бездна в сердце, железо в мыслях

Он идёт вдоль до боли знакомой улицы и впервые в жизни радуется тому, что гуляет в одиночестве. Лёгкий весенний ветер обдувает его лицо, и всё, чего ему хочется сейчас – это наконец найти место, где можно присесть. Но душа его мечется, желает изучать все эти места, быстрее, больше, тщательнее, замечая каждую мелочь, изменившиеся или нетронутые вещи в этом городе. Шемрок делает неспешные шаги, а на лице его появляется гримаса боли, когда в поле зрения возникает полуразрушенное здание школы. Его школы. В памяти тут же всплывают весёлые и беззаботные деньки, когда он ещё чувствовал себя счастливым. Чувствовал, что в этом мире, полном зла и отчаяния, он способен стать лучом света для тех, кто в этом нуждается. Это была специализированная школа для чистокровных магов. Каждый день любимый учитель Шемрока говорил своим ученикам, что они являются надеждой для других людей. Спасителями, освобождающими от оков страха и гарантирующими полноценное будущее, наполненное радостью и смехом. Пепельные волосы развеваются на ветру, и грустная улыбка появляется на его лице – теперь он снова может улыбаться, потому что наконец вернулся домой. Туда, где всегда чувствовал себя частью чего-то важного. Туда, где никогда не было боли, не было отчаяния и страха перед своим будущим, а лишь тёплая погода, сладкое шоколадное мороженое и улыбки друзей, которые когда-то и впрямь у Шемрока были. Только недолго и не такие уж настоящие, но детство есть детство: всё меняется, люди приходят и уходят, и это может только радовать, потому что мир вокруг – такая непростая и загадочная штука, что на его изучение, наверное, может уйти вся жизнь. И ведь правда, когда ты по-настоящему чувствуешь себя дома, ты уверен в том, что всё для тебя возможно. Все двери открыты, а будущее будет, несомненно, таким же уютным и счастливым, как летний ужин всей семьёй, когда мама весело смеётся и гладит тебя по голове, угощая твоим самым любимым блюдом, и болтает что-то о том, что в саду нынче зацвело невообразимое количество тюльпанов, которые можно выставить на продажу. Шемрок помнит все эти места и переулки наизусть, будто бы и вовсе никуда не уезжал. Вверх по улице, где он когда-то жил, и где в принципе находилась его школа, направо возле строгих больших домиков и несоответствующей им яркой, красного цвета оградки, вдоль уютного узенького переулочка, а затем по тропинкам в искусственно высаженном палисаднике. Городской парк. Как и тогда, везде стоят лавочки. Посреди парка расположен фонтан, который включают лишь по праздникам. В нём – застоявшаяся, уже зацветшая вода. Кругом пыль. Шемрок вспоминает отца. Как они однажды прогуливались здесь во время какого-то праздника, и было столь жарко, что дети кругом брызгали друг в друга водой из этого фонтана – тогда ещё чистой – и вдруг мужчина подхватил ребёнка на руки и со смехом окунул в воду прямо по плечи. Во взгляде сына он видел всё: от недопонимания и страха до восхищения. У Шемрока тогда просто захватывало дух: ведь купаться в таком месте было запрещено! Но он смеялся вместе с отцом. Это был один из немногих случаев, когда он по-настоящему, искренне смеялся. От матери им, конечно, досталось по полной. Вспоминая об этом сейчас, он прикрывает глаза и едва заметно улыбается, проводя рукой по волосам и слегка растрепав их. Теперь же кругом никого. Шемрок оборачивается назад – там мост, длинный и широкий. Он проходит не над рекой даже, не над озером, а над огромным и густым лесом. Леса в его городе и впрямь были сказочными. Там можно было легко заблудиться, но этого с ним не случалось ни разу. Он любил гулять по лесу вместе с матерью, любил ходить к роднику и пить его ледяную воду, любил бегать по извивающимся тропинкам, заходя всё глубже в лес и не обращая внимания на крики матери о том, чтобы он не уходил далеко от неё. Ему до жути нравилась природа. Именно благодаря ей. Прямо в противоположном направлении – настоящий город. Всякие разные магазины, рынки и многоэтажные дома. Он проходится по парку, разглядывая всё вокруг, и затем выходит на небольшую площадь. Шемрок вспоминает, что застал то время, когда эту площадь только-только строили – или ремонтировали – и здесь нельзя было пройти. После ремонта там красовались новенькие деревянные лавочки, какое-то очень красивое дерево, выкованное из железа, и ещё много разных памятников, а сами дорожки были выложены разноцветным камнем. Через дорогу – те самые магазины. При мысли о них ему в голову приходит лишь канун Нового года. Тогда люди и впрямь любили этот праздник и умели на самом деле создавать его дух: кругом все здания магазинов были увешаны гирляндами, а там, где присутствовали балконы, наверняка находились всякие смешные фигурки оленей или Санты Клауса. Прогуливаясь здесь с семьёй, Шемрок забывал обо всём и настолько погружался в атмосферу праздника, что начинал и впрямь верить в чудеса. Сейчас сердце его, казалось, забилось от отчаяния. Печальные воспоминания разъедали душу, и было одно «но», которое разрушало всё счастье и всю радость от них. Однажды он покинул этот город – такой родной, такой близкий и приветливый, город, который являлся его пристанищем, местом, где его всегда ждут и любят, – и живым он сюда так и не вернулся. Все его друзья, наверное, либо не помнят о нём, либо давно уже его отпустили, смирившись с горем. А его родители... Он даже не знает, живы ли они. В любом случае, они не захотят видеть в своём доме вампира. Кем бы он ни был. Ветер становится немного холоднее, всё вокруг освещается бархатным светом заходящего солнца, отчего Шемроку кажется, будто он находится в каком-то фильме или старом фотоальбоме. Слёзы медленно срываются с ресниц и бегут по щекам, но внезапно сердце замирает, стоит ему услышать такую родную, но на долгие годы забытую речь – на чистом немецком языке. Он оглядывается и видит, как молодая женщина в белом лёгком платье держит за руку своего сына и о чём-то увлечённо ему рассказывает. Ребёнок то и дело спотыкается о мелкие камушки, потому что взгляд его направлен вверх, на лицо своей матери, и сам он иногда восхищённо что-то спрашивает и уточняет. Когда-то Шемрок был таким же. Сейчас, когда он находился в том месте, где оставил всю свою счастливую и беззаботную жизнь, ему казалось, что все проблемы теперь не имеют никакого значения. Шемрок будто вернулся во времени в ту самую точку невозврата. Туда, где он не знал никого, кто в дальнейшем причинял ему боль. Он не знал ни Йошимасу, ни Шухея, ни даже Цубаки – разумеется, слышал, но не знал лично, – и что важнее всего, он не знал, чем всё для него обернётся. Теперь он мёртв, и былая жизнь его также не имеет никакого смысла. Что тогда вообще имеет смысл? В данном случае, он пришёл к выводу, что память – это именно то, что важно. На конце нашего жизненного пути всё, что мы на самом деле имеем – воспоминания. И их ничем нельзя стереть, ничем не выжечь из наших сердец: лишь только окончательное погружение в небытие способно сделать это, и то, правда, не до конца. То, какими будут наши воспоминания, зависит лишь от нас. Вся эта боль, что ощущал Шемрок на протяжении всей своей смерти, в конце концов превратилась в пыль перед его прошлой жизнью. Её и впрямь можно назвать счастливой. Пусть даже на данный период времени Йошимаса – его лучший друг и лучшая причина жить или умереть – не имел никакого значения, воспоминания о нём заставляли сердце Шемрока биться в бешеном темпе. Имеет ли это смысл? Несомненно. Шемроку понадобилось слишком много времени, чтобы понять, какую ошибку он совершил. Но в конце концов, кем бы он ни был – ужасным убийцей с болью в душе или амбициозным сильным магом с верой в лучшее , – его воспоминания до сих пор принадлежат ему. Его дом до сих пор встречает его с распростёртыми объятиями, а люди, что были близки, до сих пор остаются для него семьёй. Смерть никогда не сможет отнять этого у него. Да что она вообще, честно говоря, может, если он, уже преодолев её, вновь возвращается домой, вновь чувствует, как бьётся его собственное сердце – пусть лишь призраком воспоминания, но удары и впрямь ощутимы для него. Что она может, если, преодолев её, Шемрок получает что-то большее, чем то, что имел при жизни? Очищение. Привязанность. Прощение и настоящую, крепкую любовь. Ту, которую он ощущал на протяжении всей своей жизни: к матери и отцу, к родному городу, Йошимасе а теперь и Шухею. Единственному смыслу оставаться «живым» и дальше. Вот бы только показать ему всё это. Вот бы он только знал. Груз с плеч Шемрока всё ещё упал не весь, не до конца, и до сих пор причиняет боль, но рядом с Шухеем всё казалось возможным и лёгким. Быть может, Шемрок и впрямь нашёл свой новый дом. Так что теперь совершенно точно готов отпустить всю боль, чтобы снова ощущать ту беззаботность и лёгкость по-настоящему счастливой жизни. Только бы он был рядом. А большего и не нужно.