— Ты всё ещё в моём плену, как и все твои близкие! Посмотри на себя, ты сочишься магией. Ты считаешь, что стала сильной, но этого я и добивался. Магия уже вытесняет из тебя всё человеческое! Ты — ходячая бомба, и в своей борьбе ты взорвёшься новой звездой. Звездой, которая проломит мир до самых глубин ада, освободив меня, чтобы я смог освободить своих древних приятелей.
Тени плясали в пугающих узорах. Вокруг Аделаиды рвалось пространство, приоткрывая вид на самые зловещие уголки мира духов. Из тела вырывались молнии и огонь, каждая клеточка тела начинала пылать, извергая из себя чистую энергию. В голове у девушки был настоящий ураган, и сознание начинало ускользать от неё, а по жилам словно бы текло расплавленное олово…
Её уже бездушное тело медленно опускается наземь. Пускай ценой своей жизни, но что есть её жизнь по сравнению с жизнями миллионов ни в чем не виноватых людей? Чем её команда заслужила смерти? Тем, что служила ей верой и правдой? Чем её родители заслужили смерти? Тем, что растили её в любви и достатке? Чем он, чёрт возьми, заслужил смерти? Тем, что спас её? Нет! Она стерпит всё, что бы там не уготовили для неё. А ради него она может и побрыкаться.
***
День. Ещё один такой же тоскливый день в копилку к тем двум годам без неё. Без её храбрых речей, без её резких выражений, без её несдержанных эмоций., без её неземных волос цвета зелёного моря, которые так приятно было пропускать сквозь пальцы в редкие моменты их уединения… Двум годам без неё.
я позволю себе забвенье, и в ресницах замрёт слеза.
Если бы не обязанность держать лицо перед британской короной, перед подданными, перед самим собой в конце концов, он бы, наверное, осунулся, да и осанка потеряла бы свою офицерскую выправку. Но сейчас он попросту не может позволить себе слабину, ведь — «джентельмен всегда держит своё слово», — а он ей обещал. Обещал позаботиться о её доме, о её семье, о её друзьях и союзниках… и о себе обещал, но кто есть он и его короткая человеческая жизнь по сравнению с величием
её его их народа.
Мужчина мерно ступает по берегу залива. Промозглая погода вынудила его надеть теплую форму. Он любил приходить сюда в свободные минуты и вспоминать, что с ним было, когда он от всей души послал свои обязанности в колонии и последовал зову сердца. В такие минуты ему необъяснимо спокойно, будто бы кто-то большой закрывает его от всех ненужных мыслей.
Холодная вода лёгкими волнами укутывает бледную кожу с множеством белёсых уже заживших рубцов. Её длинные тёмные зелёные волосы напитались влагой, разметались вокруг её тела, в такт следуя за волнами. Сквозь влажную материю одеяния просвечивает выгоревший рисунок морского чудища, решившего остаться в напоминание о былых временах, а изумруд на безымянном пальце играет красивыми бликами через небольшую толщу воды.
боги свой приговор на руке начертили: живи.
Он подхватывает её на руки, прижимает к себе. Облегченно вздыхает, чувствуя исходящее от её тела тепло.
«Жива».
— Не боитесь, что обознались, многоуважаемый генерал-губернатор? — Аделаида обвила руки вокруг шеи мужчины и слегка повернула голову, чтобы видеть его.
— Тебя же… ты же…
— Вы хороши, а я чертовски хороша. У них просто не было шансов.
Она улыбается, в её глазах пляшут чёртики, и — о, боги, — как он по этому скучал.
запах вереска, соль на губах и немного любви.
