Почему Рейна больше не любит Париж

— Наконец-то мы вернулись в Париж! – выдохнула Рейна. Они покинули Лимб. Радость от освобождения из вечной тюрьмы охватила ее: жар возбуждением разливался по телу, колени дрожали, в груди пульсировало. Малахия, как и всегда, шел следом, равнодушно глядя перед собой и не говоря ни слова. Старый особняк, куда они возвращались сейчас, когда-то был для Малахии домом, но теперь он стал всего лишь стратегической базой Рейны, которую она вскоре использует, чтобы отомстить своим врагам... шаг за шагом... Дом за сотню лет обветшал: стены и пол покрылись пылью, на чердаке поселились птицы, в темных углах – пауки, в трещинах и углублениях устроили норы мыши... Но выселением непрошенных жильцов и ремонтом, несомненно, займется Малахия, пока Рейна ликует, празднуя возвращение в любимый город: Париж... Именно здесь она впервые поняла, что любит Малахию, и теперь, когда оковы Лимба сброшены, Анжели похищена, Раф на небесах, а все немногочисленные друзья и знакомые ее возлюбленного уже давно умерли, ничто не помешает ей любить его и наслаждаться жизнью в прекрасном городе Париже... Оставив Малахию заниматься ремонтом, Рейна прогуливалась по городу. «Интересно, как изменился Париж за столько лет? Наверняка он стал еще лучше, красивее, романтичнее!..» — Рейна шла по улице, улыбаясь каждому дому, фонарю и кусту, с предвкушением ожидая встречи с Шанз-Элизе, набережной Орсэ, Марсовым полем, садами Тюильри и, конечно же, Триумфальной аркой. — Это все парижане?! – удивилась Рейна, когда, проходя мимо многоквартирного дома, бросила взгляд на таблички с именами. «Дмитрий Долохофф, Гэндзи Асакура, Пьен Чен, Гамба Бо, Кин Мин Хо, Ншхаллад Аль-Мухаммад», — гордо гласили таблички. Увидев необычный набор имен, Рейна впала в ступор, засомневавшись в собственной реальности. Может, они с Малахией попали не на Землю, а в параллельное измерение? Ведь пару веков назад на улицах французской столицы лишь изредка можно было встретить черного или азиата, а теперь люди различных культур и национальностей сновали вокруг, как ни в чем не бывало. «Надо же. Столь многое изменилось, — подумала Рейна, прогуливаясь по Шанз-Элизе и с удивлением разглядывая спешащих по своим делам прохожих. – А это даже очень интересно, сколь многими красками расцвел Париж. Но он все равно другой...» Елисейские поля, как отметила волшебница, остались такими же. Уходящая за горизонт аллея, до неприличия симметрично посаженные деревья... Рейна ловила нежные блики солнца на своем лице, прогуливаясь вдоль рядов бесконечной зелени, ощущая, как переменчивая разноцветная энергия Парижа течет сквозь нее. Она улыбалась. Сады Тюильри и вовсе вознесли настроение Рейны на пик эйфории, блистая фундаментальным великолепием, сияя в лучах заката ярко-зеленым, голубым и белым, удерживая хаотичную творческую энергию, рвущуюся наружу из порядка непримиримой симметрии... Рейна шла, с любовью осматривая лабиринты кустов, деревья и водоемы, вспоминая Марсово Поле, Эйфелеву башню и такого счастливого Малахию, как вдруг волшебнице на глаза попалась... Пирамида. Огромный стеклянный купол пропирал небосвод посередине того, что когда-то называлось Лувром. Странная конструкция резко выдернула Рейну из глубины размышлений: волшебница вздрогнула, как будто ее встряхнули за плечи, а потом для закрепления эффекта облили холодной водой... Рейна замерла, уставившись на нелепое стеклянное нечто, неприлично выпирающее на фоне великолепного строения шестнадцатого века, берущего начало от Филиппа Августа, столько раз реставрируемого и перестраиваемого великими королями Франции... Чувствуя, как комком в горле зарождается истерика, Рейна, резко повернувшись, нервно зашагала прочь от Лувра по rue de Rivoli, стараясь не обращать внимания на стеклянного монстра, зловеще светящего пиком купола везде, куда бы волшебница ни метнулась. В отчаянии, растерянно теребя волосы и проводя ладонями по лбу, Рейна шагала вперед, надеясь в скором времени достичь Ситэ и найти утешение под сводами Notre Dame de Paris. — Почему тут так... – «воняет мочой?!» — подумала волшебница, сморщив нос, но постеснялась закончить фразу вслух. Будучи девушкой современной, но скромной, Рейна стыдилась говорить некоторые слова, когда входила в образ мадам из прекрасной эпохи – леди, которая могла бы понравиться Малахии... Вот и сейчас, гуляя по романтичному Парижу, Рейна представляла себя вместе с любимым мужчиной, плывущими по волнам наслаждения в городе любви... А тут... Рейна, усиленно зажимая нос, прошествовала мимо странной вывески, гласившей: «Метро. Лувр — Риволи». «Ну хотя бы Нотр-Дам никуда не делся», — подумала Рейна, мысленно представляя погруженные в мягкий полумрак своды собора и успокаивая себя. Но Ситэ приближался медленно, а злости на Париж, собственные ожидания и медленно, но верно подкрадывающуюся усталость с каждым шагом становилось все больше... — То есть как сгорел? – опешила Рейна, резко остановившись перед ограждением вокруг собора, где неторопливо прогуливались несколько охранников, — то есть... это как... не... — Вот так, — пожал плечами мужчина в форме, — костяк, конечно, уцелел, но часть крыши и внутренняя отделка... сейчас реставрируют. Сожалею, мадам, дальше прохода нет. — Да вы шутите, что ли?! – возмутилась волшебница. — Mademoiselle, прошу, поймите!.. Идите домой! — Merde!.. Ну и ладно! — фыркнула Рейна, и, демонстративно развернувшись, зашагала к ближайшим кустам, чтобы незаметно телепортироваться обратно в особняк. Ну уж нет. Здесь она не останется. — Малахия!.. – волшебница, чуть не плача, бросилась к своему возлюбленному, который, как ни в чем не бывало, медитативно красил стену. Его лицо вытянулось от удивления, когда Рейна, бледная и дрожащая, бросилась в его объятия и уткнулась ему в плечо. Малахия, чудом не выронив кисть и положив ее на ближайший табурет, осторожно взял Рейну за плечи. — Госпожа... Вы что... – ошеломленно вымолвил он. Все мысли разом улетучились из его головы, и Малахия, пытаясь осознать происходящее, просто стоял столбом. — Это ужасно... Все ужасно... Это не Париж... – горячо прошептала Рейна, глотая слезы и прижимаясь к Малахии так, что тот непроизвольно покраснел, — я не хочу здесь быть... прямо сейчас... — Миледи... ладно... Но где же вы тогда хотите быть? – деревянным голосом спросил он, чувствуя, как в груди зарождается очаг приятного тепла. — В Италии! – воскликнула Рейна. – Милан, Рим, Верона, Венеция!.. Страна любви! А Париж... больше не Париж! — Хорошо, миледи... – ответил Малахия, наконец, позволив себе дышать. А ведь когда он обнимает Рейну вот так – это совсем не плохо... — Вы откроете «окно»? — Нет, Малахия, — усмехнулась Рейна, — подожди немного... я сама все сделаю.