Осколки магии

      С того момента, как вся ситуация в целом прояснилась, Джин и Юнги почти перестали видеться. Юнги общался с Джуном, телепатически, только по поводу предстоящей им битвы (красиво и высокопарно звучит, если учесть, что в видении был только один гоблин). Джин испытывал безотчетное чувство обиды, от того, что их общение с Юнги прекратилось. Его утешал только Расти. Стоило коту появиться, забраться к Джину на руки или удобно умаститься на его коленях, как разум молодого человека мигом очищался от плохих грустным мыслей, вызывающих тянущую под левой лопаткой тоску. Кот приходил к нему каждый день и каждую ночь. Джин почти стал считать его своим, но все-таки не стремился ограничивать свободу кота ошейником с медальоном.       Так прошла неделя. Потом вторая. Юнги, Джун и Хоби разработали план, который должен был сработать на сто процентов. Он был очень прост и незатейлив. Хоби отвлекает внимание гоблина своими магическими силами. В то время как Намджун, при помощи Юнги, который должен будет усилить его магию, залезает в не слишком умную голову гоблина и поселяет в ней мысль о том, что на земле нет ни Юнги, ни кого бы то ни было другого из его же мира. После чего, гоблин возвращается восвояси и рассказывает об этом всем своим друзьям, которые раз и навсегда снова забывают о существовании земли. По уверению Юнги, которое опять же ясно раздавалось только в голове Джуна, этот план обязан был сработать.       Джин скучал. Джин скучал по Юнги. Даже несмотря на то, что у него был кот, который по странному стечению обстоятельств обладал теми же волшебными свойствами, что и его друг — умиротворял. Джин скучал по голосу Юнги, по тихому смеху Юнги, по смертельно очаровательной улыбке Юнги, которая каждый раз выдавала его нечаянную радость. Джин скучал по Юнги рядом. Создавалось неясное ощущение, что чего-то не хватает. Разумеется, Джин мог бы легко инициировать с ним встречу, но какой-то неясный голос внутри его головы тщательно его отговаривал. Когда он брал кота на руки, ему сразу становилось понятно, что эта вынужденная разлука совершенно необходима, но когда кота не было, он чаще обращался к мысли, что все это случайно и абсолютно неважно.

***

      В эту ночь Джин уснул быстро, дыша в спину по привычке расположившегося уже на подушке кота, но спал некрепко. Когда он открыл глаза посреди ночи, кота рядом не было. Он было собирался снова провалиться в довольно неприятный и мучительный сон, в надежде, что он станет лучше, но вдруг увидел напротив окна фигуру. Сперва его охватила паника, но потом он собрался с мыслями. Если фигура не убила его, пока он спал, значит, это не является ее первоочередной задачей. Значит, нужно немного выждать. Фигура думает, что он спит, значит, он будет спать.       В момент, когда фигура отвернулась от окна, Джин закрыл глаза. Он не слышал никаких шагов, но в следующее мгновение ощутил, как на край его кровати кто-то присел и как будто заботливо подоткнул край одеяла под ноги. Джин открыл глаза и первое, что он увидел — мечтательное лицо Юнги, которое резко изменилось в тот момент, когда Юнги осознал, что Джин открыл глаза. По его лицу промелькнул почти что ужас, очевидно от того, что он попался, но этот священный ужас лишь промелькнул. Юнги готовился к таким моментам, потому довольно ловко вернул себе спокойное выражение. — Джин, ты спишь. — он протянул руку и мягко провел ею по щеке молодого человека. — Да что ты говоришь… В таком случае я могу громко звать на помощь Хоби, не рискуя, что его разбужу? — Джин улыбался, но в его глазах Юнги отчетливо читал праведный гнев. Очень гневный и очень праведный. — Нет, кричать не надо. — Юнги пытался сохранять спокойный тон, но это выглядело очень комично.       В следующее мгновение Джин открыл рот, как будто собираясь действительно громко и надрывно звать на помощь, и Юнги тут же без промедления закрыл его рот рукой. Поняв, что Джин не собирается на самом деле горланить, он убрал руку, под которой находился рот с пухлыми губами, в самодовольной ухмылке. — Так, мы выяснили, что я не сплю. Отлично. — он привстал на кровати и облокотился о подвинутую ближе к спинке кровати подушку. — Встань с моей постели. И расскажи, как ты сюда попал, пока я не позвал своего сонного и потому неспособного ни в чем разобраться младшенького, который одним движением пальца способен покалечить тебя простой подушкой.       Юнги послушно встал. Он выглядел настолько виновато, что у Джина защемило сердце. И он почему-то абсолютно был уверен, внутри себя, что Юнги действительно как минимум стыдно. — Я же маг. Я могу все. — он говорил, опустив голову. — Конкретнее. И куда ты дел Расти? — Расти убежал. — Куда? Я специально закрываю на ночь окно, чтобы с утра успеть его покормить. Значит, ты его специально выпустил. — Джин скрестил руки на груди. — Где мой кот? Где кот, который поднимал мне настроение, пока ты даже не удосужился послать мне привет через Джуна? Где тот кот, который не оставляет меня даже в темные для меня ментальные времена, связанные с внезапным исчезновением из моей жизни КОЕ КОГО? Этот замечательный кот даже моется со мной!       На этих словах Юнги заметно покраснел, но Джин это не мог увидеть. — Что ты молчишь? Где мой кот? — он говорил очень строго. Как ребенок, который отчитывал свои плюшевые игрушки за то, что те отказались пить с ним чай. — Я могу его позвать. — Юнги явно сомневался. — Нет, будь добр, принеси его и положи туда, откуда взял. — Джин указал на подушку. — А потом свали и не показывайся мне на глаза вплоть до того момента, пока я благоразумно и великодушно не спасу тебе жизнь. — Джин. — Юнги сделал движение навстречу, но решительный Джин решительно остановил его решительным жестом. — Иди за котом.       Юнги тяжело вздохнул. А потом пропал. Никаких спецэффектов в виде дыма или яркой вспышки света. Только Расти вдруг оказался снова на его подушке. Джин недоверчиво посмотрел на кота, который выглядел совершенно как обычно. — Это что за шуточки? Говорил мне дед, не связывайся с магами и чародеями, которые умнее и старше тебя, но нет… Нам обязательно надо кого-нибудь спасти. — Джин бурчал что-то неразборчивое себе под нос, в то время, как кот внимательно смотрел на него. — Так, а где теперь Юнги?       Кот покорно слез с кровати, встал на то место, где стоял Юнги, и в следующее мгновение, не успел Джин глазом моргнуть, левым, явился провинившийся молодой человек.       Джин смотрел спокойно и совершенно безучастно. Потом встал. Подошел к Юнги и обошел его кругом. Сам себе кивнул, еще раз посмотрел на Юнги, потом вернулся в свою кровать, лег на подушки и закрыл глаза. — По ходу, я действительно сплю. Надо попробовать успокоительные сонные травки. — он глубже зарылся в одеяло, повернулся к окну и начал засыпать. По крайней мере стал отчаянно пытаться.       Юнги подошел и снова сел на его кровать. — Джинни, прости меня. Прости, что я все это время с тобой не общался и не виделся, я просто обязан был кое-что проверить. И я проверил. И удостоверился в одной очень важной для нас обоих вещи.       Джин повернулся к нему. — Скажи, ты действительно Расти? — Да, я действительно кот, которого ты мило назвал Расти.       Джин чуть приподнялся на подушках и стал кивать. Немного нервно, особенно в сопровождении того отрешенного и задумчивого выражения лица, которое на нем возникло. — Значит, ты все это время смотрел, как я хожу голышом. Ладно, ты увидел это один раз, но ты стал ходить со мной в ванну регулярно. А я то думал, что котик любит слушать водичку. А котик, оказывается, ДОЛБАНЫЙ ВУАЙЕРИСТ. — Джин продолжил кивать. — Прекрасно. Я попрошу гоблина, чтобы он расправился с тобой с особой жестокостью. На каком языке они говорят? Я готов даже научиться картавить.       Юнги улыбнулся и подвинулся ближе. Он очень деликатно расположил свою ладонь на шее Джина, большим пальцем очертив линию его нижней челюсти. — Я просто не мог отказать себе в этом удовольствии. Извини. Ты слишком горяч, даже для такого опытного мага и чародея, как я.       Джин смотрел на сидящего перед собой молодого человека, с бешено блестящими глазами и всклокоченными светло-русыми волосами, и сразу почувствовал, что за прошедшие 2 недели между ними совершенно ничего не изменилось. Он испытывал все те же эмоции, только теперь, кажется, они стали ощущаться явственнее. Он чувствовал лютую тягу к сидящему перед ним молодому человеку. Если раньше ему хотелось подержать его за руку, невзначай коснуться или просто посидеть рядом, то теперь ему хотелось намного большего. И на данный момент Джин совершенно не понимал, зачем отказывать себе в таких простых и естественных желаниях?       Он подался вперед и с жаром припал к губам Юнги, которые уже были открыты как будто в ожидании поцелуя. Как будто в его мыслях был тот же план, но Джин начал воплощать его на мгновение раньше, теперь крепко держа Юнги за шею. Он мигом вспомнил все то ожидание, все то сомнение, которые преследовали его, пока он находился рядом с волшебным молодым человеком. Он вспомнил это все и сразу же отбросил в сторону, одновременно с этим, потянув Юнги вниз. Маг и чародей успел ловко откинуть в сторону край одеяла, и в следующее мгновение уже находился между бедер Джина, расположив свои предплечья по бокам от его головы. — Завтра же ты все расскажешь. И разрешишь Намджуну покопаться в твоей голове. — Джин оторвался от губ и прямо посмотрел в глаза Юнги, чтобы увидеть, насколько честными и откровенными будут его дальнейшие намерения. — Хорошо. Как скажешь. Я сделаю все, что ты скажешь. — маг снова впился в находящиеся напротив губы, не дав Джину закончить его мысль или усомниться в честности его ответа.       Но Джин знал, что Юнги действительно сделает все то, о чем он попросит. Для него это было ясно, как белый день. Также для него было ясно то, что если они не освободятся от одежды в самое ближайшее время, он заплачет.       Он никогда не испытывал такого нетерпения и возбуждения. Тем временем, Юнги переключился на шею Джина. Ощутив крайней чувствительное прикосновение к своей коже горячих губ, находящийся снизу молодой человек подался вперед и ощутил еще более интересную вещь. Интересную и естественную вещь, которая уже давно, казалось, была при нем. Ровно с того момента, когда их губы соприкоснулись.       Пока Юнги покрывал нетерпеливыми и влажными от языка поцелуями шею и плечи Джина, тот стал двигать бедрами так, что их возбужденные и твердые члены стали соприкасаться самым чувствительным образом. И с каждым новым движением Джина эти соприкосновения становились все более очевидными и напористыми. Юнги издал протяжный гортанный стон, пока Джин, не прекращая движений, пытался освободить его от рубашки. В последний момент, после нескольких неудачных попыток с оставшимися пуговицами, он нетерпеливо рванул ткань, и пуговицы беспомощно полетели на пол, в то время как Джин уже стягивал рубашку с плеч мага. — Мне кажется, или мы торопимся? — Юнги привстал на коленях, помог Джину стянуть с себя рубашку и в следующее мгновение стянул с него просторные пижамные штаны, тонкая ткань которых служила совершенно ненужным препятствием на пути к очень тонкой и очень чувствительной коже. — Мне кажется, мы задержались. — ощутив прикосновение руки к своему члену, Джин замер. Он до сих пор не мог понять, с каких пор он стал таким чувствительным, что готов был кончить только от касания пальцев. Но это было непередаваемое ощущение. — Знаешь, после того, как я стал наблюдать за тобой в душе, я все чаще начал ловить себя на мыслях о твоем члене. — Юнги мягко и неожиданно нежно поцеловал Джина, и затем его губы остановились уже на мягкой щечке, в районе уха.       Затем на тонкой коже за ухом. Потом чуть ниже, языком начертив влажную линию от уха до ключицы. Затем раскрытыми губами по коже в районе ключиц и груди. Затем языком от правого соска вниз, по белой линии живота, так отчетливо разделяющую правую и левую части прямой мышцы упругого твердого пресса, чуть задержавшись в районе пупка и еще чуть ниже… Джин наблюдал, как светло-русая голова спускается все ниже вдоль его тела и… Наконец он запустил свои длинные пальцы в всклокоченную шевелюру, и в следующее мгновение ощутил горячие бесстыдные губы на головке своего члена. Откуда-то из недр вырвался сдавленный стон. Услышав этот звук, Юнги поднял голову, убрав губы с члена Джина. — Мне кажется, или ты тоже часто думал об этом? — не дождавшись ответа, маг сразу взял половину длины члена в рот, языком очертив вокруг головки несколько затейливых линий, сразу после этого ощутив более крепкую хватку в своих волосах.       Поняв, что он на правильно пути, Юнги продвинул губы еще чуть ниже. Одновременно с этим он ощутил движение бедер Джина и движение его руки, настойчиво, но мягко побуждающее Юнги опустить голову еще ниже. И он не сопротивлялся. Только не сегодня и не с Джином. Он взял член на всю длину, ощущая, что глаза потихоньку начинают наполняться влагой. Он немного выпустил член изо рта, в следующее мгновение снова взяв его до основания. Стоны, тихие и наспех сдерживаемые, с явным осознанием того, что молодые люди здесь не одни и стоит сохранять установившуюся тишину, были лучшими свидетелями того удовольствия, которое испытывал Джин. Юнги сделал вдох носом и снова опустил свою голову, позволил члену скользнуть в его глотку. В таком положении невозможно было вздохнуть или выдохнуть, но именно оно доставляло наибольшее удовольствие. Джину, учащенное дыхание которого постоянно прерывалось сдавленными гортанными звуками, похожими на стоны. И Юнги, который осознавал, какое наслаждение он доставляет находящемуся в его руках и в его губах молодому человеку, от чего сам начинал испытывать особое удовольствие.       Когда Юнги полностью вынул член изо рта, Джин, за плечи, побудил молодого человека вернуться в исходную позицию и сразу же припал к его губам. Губам, которые еще хранили его вкус и которые доставили ему столько удовольствия. — Теперь моя очередь. Я тоже хочу ощутить твой член внутри. — Джин говорил как будто спокойно, но его не прекращающие движение бедра, которые так и искали член Юнги, говорили совсем об обратном. — Я уже говорил, что сделаю все, что ты скажешь. — Юнги стал нетерпеливо стягивать с себя джинсы, жалея о том, что не знает как применять магию раздевания.       Когда ему наконец это удалось, он вернулся к губам Джина, но не успел сделать языком ничего глубоко и горячего, так как молодой человек ловко перевернул его. Теперь Джин был сверху, удобно устроившись на бедрах немного опешившего, но все же готового ко всему мага.       Джин потянулся к тумбочке и открыл ящик. Приложив пару усилий и попытавшись вытянутся настолько, чтобы рука смогла достать до заветных предметов, он наконец извлек небольшой пластиковый пузырек и шелестящую упаковку, похожую на презерватив. Юнги улыбнулся. — Скажи мне, что ты предвидел наш секс. — Да, эта картинка явилась мне сразу перед той, в которой тебя безуспешно пытались убить. — Джин горячо и стремительно поцеловал мага. — Каждая секунда промедления будет стоить мне миллиона нервных клеток, потому я все сделаю сам.       Он наклонился вперед, расположив обе свои руки по бокам от головы Юнги, затем, оставаясь на локтях и ловко манипулируя предметами прямо над широко раскрытыми глазами мага, выдавил немного смазки на пальцы правой руки. Отложив смазку, но завел правую руку за спину, и теперь Юнги мог только наблюдать за его реакцией.       Сначала он смотрел магу в глаза и даже улыбался, не забыв оставить на его губах нежный поцелуй. Затем улыбка сошла, глаза закрылись, и он тяжело выдохнул. Юнги видел движение его руки и мог только догадываться о том, что сейчас в Джине было два пальца. Чтобы как-то отвлечь его от неприятных ощущений, Юнги положив свои руки на его шею и начал деликатно перебирать его волосы, касаясь кожи лишь кончиками пальцев. Джин на мгновение улыбнулся и снова поцеловал Юнги, на этот раз задержавшись на его губах. И вот, спустя минуту, он вдруг как будто совсем перестал дышать, все еще не отрываясь от губ мага и чародея, который почему-то сразу понял, что Джин решительно пошел дальше двух пальцев. Юнги сразу переместил свои губы на его шею, стараясь как можно мягче касаться чувствительной кожи, позволив своему языку оставить свой неизгладимый след не только на разгоряченной коже, но и в сознании, затуманенном в данный момент неясной, перемешанной с желанием болью. Джин снова задышал и издал сдавленный стон. — Все хорошо? — Юнги оторвался от его шеи и заглянул в лицо находящегося сверху молодого человека. — Секунду. Я. — его голос срывался, и глаза до сих пор не открывались.       Юнги начал беспокоиться. Он не мог смотреть на то, как Джин, очевидно, испытывает определенного рода страдания. Он уже готовился все прервать, как вдруг Джин открыл глаза. Они блестели от скопившейся в них влаги. Он поцеловал Юнги невыносимо нежно, используя свои пухлые губы наилучшим образом. Затем он выпрямился, немного подвинулся на бедрах мага так, что его член располагался теперь спереди, ловко надел на него презерватив и хорошенько сдобрил его смазкой. Когда он возвращался на свою исходную позицию, Юнги заметил в его глазах бешеный огонек. Он понял, что-то, что недавно испытал Джин, очевидно будет стоить того, что он испытает в конце.       В следующее мгновение Юнги ощутил пальцы не своем члене, а затем, как его головка упирается в плотно сжатые в кольцо мышцы. Он выдохнул. Джин вдохнул и усилил нажатие. Головка с трудом, но все-таки оказалась внутри. Джин остановился и с его губ сорвался прерывистый выдох. Не убирая своей руки с члена Юнги, он немного подал бедра назад, так, что еще некоторая часть члена оказалась внутри. У мага начала кружиться голова от ощущения горячего сдавливания на его члене, который в следующее мгновение оказался еще глубже. Наконец, бедра Джина опустились на бедра Юнги, который отрывисто и поверхностно задышал, переместив свои руки на ягодицы находящегося сверху парня. Джин улыбнулся и снова поцеловал его, одновременно с этим начав медленно и аккуратно двигать бедрами, так, что член внутри него двигался с наиболее комфортной для адаптации к размеру амплитудой. По мере движения, амплитуда становилась немного больше. — Теперь твоя очередь. Я готов. — он положил предплечья на кровать по бокам от головы Юнги, тем самым приподняв таз.       Юнги сделал первое движения бедрами, слегка приподнявшись над матрасом. Затем второе. Не увидев на лице Джина ничего, кроме сосредоточенного улавливания начинающих становится приятными ощущений, Юнги стал двигаться увереннее и быстрее. Когда с губ Джина сорвался первый, после испытанной от растяжения боли, отчетливый стон, маг крепче схватился за его ягодицы и поставил стопы на кровать. В таком положении ему намного проще было входить на бОльшую глубину и с бОльшим напором, в чем Джин смог убедиться после первого же уверенного толчка. Затем второго, третьего. Темп становился все быстрее, толчки все настойчивее и жестче. — Ты не представляешь, как это хорошо. — возбужденный шепот Джина сладостно отдавался в ушах Юнги. В следующее мгновение он, немного изменив положение бедер находившегося на нем молодого человека, резко вошел и… Ему повезло, что в этот момент он видел лицо Джина. Его губы приоткрылись, брови сдвинулись, лицо как будто вытянулось от неожиданно ярких ощущений. Он замер. — А теперь? — Юнги повторил движение в том же направлении, и Джин выгнулся, вжав голову в плечи.       Еще одно такое движение, и из Джина вырвался новый стон. Он упал Юнги на грудь и уткнулся в шею. — Еще. — сдавленный шепот звучал слишком исступленно. — Еще.       Придерживая Джина руками, Юнги дал волю своему телу, и теперь каждое новое его движение становилось резче и жестче предыдущего. Он чувствовал все нарастающее давление на своем члене, но старался не сбавлять темп, ощущая, что развязка близка. Джин дышал тяжело, его сдавленный хриплый голос, твердивший что-то невнятно, то и дело срывался в стон, который довольно эффективно заглушался кожей на плече Юнги, в которое, как в свое спасение, губами впился находящийся на грани молодой человек.       Такой темп сложно выдержать. Только если твоей единственной целью в данный момент не становится удовольствием и удовлетворение самого дорогого человека. Когда Джин наконец затих, дрожа, невыносимо сжав находящийся в нем член, Юнги хватило пару мгновений, чтобы кончить. Это было похоже на избавление, на освобождение, на долгожданное окончание чего-то очень долго длящегося. Это было чувство, которое навсегда отпечатывается в памяти, оставляя после себя незабываемый след. Ради этого момента, возможно, он жил. Момент чистого единения с судьбой. Это было больше чем оргазм и даже больше, чем любовь.       Юнги вернулся в свое обычное состояние тогда, когда ощутил в своих волосах нежные руки. Руки Джина дрожали, так же как его растянутые в расслабленной улыбке губы. — Мне кажется, я сейчас умер и воскрес. — он мягко поцеловал находящиеся в миллиметре от него губы. — Мне кажется, что мне кажется, то же самое. — Юнги смотрел в глаза Джина, видя в них то, ради чего он жил и ради чего будет жить.       Аккуратно, чтобы не причинить ему боль, придерживая член рукой, Юнги аккуратно вышел. Джин спустя мгновение поднялся. — Кажется, я немного тебя испачкал. Извини. — он смотрел на живописный белый след, оставленный в момент достигнутого пика. Издав тихий, наполненный внезапно накатившейся усталостью, звук, Джин потянулся к тумбочке и извлек из нее пачку влажных салфеток. — Ты, действительно, волшебник, Юнги. — он бережно вытирал живот молодого человека, а затем свой живот и член. Затем он взял еще одну салфетку и занес руку за спину. — Хочется поскорее обнять тебя и уснуть.       Закончив, он осторожно встал с Юнги, сразу расположившись по правую сторону. Маг снял использованный презерватив и аккуратно положил его на пол, на небольшую горку из использованных салфеток. После этого он прижался к Джину, который бережно обнял его за плечо. — Это лучшее, что произошло со мной за все мои 28 лет жизни. — Глаза Джина были закрыты, а голос звучал расслабленно и мягко.       Юнги посмотрел на лежащего рядом молодого человека, на его дрожащие от еще не до конца пережитого наслаждения веки, на высокие скулы, которые так прекрасно контрастировали с круглыми щечкам, на его ставшие такими желанными губы, припухшие от ласк… Он не удержался и нежно провел по ним пальцем.       Внезапно его тело передернуло, глаза рефлекторно закрылись, и в сознании замелькали картинки. Это было видение. Первое отчетливое видение в его жизни. На глаза невольно навернулись слезы, а к горлу подступил ком, перекрыв ему возможность дышать. Перекрыв ему возможность жить.       Он крепко обнял Джина, изо всех сил к нему прижавшись, пытаясь раз и навсегда запечатлеть в своей памяти мягкость и запах его кожи, нежные и трепетные касания, отчаянно боясь, что ощущения и чувства, которые теперь буквально распирали его изнутри, не находя выхода, помешают ему запомнить. Запомнить это счастливое мгновение.       Нет, он не будет плакать. Нет, только не в самый счастливый момент его жизни. Который больше никогда не повторится.