Слияние

      Тяжёлая капля пота медленно стекала по его подбородку, заставляя и без того сбивчивое дыхание прерваться на полувдохе. Несколько тел переплелись и спутались, как клубок брачующихся змей. Юноше трудно было понять, где кончается он и начинается кто-то другой. С обеих сторон отдавало невыносимо приятным жаром и одновременно с этим пробуждало в нём чувство собственной незащищенности перед чужим напором.       Чья-то рука довольно небрежно дёрнула его за волосы, намотав их на кулак. Позволив себе расслабиться, Дейдара зажмурился от пронзающего взгляда красных глаз перед собой. Именно эти глаза он столько раз видел в своих снах, они всегда обладали для него особенной магнетической властью, которую он так сильно ненавидел и всё же поддавался ей целиком и без остатка. Как только он хотел закрыть лицо руками, его прервал настойчивый влажный язык, забирающий у него остатки сил на сопротивление. Итачи вертел им, как хотел, и от этого становилось обжигающе стыдно, но ещё больше заставляло его содрогаться ощущение ещё одного постороннего в этом вихре двойственных чувств.       Трудно было сказать, как он оказался между двумя огнями, такими разными братьями Учиха. Один из них будто олицетворял яростную жажду и сильно ударялся бёдрами, каждый раз, когда входил в его естество, совсем не заботясь о доставлении ему хотя бы грамма удовольствия. Другой же казалось, был полной противоположностью младшего, даже врываясь в его ротовую полость, он умудрялся нежно скользить по ней, поглаживая её изнутри.       Воздействие хаотичного потока мыслей в голове Цукури прервал Саске, которому поднадоел устоявшийся ход вещей. На его лице отразилась нагловатая ухмылочка с которой он оторвал от своего брата Дейдару и впился в его губы, размазывая по ним собственные слюни и липкие вязкие следы, оставленные старшим Учиха.       Светловолосый творец отчаянно сощурился, перенося сознание куда-то за кулисы их противоестественного соединения плоти. В пульсирующих извилинах мозга не находилось ни одного трезвого довода, чтобы продолжать эту затеянную случайно игру, если бы только он мог найти в себе достаточно сил противостоять Итачи. Но даже сейчас он не мог выковырять из себя эту необходимую долю решимости.

***

      Его пробирала дрожь от глубокого, будто безразличного ко всему голоса. Ему не хватило бы и несколько сотен взорванных в клочья деревень, чтобы выразить насколько опротивели все эти высокомерные взгляды, в которых Дейдаре вечно читалось пренебрежение к себе. И ладно ещё господин Сасори, которого было сплошным весельем доводить до точки потери терпения, а вот с Учихой Итачи дела обстояли совсем иначе. В отношениях с ним, если эти мимолётные пересечения вообще можно было называть отношениями, самоконтроль терял своё и без того хрупкое господство. Казалось, что мир тускнел и серел, сам же образ мужчины перед ним вырезался в подкорке острым скальпелем, заставляя зрачки расширяться, а вены гнать кровь с дикой неистовостью.       Молодой подрыватель плохо осознавал собственные чувства, стремясь спрятать их, как можно глубже в сердце. Юноше не хотелось терять себя в непримиримых переживаниях, поэтому он душил в себе всякое влечение к такому прекрасному «искусству» перед ним.       — Поможешь мне, Дейдара? — ни один мускул на спокойном лице Итачи не дрогнул при обращении.       — При всём уважении и почтении, но я тут по поручению Пейна, меня не особо тянет участвовать в семейных разборках, хм, — Цукури перевёл взгляд голубых глаз на напряжённого Саске.       Он никогда бы и не подумал, что ему предстоит стоять в одной комнате с двумя Учихами, счастья блондин, конечно же, не испытывал. Обоих бы с удовольствием превратил в кровавый фейерверк, а перед этим заставил бы дрогнуть вечно хладнокровного члена Акацуки, чтобы тот обратил наконец-то на него внимание. Так хотелось… Дейдара помотал головой, встряхивая волной золотистых волос, прогоняя фантазии, как назойливых мух.       — Я знаю, что произошло на самом деле, прекрати уже скрывать. — По помещению прошуршал тихий голос, исходящий от Саске, тот заметно подрагивал от нахлынувших, но сдерживаемых эмоций, — почему ты просто не хочешь признать?       — У меня больше нет пути назад, для всего мира я преступник, и глупо было бы полагать иначе. — Тёмноволосый отступник медленно прикрыл веками красные радужки с узором чёрного шарингана на них, — прости, братец, это, наверное, последний раз, когда мы с тобой разговариваем.       — Ты предлагаешь мне смириться?! После того, как я… — Слова встряли поперёк горла младшего Учихи, когда Итачи в мгновение ока оказался рядом с ним и положил ему ладонь на грудь.       — Дейдара, подойди сюда. Повторять не буду.       — То просят, то приказывают, — Цукури щёлкнул языком, не особо горя энтузиазмом и не догадываясь, зачем он вдруг понадобился, — вас не поймёшь.       Как только подрывник приблизился к Итачи на расстоянии вытянутой руки, то почувствовал на своём вороте сильную хватку, тянущую его к себе. Не удержавшись, юноша моргнул, в этой секундной беспомощной темноте его губы поглотила влажность пришлого дыхания. Тело пробило электричеством, сбивая сердечный ритм и перекрывая доступ к кислороду. По торсу пробежали крупные мурашки, когда мягкими движениями под его одежду поползли настойчивые пальцы. Желание сопротивляться перебивало нарастающее давление в нижней части туловища. Проклятия срывались с искусанных до покраснения губ, между ненавистью и любовью его мотало, как корабль в шторм. Дейдара громко дышал, улавливая краешком сознания, что сзади него пристраивается некто лишний. Не то чтобы было сложно догадаться о том, кто именно это был, но юноше было плевать, лишь бы внимание алых глаз Итачи принадлежали ему одному.

***

      В ногах побеждала сладкая слабость, по внутренней стороне бедра медленно сползали телесные жидкости. Перед взором мигали непостоянные мушки, а в ушах звенело от пережитого оргазма. Убрав непослушной рукой длинную чёлку, Цукури поискал глазами бледное лицо своего терзателя. В душе мгновенно кольнуло жгучей ревностью. Смотрели вовсе не на него. Всё внимание Итачи было приковано к кровной родне, мужчина вытирал пот со лба Саске, что-то еле слышно шепнул ему и с неожиданно лучистой улыбкой дал лёгкого щелбана.       Изнутри заныло сквозной пустотой. Дейдара спрятал усмешку в волосах, он тщетно надеялся на признание, приняв вовлечение за чистую монету. Он был всего лишь связующим звеном в цепочке невыраженной нежности между братьями. Всего лишь проводник и мост их тел. Он стиснул зубы в попытке справиться с чувством детской обиды, он ещё станет для Итачи самой яркой вспышкой, от которой брюнет не сможет отвести взгляд.