Youth

Жарко Чанмин произносит это непринуждённо, стоя посреди пустыря в своём белом костюме и совершенно не вписываясь в окружающую унылую обстановку. Вокруг суетятся девушки из стаффа, прикладывая грелки к щекам Луна и укутывая Дониля в кофту, а Ичану всё равно – он только ухмыляется и отказывается от помощи, расправляя плечи. Хичан не может удержать смешок (нервный, скорее всего) и чуть сильнее кутается в пуховик. - Ты хотел сказать «холодно»? - Нет, жарко, - настаивает Ичан, с удивлением оглядывая своего младшего, как будто про себя отмечая, что куртка на нём явно лишняя. - Ты ещё не запарился? Хичан, наверное, уже даже не удивляется, потому что это Чанмин. Чанмин, которому светит солнце даже тогда, когда они снимают клип в пасмурную погоду. Они пересекаются взглядами, и Ичан смотрит так внимательно, что все мысли Хичана разбегаются по сторонам, оставляя его с пустой головой. Чанмин красив, как всегда, и внешне, и как личность, Хичан рядом с ним как уродливая клякса, ему стыдно (очень), что он не может быть таким же идеальным. Поверить в существование подобных людей крайне тяжело, они нереальны, но Ичан, вот он – стоит прямо тут, опровергая все теории. А ещё он внимательный до жути и любит бить без предупреждения. - Солнце разве не светит? – спрашивает уже тише и делает шаг навстречу. Хичан закусывает губу и подаётся вперёд совсем чуть-чуть, слегка прижимается к руке Чанмина, пытаясь ухватить фантомное тепло, чтобы разделить жар Ичана на двоих. Тянуться к нему – такая вредная, но сладка привычка. Оклик режиссёра как очередной приговор – пора снимать куртки и бегать, цепляя ногами кусты и спотыкаясь друг о друга. Кто-то воодушевлённо хлопает Хичана по плечу, Тэо рассказывает, как высоко ему приходится прыгать. Мимолётного прикосновения не хватило, чтобы согреть, чтобы осознать, чтобы позволить надеяться на что-то. Мемберы окружают, но становится только холоднее. Ичан просовывает ладонь в рукав Яна и вылавливает его пальцы, переплетая со своими (тепло). Белобрысый мальчик получает ослепительную улыбку Чанмина и пинок под зад от идущего позади Гванхёна. Так и не выглянувшее из-за облаков солнце скрывается за горизонтом, погружая окрестности в темноту. Температура падает ещё больше, и Хичан не уверен, что доживёт до конца съёмок. Невиданное везение – на календаре месяц январь, а на нём жилетка без рукавов. Чанмин говорит что-то про осечку и безопасность, а у Яна руки трясутся так, что он скорее попадёт себе в глаз, нежели в машину. Это вроде даже смешно, а может и не очень, Хичан не соображает уже, направляет залп вверх и смотрит, как над ним распускаются огни фейерверков. Теплее не стало, зато красиво. Ему прилетает грелкой по голове от Тэо, который решил поиграть в заботливого хёна. Пиротехники возятся с машиной, а Хичан смотрит в одну точку и представляет себя в постели под двумя одеялами. Второе он сто процентов заберёт у Ичана, ему всё равно без надобности. Самого Чанмина тоже можно утащить к себе под бок, чтобы теплом делился и рассказывал о написанных текстах. И обнимал. У Хичана несколько раз проскочила шальная идея самому спалить автомобиль к херам, пока режиссёр не попросил наконец приготовиться. Ичан снова рядом, поправляет ему выбившуюся прядь и тянет за холодное ухо (дурак). Сзади гремит взрыв, и горячий воздух обдаёт спину Яна. Не курорт, но ещё пару минут протянуть можно. В ту же секунду, как выключается камера, Хичан трясущимися руками пытается попасть в рукава своего пуховика, пока на заднем фоне грустно воет отправленная на тот свет машина. Даже Ичан сдаётся и берёт в руки куртку (наконец-то, тебе нельзя болеть), но не кутается в неё, а накидывает на Хичана, для пущего эффекта заключая его в объятия и прижимая к себе. Младший пропускает два вздоха, стараясь не шевелиться и чувствуя, как начинают гореть его уши. - Жарко? – снова спрашивает Чанмин и улыбается, но Хичан видит озорство в этих глазах. Он вжимает голову в пуховик так сильно, как может, и выдыхает пар где-то около уха Ичана. Уже теплее.