавать, принимать, потому что в голове свежо воспоминание о том мальчике, который делал его счастливым. Свежо воспоминание о том, последнем поцелуе, которое он успел урвать, прежде чем, этот мальчишка ушёл. Он до сих пор не может понять, что случилось тогда, он до сих пор не понимает тех чувств, которые стали его окружать, после его ухода. Он не понимает, почему так расстроен или почему ему так сильно хочется сдохнуть, почему?
Этот парнишка словно из другого мира, с самой первой встречи и до самого последнего момента оставался недосягаемым, желанным и любимым…? Он не уверен, он все ещё не знает это чувство, такого слова пока нет в его словаре, как бы он не избегал, не предотвращал появление этого слова, оно мигает красной лампой в голове, грозясь разнести все к чертям.
Единственное, о чем он сейчас думает, сидя в этом богом забытом, закуренном баре, где они впервые встретились, что хотел бы ещё разок услышать его пение, его ангельский голос, который сначала заставлял улыбаться, а потом плакать навзрыд, вспоминая свои самые потаенные страхи и грехи. Он может думать только о голосе.
Он привык просыпаться утром и слышать как тот парнишка пел что-то себе под нос, готовя салат по новому рецепту, который накануне искал всю ночь в интернете. Этот парнишка мог одним своим присутствием разогнать все тучи и заставить его улыбаться. Чоноп делает ещё один глоток виски, подносит сигарету к губам и глубоко затягивается, так что сигарета тлеет почти до середины. Лёгкие заполняет едкий дым, который всего на секунду даёт облегчение, а потом по новой начинает зудеть. Чоноп зависает смотря как трясётся его мизинец на левой руке и улыбается. Бармен смотрит на него, на клиента, который приходит сюда вот уже почти второй месяц, молчит, пьёт свой виски и выкурив две пачки сигарет, уходит. Для всех посетителей бара, он молчаливый клиент, не скандалит и ладно, но для бармена нет. Он слишком хорошо знает это молчание. Оно слишком громкое, слишком болезненное. Этот клиент молчит так, что стены бара содрогаются, молчит так, что бармен глохнет его болью всякий раз в свою смену. Он бы как и всем посоветовал высказаться, покричать, отпустить все то, что его тревожит и не даёт покоя, но нет он не станет, не тот случай. У него все слишком глубоко, слишком родное, своё, бармен, как психолог самоучка не хочет копаться в его ранах, трогать воспоминания, которые может стереть только время. Он может делать свою работу, вовремя наполнить пустой стакан и почистить пепельницу.
«Когда я уйду и ты будешь грустить, виски станет твоим другом.» — улыбаясь, говорил Дэхен, тот парнишка с волшебным голосом. Он был прав, виски теперь его лучший друг, брат и даже лекарство. Чоноп горько усмехается, когда-то безобидно брошенные слова сейчас стали так актуальны, что даже злится не хочется. А какой толк? Что это может изменить? Ничего. Ни капельки. Дэхен не появится вдруг из ниоткуда, как это было в первую их встречу, не станет добрым сталкером психопатом, которым был все то, драгоценное теперь время для Чонопа. Не станет. Не появится.
У него все есть, все о чем обычный человек может мечтать: любимая работа, друзья, родители, деньги, он может позволить себе купить все что захочет и когда захочет. Он может полететь в любую страну, лишь тыкнув пальцем в глобус, но, кажется неделю или больше дней назад, он сейчас точно и не припомнит, его прошибло мыслью, что у него все есть, но так сильно, так невыносимо хочется застрелиться. Так бывает? Вот так легко кто-то может захотеть свести счёты с жизнью? Может. Может.
Он делит свое сердце на четыре части: работа, семья, друзья и… Дэхен. Всё три части заполнены до краёв, он общается с родителями, встречается с друзьями и делает любимое дело, работает там, где всегда хотел. Три ведь больше одного на два раза, так почему именно этот кусочек, эта частичка болит больше всего? Почему если одна часть пуста, он не может улыбаться, не может есть, спать, его мучают кошмары?
Он знает. Он знает ответы на все заданные им же вопросы, но ответить вслух, ответить самому себе он никак не решится. Он оттягивает это время пока может, он будет тянуть так долго как только возможно, потому что он боится. Боится того что будет после. А будет ли вообще?
Он знает что будет. Будет пустота, которая превратит его в ничего, в ничто. Будет, падение вниз со скоростью света и смерть. Душа умрёт, сдохнет самой грязной смертью, что даже стервятники на захотят насытится этой падалью. Душа будет биться в предсмертных конвульсиях и сделав последний глоток воздуха навсегда закроет глаза и уйдёт в забвение. Он боится потерять связь, то сокровенное что открылось между ними, то, что он так отчаянно бережёт под сердцем, в сердце, в самом её защищённом хранилище. Чоноп цепляется за все, словно утопленник, цепляется за образы в голове, за улыбку в сердце и божественный голос в душе, не отпускает. Пытается в каждом прохожем найти, увидеть смуглую кожу, яркие глаза, и такие желанные губы. Его образ слишком глубоко отпечатался в нем, чтобы вот так просто взять и отпустить вот так просто принять вести о том, что этого человека уже нет, что он сейчас рядом с Богом, у ног создателя. Чоноп пьёт безбожно много, он не пытается отогнать видение, силуэт Дэхена, который всегда улыбается и так звонко смеётся, что одинокая слеза сама, будто уже хорошо знает дорогу, стекает по щеке. Стакан пуст, как и он сам, как Чоноп. Бармен торопится налить ещё, сделать хоть что-то, что может заглушить его мучения, он не знает что мучает его клиента, он ничего не знает об этом человеке, который до сих пор не проронил ни единого слова. Сидит сейчас плачет и улыбается кому-то, бармен уверен что кому-то, потому что его взгляд наполнен такой любовью и болью, что бармену захотелось бросить работу и увести его далеко туда, где нет боли. Где нет, этой агонии, где глаза этого парня будут гореть от счастья и радости.
Жизнь — боль. Одна большая, сплошная боль, невыносимая, нестерпимая боль. Эти пару месяцев он то и дело просыпается с болью, идёт на работу с болью, встречается с друзьями с болью, разговаривает по телефону с родителями с болью, спит с болью, видит сон наполненный болью, затем просыпается и по новой за ручку с этой мерзкой и неутолимой болью ходит. Иногда, даже слишком часто он думает выколоть себе глаза, отрезать уши и язык, чтобы не видеть тишину, не слышать её и не говорить с ней ночами напролёт. Когда не спится, когда бессонница, когда дыхание спирает до такой степени, что не только дышать, ты и жить забываешь.
Это был суицид. Он убил себя сам, он убил себя с такой счастливой и искренней улыбкой, что до боли режет глаза. Он был там вчера, на кладбище, он был там вчера. Чоноп купил ему кактус, маленький кактус. Дэхен их очень любил, он покупал всегда как выпадала возможность или когда были лишние деньги. Но сегодня, сейчас это не имеет никакого значения, никакого смысла, он уже не имеет к нему никакого отношения, так почему все в груди лопается как мыльный пузырь?
Чонопу срать на всех и вся, в первую очередь на себя, потому что не сумел спасти, не предотвратил, не увидел, не понял. Чоноп все это время не может избавиться от мыслей, где он ошибся? Когда все пошло не так? Где та самая точка невозврата, где она? Что он сделал не так? Почему Дэхен ушёл?
Пытаясь понять и расставить мысли по местам, он всякий раз возвращается в прошлое, в тот самый день, год назад, когда впервые встретил Дэхена. Кажется тогда он тоже был чем-то расстроен. Мелочь, по сравнению с тем, что творится сейчас.
******
Год назад.
Он проебался. Он в очередной раз проебался по полной программе. И что он тут делает? В этом затхлом, местами уже разрушенном, но все ещё функционирующем здании, которое гордо носит название «Muerte». Да, этот бар полностью оправдывает свое название. Музыка, атмосфера, дизайн, персонал и даже сами посетители, все выглядит убого. Люди пришли сюда не для того чтобы расслабиться, они пришли за ней — за «Смертью». На их лицах скука, глаза ничего не выражают, стеклянные, смотрят сквозь, а дрожащие руки тянутся к стакану, желая скорее получить дозу облегчения. На фоне играет загробная музыка, итак плохое настроение спуская в унитаз. Чонопу похрен почему все такие унылые и забитые жизнью, почему никто не улыбается, не смеётся, не шутит, ему похрен абсолютно на все и всех. Он просто пришёл выпить стакан-другой, чтобы проветрить голову, упорядочить мысли и хоть что-то решить для себя. Чоноп работает в большой компании в сфере общественного питания. Сейчас он администратор одного из крупных ресторанов. Ему нравится эта работа, точнее он всегда мечтал о ней, думал, сможет стать знаменитым на весь мир кондитером. Нет, Чоноп не любит сладкое, просто в мире и так много всякого горького дерьма, вроде реальности, вот ему и захотелось как-то подсластить сердца людей, чтобы попробовав его творение они могли улыбнуться. Кондитером он не стал, но то, чем он занимается ему по душе, а готовить торты он может, как хобби. Что в прочем он и делает. Вот недавно например, он сделал небольшой торт для друзей, в честь пятой годовщины свадьбы. Подруга детства Миён вышла замуж за его институтского друга Тэкёна, они очень счастливы в браке, а Чоноп не может на это смотреть, потому что любит Миён уже много лет, но так и не смог открыться. Не смог произнести эти самые сокровенные три слова и сделать её своей. Он как молчал все годы их дружбы, так молча и наблюдал как к алтарю её ведёт другой, как другой надевает ей кольцо на палец, читает клятву, глядя ей в глаза и поцелуем на веки закрепляется союз. На веки уводит её, а он стоит и смотрит, не решается, не делает попыток, просто смотрит и молча глотает ком в горле, который грозится разорвать ему глотку. Тогда, пять лет назад, он просто смотрел на этот спектакль бездарных актёров, в котором ему даже не дали секундой роли. Не позволили этому глупому человеку сказать, вставить слово. Он сам виноват что промограл, что просто молча стоял. Теперь уже ничего не изменишь, как не крути, но дороги назад нет и машину времени пока никто не изобрёл.
Он чувствует опустошение, будто чего-то не хватает, чего-то сильного, шумного, чего-то, что может встряхнуть его и заставить двигаться. Его душа каменеет, кажется уже гранит, бетон, нерушимая скала. А так хочется лёгкости. Парить над облаками, взлететь высоко-высоко, без границ, без рамок, увидеть как солнце садится и встаёт на небе, пропустить через себя холодный, бодрящий поток воздуха и ракинув руки, отдаться во власть облаков.
Загробная музыка вдруг стихает, свет в зале гаснет, оставляя гореть лишь один прожектор над маленькой сценой для одного человека. На сцене стоит стул и микрофон. Парень в маске на пол лица медленно подходит, садится за стул, обводит зал взглядом и голосом уверенным и сильным произносит:
— Я сделаю вам больно, так больно, чтобы заставить вас плакать. Мне нужна ваша боль. Отдайте мне её. Не жалейте.
Медленно приближает микрофон к губам, Чоноп может сказать что видел все это как в замедленной съёмке, как будто хотел запомнить. Парень прикрывает глаза словно готовясь к чему-то, набирает полный воздух в лёгкие, на выдохе, включается музыка и он начинает петь.
«I can hold my breath
I can bite my tongue»
Да, он помнит как впервые забыл как дышать, в тот день когда Миен переехала в дом напротив. Он помнит её длинные волосы заплетенные в две косички и чёлку, которая разлеталась от ветра в открытое окно машины. Её смех, он помнит её смех, детский, наивный и полный радости смех. Слишком чистый для этого мира, тогда Чоноп даже подумал, что это ангел случайно поскользнулся и упал с облаков. Миен была так красива. Чоноп даже будучи ещё малышом мог оценить её красоту, то, как она разговаривала, смеялась, ругалась, капризничала, ему нравилось в ней всё. Особенно любовь к животным, она могла часами плакать из-за бездомного котёнка, а Чоноп подставлял плечо, успокаивая, как может успокоить только маленький человечек.
«I can stay awake for days
If that’s what you want
Be your number one»
Она всегда была для него номером один, Мун всегда выполнял все её просьбы, даже если они казались ему безумными и дурацкими. Ему было все равно. Если она улыбалась, значит и ему хорошо. Он влюбился в неё сразу же, с первого взгляда, с первых слов, с первого жеста, с первого смеха. Это было словно наваждение, туман который не рассеивался, он потерялся в нем, погряз с головой, но так и не стал номером один для неё.
I can fake a smile
I can force a laugh
Чоноп никогда не мог простить себе её слез, какой бы не была причина, помятая тетрадка или испачканные в грязи новые туфли. Не важна причина, если это заставляет её плакать. Он был вне себя от ярости, злился, бесился, что что-то могло огорчить его ангела. Да, он легко мог рассмешить Миен, это было проще паренной репы, смешная рожица, плохой анекдот или щекотка, он всегда находил способ заставить её улыбнуться и понять что мир прекрасен. Что туфли можно почистить, а тетрадь заменить на новую.
«I can dance and play the part
If that’s what you ask
Give you all I am»
Чоноп никогда ни о чем не жалел, он не думал что они могут расстаться, пока росли вместе, учились, были соседями, друзьями. Ему казалось, что так теперь будет всегда и всю жизнь она будет рядом. Потом он признается в чувствах, она примет, затем поженятся и постареют тоже вместе. Их будущее стояло у него перед глазами, Чоноп жил иллюзиями, жил в той сказке, которую создал в голове и думал, что так и будет, даже если он ничего не сделает. Думал, что богами уже все для них решено, поэтому не торопился.
«I can do it
I can do it
I can do it»
Чоноп думал, что признается на выпускном — не смог. Думал, что сможет на зачислении в институт, отложил до второго курса. Хотел признаться на третьем и когда уже окончательно собрался с духом, увидел, как его ангел улетает, расправляет крылья и улетает в объятья другого. Того, кто не ждал столько лет, того, кто не стал тянуть с признанием и понял что Миен ангел и сразу забрал себе. Он впервые не знал что делать, его застали врасплох. Те белые лилия, которые он собирался подарить после признания, пришлось с фальшивой улыбкой подарить в честь её новой и первой любви.
«But I’m only human
And I bleed when I fall down»
Да, ему было больно, чертовски больно видеть её счастливое лицо и осознавать что она улыбается не из-за его шуток. Он долго не мог принять что теперь не единственный мужчина в её жизни, не единственный, кто будет рядом в плохие и хорошие моменты. Не единственный, кто видит её слезы, не единственный, кто видит её настоящую, без масок и притворства. Чоноп был не единственным, кто хотел поцеловать её, обнять, кто строил планы с ней на будущее, но был единственным, кто не смог ничего сделать. Чоноп единственный, кто не сможет воплотить все планы в жизнь. Ему досталась великая честь быть тем, кто будет лишь издалека следить за ней и получать тот максимум внимания от неё, который только разрешит показывать её муж. Она рядом, но так далеко. Его это вымораживает.
«I’m only human
And I crash and I break down
Your words in my head, knives in my heart
You build me up and then I fall apart»
Тогда, пять лет назад, он сделал два свадебных торта. Первый — для них, их будущего, их любви, их новой жизни. Второй — для себя, для своей любви, которую надо отпустить, для своего будущего без неё, которое надо принять и как-то жить. Для своей новой жизни, которую совсем не хочется проживать. Чоноп поздравил молодых, он был таким жалким, выглядел таким жалким, отдавая свою любимую в руки другого и ушёл, втихоря поедая слишком сладкий, слишком приторный торт.
"'Cause I’m only human"
Мы все люди, каждый из нас может ошибиться, сделать неправильный шаг, свернуть не туда или выбрать сладкий пирог на обед, когда хочется жареной говядинки. Каждый может ошибиться. Никто не застрахован от неправильного выбора. Мы все люди. И Чоноп тоже человек — звучит как оправдание. Так оно и есть. Чоноп придумал это оправдание для себя и своей нерешительности, которая стоила ему любви всей его жизни. У всего в нашем мире есть цена и Чоноп думает, что она слишком высока за нерешительность, за трусость.
А парень продолжает петь, продолжает копаться в его прошлом, заставляя Муна вспомнить все с самой первой встречи и до этого момента, заставляет его чувствовать себя паршиво, словно он гребанный урод, который просрал все на свете. На самом деле так оно и есть.
Чоноп поднимает взгляд на мальчишку, тот кажется тоже смотрит на него, их взгляды пересекаются и Чоноп думает, он поёт для него. Хочет показать насколько он жалок и слаб. Мун допивает коньяк и покидает бар, но не уходит. На улице он дышит воздухом, алкоголь выветривается, но он продолжает стоять у бара и ждать. Чего? Не понятно. Кого? Тоже не ясно.
Чоноп выкурил две пачки, наслаждаясь ночной прохладой и звёздным небом. Людей на улицах все меньше и меньше, ему уже холодно, но все, о чем он может думать — это голос того мальчишки. Голос, который всего за пару минут пронес его по старым воспоминаниям, словно по булыжникам, доставляя боль и чувство вины. Он не винит, не злится на этого парня, наоборот, он хочет ещё послушать, хочет снова окунуться в прошлое с головой, наверно поэтому он ждёт? Нет?
Чоноп видит как выходят последние клиенты и спустя минут пять и тот паренёк, Мун узнал его по белой рубашке, в которой он был на сцене.
— Спой. — говорит Мун. Паренёк оборачивается на голос и вопросительно смотрит, ожидая когда он продолжит говорить, но Мун молчит.
— Что?
— Спой. Ещё раз, для меня. — это не звучало как просьба, скорее утверждение.
— Мой рабочий день закончился, если хотите послушать, приходите завтра. — сказал парень уходя. Чоноп резко двинулся вперёд, схватил его за запястье и развернул к себе. Их взгляды снова встретились. Парень выглядел испуганным, часто дышал, а сердце просто колошматило так, что даже Чоноп слышал. Мун видел как глаза напротив наполнялись влагой, он тут же пожалел о том, что сделал, он не хотел причинять боль, ведь этот мальчишка ни в чем не виноват.
— Прости. — тихо, почти шёпотом, произнёс Мун.
— Что это было? — не понимает парень, он всматривается в Муна, пристально, как на спасителя, он подходит ближе, обводит глазами каждую клеточку его лица, каждый изгиб, каждую родинку, расплывается в улыбке и обнимает Муна. Крепко. Утыкаясь лицом в грудь Чонопа, нежно и сильно прижимаясь к нему.
— Давай будем вместе? — предлагает парень.
