Юлия Шишкина и Обруч равновесия

С началом осени настал и новый учебный год в школе для трудновоспитуемых волшебников Тибидохс. Во дворе учебного заведения было непривычно шумно. Великая Зуби на пару с Поклеп Поклепычем громко что-то объясняли будущему первому курсу, параллельно защищая этих неразумных птенцов от приветственных запуков и сглазов со стороны магов тёмного отделения. В какой-то момент завучу надоел беспредел, и свалив заботу о новеньких своей коллеге, пошёл грозиться полным зомбированием всех, кто останется на площадке после следующих трех секунд. На второй уже вся орава магов чудом куда-то подевалась. Все-таки человеческий организм способен на невероятные вещи в минуты опасности. Посмертно-бессмертный директор Академик Сарданапал Черноморов задумчиво стоял у окна своего кабинета. Книги с заклинаниями, входившие в список 100 запрещённых, нетерпеливо дожидались кормежки тухлым мясом и активно рвались что-нибудь сломать дабы привлечь внимание. Разноцветные усы стали ещё длиннее с тех пор, как их помнил уважаемый читатель, борода все также отбивалась от неприятных соседей, нередко закручиваясь вокруг старческой шеи владельца. За дверями кабинета с угрозой зарычал сфинкс, но уже через секунду жалобно заскулил — в кабинет ворвалась растрепанная Медузия Горгонова. Часть змей на её голове выбились из прядей волос и непослушно отплясывали танго смерти. — Меди, дорогая, что-то случилось? — Сбросив груз мыслей, Сарданапал посмотрел на преподавателя по нежитеведению. Редко можно было увидеть её в таком растрепанном виде, а это говорит о некоторой срочности вопроса. — Третьекурсники со светлого отделения в закоулках Исчезающего этажа нашли с десяток скатертей-самооборонок. Не улыбайтесь так лукаво! Они все живы, но с переломанными костями лежат в магпункте в ванне с костеростками. Прошло уже 170 лет с тех пор, как Исчезающий этаж перестал быть смертельно опасным, но мы до сих пор нашли не все магические артефакты. А сейчас они, более того, возбуждены. Ещё и среди первокурсников три человека с мощной интуитивной магией и один некромаг! Вы понимаете, что это значит? — Что нынче молодёжь весьма талантлива? — Улыбаясь, спросил академик. — Не сердись, Меди, ты же знаешь, что без оптимизма нельзя жить даже бессмертному. Я бы даже сказал: особенно нельзя. Вчера мне пришло анонимное письмо из Магфорда. В нем говорится, что он начал движение. Это может объяснить то, что с каждым годом волшебники рождаются все способнее, но к сожалению, все чаще с тёмными талантами. В этом году всего десять человек светлых и двадцать три тёмных. Давно уже не было такого перевеса. А представь, что творится в Китае? У них только каждый пятый светлый. Скоро их школу из Шаолиня переименуют в ШаоВИЙ. — Пробормотав что-то себе под нос, из кольца Сарданапала вылетела зелёная искра. К полкам с разъяренными книгами подлетела миска с мясом. Лауреат красных подтяжек подошёл к ней и стал сосредоточенно кормить «Великолепные сглазы от великолепного капитана Крюка».

***

После вступительной речи Поклеп со зловещим восторгом стал расселять младшекурсников по комнатам. Бедные десятилетние дети боялись всякого шороха и подпрыгивали при каждом удобном и неудобном случае. Для себя же завуч отметил, что каждый год приходит новая версия впечатлительной Верки Попугаевой, которая знаменита своими вздохами и охами, а также ежечасными обмороками. Девочка имела две цветные косы, которые торчком стояли в стороны, плюсноватый веснушчатый нос и, судя по всему, кривые ноги, которые категорически не хотели её держать. Лично Соня Сусликова искренне не понимала почему дорогие однокурсники не торопились её ловить после очередного обморока. В толпе находились не менее интересные личности. Взять хотя бы правнука Ягге — Дед-Ягуна. Он мало чем отличался от своего красноухова отца, и даже, можно сказать, был его копией. Такой же болтливый, неунывающий и многих раздражающий. Чуть поодаль шла широкими шагами худенькая, словно скелет, девочка, которая была на полторы головы ниже своих сверстников. Дабы не отставать, она так старалась идти с ними в один шаг, что потела, бледнела и давала Сусликовой повод для конкуренции. В руках у неё болтался огромный белый медведь, который в некоторых местах был и зелёный, и синий, и уже больше походил на попугая-переростка. Ряды постепенно редели, пустые комнаты вскоре заполнялись криками, грохотом и противным смехом приведений. Поручик Ржевский явно получал удовольствие от реакции, на предложение пошевелить ножички в его спинке. Неумелые маги, которые знали только одно заклинание — Грааль Гардарика, могли ответить лишь подушкой, которая уверенно встречалась с грудью призрака и пролетала дальше в соседа по комнате. Его недолеченная супруга, деловито прокручивая в руках свою селезенку, плаксиво жаловалась на трудности послесмертной жизни. — Ах, как я больна! Как я отравлена! Отравлена этим скупым на эмоции невежеством. Никогда не выходите замуж за моральных сухарей, девочки! Они растоптают ваши больные порывы уже в зародыше! Ржевский! Уже 17:05! Тебе срочно нужно меня придушить, чтобы у меня был повод начать скандал! Не обращая внимание на шум, завуч школы тараном шёл к следующей комнате. — Так-с, — деловито пролистывая завывающие бумаги, сказал Поклеп, — комната 1284. Коля Желтопузов и Саша Гробов… — Маг начал скурпулезно изучать сначала список, потом дверь в комнату, а затем и самих мальчишек. Первый был пухлый, толстощекий с месячным запасом фисташек во рту. Что-то непонятно проговорив уже собирался войти в свою комнату, но тут же остановился и начал принюхиваться. Почуяв пирожки с капустой у запасливой первокурсницы, он без церемоний накинулся на сумку и начал безуспешно, как хомяк, царапать её. Сама хозяйка имущества даже не стала рисковать остановить крупного парня, лишь покрутила пальцем у виска и сделала два шага назад. Второй был худой, мрачный, лениво смотрящий своими чёрными глазами на окружение. Лишь изредка, едва заметно, он на несколько секунд останавливался свой взгляд на одну из учениц, кусал губы и продолжал неторопливо оглядываться. На правой руке он то и дело пальцами крутил свое волшебное кольцо, которое больше напоминало согнувшуюся мёртвую ветку. Из вещей у него был лишь плетёный рюкзак. Неизвестно какая магия защищала его сумку, но никто лишний раз даже не думал глянуть в его сторону. Возникало чувство самосохранения. Внутренний голос упорно твердил не связываться с этим мальчишкой. Весь его вид наводил мрак: смуглая кожа тёмные непослушные волосы и бездонные глаза. На чёрной одежде в качестве украшения (или нет), висели кости птиц или мелких зверушек. Вряд ли у кого-то появится мысль, что он купил их в сувенирной магазине. Сухо кашлянув, завуч вернул своему лицу ухмылку и загадочно проговорил: — Тёмный маг, который пять лет прожил в теле хомяка, некромаг и одеяла висельников… Интересная жизнь у вас будет следующие пять лет. Расспрашивать подробно о том, кто такие некромаги и с чем их едят, не решился никто. Всё примерно представляли себе общую картину того, кем является мальчик, стоящий перед ними. Зал двух стихий погрузился в молчание, пока кто-то из первокурсников не решил спросить об одеялах висельников. — О-о-о… Это чудесное приобретение профессора Клоппа. Души висельников, которые встретили смерть осознанно, вселились в верёвку, дав ей такое обличие. В любое время ночи одеяло может зажать вашу шейку в тисках и… — Не успел Поклеп Поклепыч договорить, как Сусликова в очередной раз упала в обморок. — В общем, заведующий тёмным отделением обязал поселить эти покрывала в каждую комнату для тёмных магов. Для профилактики, чтобы не расслаблялись. И поднимите уже кто-нибудь эту девицу! Она ведь даже не из тёмных! Ей не грозит! Тут перстень у завуча обдал его палец жаром и раскалился. И без того аромат болотной тины от профессора теперь стал ещё более невыносимым. Проругавшись в темноту, маг что-то сказал на подобии: «Неверная!», и закрутившись вокруг своей оси, стал выпускать из своего кольца красные искры, превратившие его силуэт в кокон и исчез. — Ну надо же! Пространственная магия! — Пробираясь сквозь толпу, у того места, где совсем недавно стоял Поклеп, показалось восхищенное лицо той самой мелкой девушки с огромным медведем. Катька Белоус стала крутиться вокруг остальных, чтобы хоть кто-нибудь подхватил её заразительный восторг и стал рядом с ней ползать, чтобы увидеть на каменном полу до сих пор не потухшие красные искры. — Хм! Меня больше волнует, как нам теперь расселяться. Списочек-то у Клёпы! — Девочка с длинными русыми волосами, небрежно смахнула свою стопудовую чёлку. — А хотя так даже лучше! Сами выберем себе комнаты. Вот эта… 1293 моя! И жить я буду в ней одна. Кто посмеет подселиться, в лягушку превращу! — А ты хоть знаешь как? — Спросил кто-то из толпы. — Не знаю, но когда узнаю, точно превращу. — Лизавета Красноухова довольная поплелась внутрь. Ещё через секунду был ни на что не похожий визг. Между собой ребята переглянулись, но зайти не решались. Каждый из них поплелся наугад кто к какой двери. Некоторые уже успели познакомиться друг с другом, в плохом или хорошем смысле… Те, кто уже определился с комнатами, побросали свои вещи на койко-место и вышли к гостиной, где и проводили вечер младшекурсники. Каждое заселение проводилось на одном из пяти жилых этажей. Один набор — один этаж на все обучение, пока ученики пятых курсов не отдадут после выпуска свои комнаты новым ученикам. Между ребятами шло бурное обсуждение их лопухоидной жизни, которой они отдали десять или одиннадцать лет своей жизни. Больше всех говорила (что неудивительно) Лизавета Красноухова. -… каждый день я получала дюжину шоколадок и мармелада. Всё-таки такая красавица встречается не в каждом переулке Москвы! И все чего-то лебезили, лебезили предо мной. А сколько мальчишек мне встречаться предлагало! И не сосчитать! Пару раз среди них попадался известный актёр или модель. Люди с большой буквы, хоть и маленьким ростом. Всего себя предлагали! Но Лизавета девушка неприступная и благородная. Я им так и сказала: «Ты мне не нужен! Ты меня недостоин. Я ищу того одного единственного, который сможет понять и полюбить меня такой, какая я есть!». Ну, а он мне в след: «О-о! Лизавета! Душа моя! Канареечка моя!». Но я сказала НЕТ, значит НЕТ! — Парни на этот рассказ даже не обращали внимание, большинство из них вели свою беседу, девушки же были в восторге от восходящей звезды этого мира, которая стояла прямо рядом с ними. Была и третья категория людей, которым было ни то, ни другое неинтересно. — Ложь. — Тихо сказала девочка с завязанными в хвост белесыми волосами. Фрейлины Красноуховой насупились Они так воодушевились этой историей не для того, чтобы кто-то сказал, что это неправда. — А дальше-то что?! — После этого меня стали звать на красную дорожку все, кому не лень! Известные фотографы толпами кружили вокруг моего трехэтажного дома с джакузи только для того, чтобы попросить меня попозировать им. Многим же я тогда отказала. — Толпа девочек восхищённо заохала и просила все больше историй из жизни Лизаветы. — И снова ложь. — Звезда этого вечера уже недовольно нахмурилась. Её красивое лицо исказилось, а чёлка была вновь деловито откинута назад. — Откуда тебе знать: ложь это или нет? Тебя со мной не было. — Я это вижу. — Это как?.. Ах! Теперь многие повернулись, чтобы посмотреть, что могло вызвать такую реакцию. И только сейчас ребята увидели радужки глаз которые меняли свой цвет из зелёного в голубой, из голубого в серый, а из серого вновь в зелёный. Перемены были настолько быстрыми, что казалось будто глаза не стоят, а бегают с места на место, но будто бы и никуда не сдвигаясь. Юлю смутило такое внимание, но голову она держала по прежнему высоко. — Это те самые глаза-хамелеоны? Вот круто! Мне б такие и никакой продавец пылесосов не смог бы впихнуть мне какую-нибудь лабуду! — Дед-Ягун подпрыгнул со своего места и вмиг оказался справа от блондинки. — Ну, глаза-хамелеоны и глаза-хамелеоны. Ничего особенного. Каждый из нас может с помощью магии вытворять различные трюки. — Соня спокойно отвернулась и продолжила что-то настойчиво записывать в свой дневник. Никто уже особо не обращал особого внимания на Юлю Шишкину, и она успокоилась. Хорошо ещё, что её глаза не стали поводом для дразнилки. Девочка послушно опустила взгляд. Похоже, что не от места зависит наличие друзей, а от неё самой. И ей стало внезапно так обидно, что чуть слезы на глаза не навернулись. Она ведь по сути ничего особенного и не сделала. Просто сказала правду. Но у неё было полное ощущение того, что друзей она себе здесь не найдёт. Она встала вместе со своим детским портфелем и шагнула в одну из комнат. Сквозь тонкую ткань платья она почувствовала жуткий холод. Повернувшись, не нашла того, кто так пронзительно смотрел ей в спину, и пошла дальше, закрыв за собой дверь. Завтра начало учебного семестра.