Кукловод.

В детстве, каждый, наверно, боялся чего-то неподвластного простому логическому объяснению, одним словом - паранормального или сверхъестественного. Одни испытывают страх из-за монстров под кроватью, а другие, насмотревшись фильмов ужасов, из-за призраков или, что еще абсурднее – оборотней или вампиров. Я - врач, работающий в Противотуберкулёзном диспансере в Мехико, и хотя мне уже тридцать один год, увы, я до сих пор боюсь монстров. С самого детства мне нравились различные леденящие душу истории о них. Тогда я думал, что это лишь глупые выдумки, но сейчас, после случая, который произошёл со мной в тот день, моя жизнь буквально перевернулась с ног на голову. Итак, начну по порядку. Владивосток – один из городов России, находящийся на самом востоке континента. В нём родился и в нем вырос. Большую половину жизни я провел именно там. Ах, сколько же раз я уезжал из него, но всё равно, почему-то, будто по мановению волшебной палочки, возвращался. Я жил с отцом и матерью, был единственным ребёнком в семье. Как ранее говорилось, у меня был особый интерес к жутким историям о сказочных чудищах, но определенного чувства страха они у меня не вызывали, пока один случай не изменил это. В четырнадцать лет со мной произошел совершенно не объяснимый случай, который навсегда остался в моей памяти. Отец и мать уехали в Москву, а меня оставили одного во Владивостоке, мол, был крайне непослушным, оценки в школе оставляли желать лучшего, поэтому, как выразился мой отец, «Ты никуда не едешь». Но, как ни странно, я не обижался, сам понял ошибку, да и ехать туда особого желания не было. Ох уж этот подростковый максимализм, смотря сквозь его призму, все казалось обыденным и серым, даже другой город не вызывал особой заинтересованности. Сейчас я бы как раз съездил в Москву, вместо того, чтобы работать в больнице. Вернемся к происшествию. Уехав, родители мне сказали, что выходить из квартиры во время их отсутствия нельзя, но не уточнили – почему. В моих мыслях еще долго звучал этот простой, но в то же время, такой сложный вопрос, оставшийся без какого-либо ответа. Обычно я любил вечерами гулять, надев на себя тёмную толстовку. Родители прекрасно это знали и не возмущались, несмотря на мои вечные опоздания. Я любил одиночество, оно было верной спутницей моих прогулок по парку. Мне нравилось ходить по аллеям, окруженным могучими каштанами, черемухой и вишней, вдыхая пряный аромат свежей зелени. Также мне нравилось гулять по оживленной площади города, всматриваясь в могучую фигуру статуи-знаменосца, смотрящей далеко в морскую даль, и думать: «Что же видит он там? На что направлен его беспрестанный взор?». Часто я осознавал, что желания покидать стены своего дома, увы и ах, нет. В такие дни я часто, как и всем мои сверстники, играл в компьютер и слушал музыку на магнитофоне, подаренном матерью на 13-ый день рождения. В тот день я остался дома и выслушал наставления родителей перед отъездом. На удивление, они говорили спокойно, хотя, обычно, когда мне дают поручения, слова звучат довольно строго, но в этот раз в них чувствовалось сплошное безразличие. В моей голове снова возник вопрос, который, по-видимому, уже преследовал меня: «Почему?». Эти странности сразу заставили меня задуматься. Вопросов становилось больше, а ответа – ни одного. Я не предпочитал спорить с моими родственниками, а особенно с отцом. Я всегда помнил его, как кране строгого человека, обладающего жестокими, агрессивными наклонностями. Он был очень вспыльчивым и то и дело выходил из себя из-за мелочей, поэтому часто мог меня наказывать. В принципе, мне не привыкать сидеть дома. Такое обычно бывало со мной в выходные или в каникулы. Самое странное, что отец ругал меня за это, будто мое нахождение дома его раздражало. Я помню его слова, будто это было вчера: «Ярослав, какого дьявола ты все время просиживаешь дома без дела? Что ты, что твои друзья Глеб да Маринка – только и делаете, что сидите в своих комнатах!». Я же без единой эмоции, виновато смотря на отца, снимал наушники, из которых лились звуки электрогитары. Он понимал, что достучаться до меня слишком сложно, вне его сил. Хлопнув дверью, он уходил в соседнюю комнату к матери, при этом зло, шаркая ногами о старый потрескавшийся ламинат. Все осенние каникулы я провел дома, а сегодня, когда родители уехали, мне внезапно захотелось прогуляться, вновь вдохнуть глоток свежего воздуха в легкие, полные домашней пыли. Закон подлости, не так ли? В двенадцать часов я решил ненадолго выйти на улицу, чтобы прогуляться под покровом россыпи звезд, напоминавших мелкие алмазы. Но вдруг, как только я натянул на себя второй рукав толстовки и накинул на голову капюшон, ужасный грохот вперемешку со звоном заставили меня вздрогнуть, из-за чего ключи невольно выпали из рук и с не меньшим шумов плюхнулись на пол. Боковым зрением я заметил, как что-то будто черная молния врезалось, влетело в окно, которое как раз оказалось не зашторенным. Это оказалась большая черная птица. Раньше я не был суеверен и не думал, что подобное может быть предвестником чего-либо страшного или даже смерти. От столь неожиданного происшествия сердце в прямом смысле ушло в пятки, сознание и рассудок оказались затуманенными. Оцепенение охватило меня, я не мог пошевелить даже кончиком пальца на руке. Было ощущение, что кто-то смотрит на меня из-за спины, но из-за того, что я был парализован от ужаса – повернуться было невозможно. Страх, доходящий до оцепенения, пробирал меня до костей, ощущение чего было неописуемым одними словами. Как только я выиграл в борьбе со страхом и обернулся, то увидел, что за моей спиной никого не было. Я первый раз в жизни был так напуган. Тело покрылось испариной, ноги казались совсем ватными и непослушными, будто разум освободился от страха, а тело все так же было им скованно. Как только последние тревожные чувства покинули меня, я осмотрел квартиру, но все было тщетно – она пуста. «Я параноик, я просто параноик…» - безутешно успокаивал себя. Находиться одному в этом помещении было невозможно, до жути неуютно, но звонить родителям мне показалось глупой идеей. Тревожить друзей посреди ночи, конечно, нельзя назвать лучшей задумкой, но вся надежда была только на это. Я быстро набрал телефон Глеба и с дрожью в голосе что-то пробубнил в трубку: « Глеб-б, прости, что п-поздно… Прошу, б-бери Маринку и приходите ко мне… Я не знаю, что это б-было, но нам нужно встреться… Да, прямо сейчас». Поспешно бросив трубку, будто боясь, что меня подслушивают, сел на диван и уставился в стену, мысленно ища объяснение своим странным чувствам и произошедшему. Мне не было страшно, меня с головой поглотила тревога. Тревога и предчувствие чего-то еще более ужасающего. Живя в «Мире детства» и смотря на все сквозь розовые линзы очков, я не боялся ничего подобного, сейчас же, после пережитого мной, оптимистический взгляд на мир сменило осознание суровых жизненных реалий и появился страх. Страх, лишний раз доказывающий ничтожность нашего бытия. Прошло пару минут, как я пытался осознать произошедшее, смотря в одну точку перед собой, словно отошел от реального мира, уходя в глубь сознания. Внезапно в дверь постучали, оборвав поток моих мыслей. Я перевел взгляд на дверь, которая виднелась в коридоре, и тут мое сердце пропустило несколько ударов и начало биться быстрее, громко пульсируя в ушах. Ведь Марина и Глеб живут достаточно далеко от меня, и за то время, что прошло от моего звонка, они бы не смогли дойти. Нет, они даже добежать бы не успели. Родителям нет смысла звонить в дверь, у них есть ключи, да и пару часов назад мама писала, что они приземлились в Домодедово. Я питал надежду, что это соседи, но сам факт их звонка ночью тоже трудно назвать обыденным делом. Что-то однозначно было не так. И я чувствовал это всем своим нутром. Пока я размышлял, звонок прозвучал еще несколько раз. Я медленно встал с дивана и дошел до двери на носочках, так, чтобы не были слышны шаги. Каждый шаг был огромным риском. Шаг. Вдох. Шаг. Выдох. Скрип! Старый ламинат предательски взвизгнул под ногой, оповещая находившихся за дверью о моем присутствии. Сердце снова пропустило несколько ударов, легкие иссохли, я не мог вдохнуть воздуха, страх поселился в забрюшинном пространстве и игриво щекотал мышцы изнутри своими острыми ноготками-лезвиями. Не дыша, я все-таки добрался до двери, взглянул в глазок. Глеб, стоящий вплотную к двери, смотрел прямо на меня, будто зная, что за ним наблюдают, а Марина же стояла чуть в отдалении и глядела на изрисованные стены подъезда. Я лишь хотел отвести взгляд, как вдруг губы моего друга искривились в неестественной уродливой и леденящей душу улыбке, а зрачки мгновенно заполнили всю радужку глаза. Я остолбенел, а мысли, что раньше кружили как вороны над падалью, внезапно куда-то утекли, оставив наедине с животным страхом. Его взгляд сковал меня кандалами ужаса. Глеб, или то, что выглядело как он, дернуло ручку двери. Первый раз. Второй. Третий. Я, все воюя со страхом, повалился на пол и, задыхаясь, кашляя и крича что-то невнятное, полз по полу, царапая икры и предплечья о осколки вазы, которую прежде задел, когда падал. «Нет! Уходи! Ты не он, ты не он, ты не он!» - орал я в исступлении, пытаясь подняться на ноги. В дверь начали стучаться, а потом, проще говоря, ломиться изо всех сил. Но вдруг в один момент все прекратилось и раздался оглушительный крик Глеба: «Не смей тронуть меня или моих друзей, демон!». Марина молчала, видимо, находясь, как и я в состояния полного оцепенения и скованности страхом. Через минуту всё окончательно стихло. Поборов любые проявления моего нынешнего врага-страха, я дошел до двери и вновь взглянул в глазок. За дверью на ступеньках, ведущих на этаж выше, сидела Марина, горько плача, а Глеб, который находился перед, обнимал ее колени и вытирал с ее пухлых щек слезы, повторяя одну фразу: «Он ушел, все хорошо, он ушел, все хорошо…». Я не мог стоять за дверью и спокойно смотреть на это, поэтому открыл дверь. Глеб обернулся на звук поворота ключа в замочной скважине и посмотрел на меня глазами полными слез. Обменявшись долгими взглядами, мы кивнули друг другу, после чего мой приятель помог подняться Марине и, придерживая ее за плечо, зашел вместе с ней в квартиру. Оглядев лестничную площадку, я захлопнул дверь и повернулся к моим друзьям, которые ничего не понимали и были напуганы до ужаса, как и я. Мы долго сидели, смотря друг на друга, но никто ничего так и не сказал. Слова были лишними, на первом плане были чувства. «Что это было, почему, зачем?» Как только я вспомнил произошедшее, такие вопросы начали меня терзать. Сейчас мы с Глебом с Мариной уже не поддерживаем общение. После школы наши пути окончательно разошлись, больше мы никогда не виделись. На самом деле, я был бы рад увидеть их и поговорить обо всём, что тревожит, но увы, разбитое не склеишь, да и нужно ли. Первая история дошла до своего логического окончания. Но дальше – больше. Моя следующая история.