Искушение

      Все лица в толпе слились в расплывчатое, полное ненависти видение, но Рамос искал лишь одну высокую и статную фигуру. И нашел её стоящей на крепком деревянном помосте, прямо напротив него.       Он был красив. Даже находясь на кострище, которое скоро превратится в очередное орудие пыток, он осознавал это с ужасающей точностью. Его палач стоял довольно далеко, но ярко-голубые глаза, как небо в летний день, как сапфиры, которые он видел всего раз в жизни, как река, протекающая через их городок, были единственным светлым пятном во всем кошмаре, окружавшем несчастного. Огромные васильковые фонари ослепляли, восхищали и даже устрашали… Инквизитор был бесстрастным, спокойным, жестоким… Его мозолистые от постоянных пыток руки были спрятаны в карманах чёрного одеяния, от которого будто бы веяло смертью.       Они столкнулись взглядами. Уставшим томным взором истязатель, казалось, заглянул внутрь Серхио, рассмотрел его существо, а затем, скрыв свой пронзающий взор за большими полями чёрной шляпы, лишь усмехнулся и кивнул помощнику, стоявшему чуть ниже.       Тот, откашлявшись, зачитал громким, поставленным голосом:       — Серхио Рамос Гарсия, вы обвиняетесь в колдовстве, сношении с дьяволом и наложении проклятий на честной народ. Именем церкви, во славу Господа Бога, и приказом великого инквизитора Жерара Пике, вы приговариваетесь к сожжению на костре. Да смилуется Господь над вашей грешной душой.       Толпа затихла, наступила блаженная тишина, и казалось, сама природа ждет, пока Пике отдаст свой приказ.       Не отводя от приговорённого равнодушных глаз, он кивнул, и проворный палач поджег заранее заготовленное полено. Его волосы развевались от ветра, который скорее распалял огонь, нежели задувал его.       Лицо Рамоса, такое же равнодушное и спокойное, как и ранее, внезапно изобразило усмешку, плавно превращающуюся в звериный оскал. Он еще не чувствовал жара, но дым уже поднимался вверх, как и огонь, жадно пожирающий полено за поленом.       — Может, с другой стороны поджечь? — подскочил к священнику палач, беспокойно смотря на демона. — А то медленно как-то разгорается. Долго будем ждать.       — Пусть будет так, — холодно ответил охотник на демонов, а после добавил. — Он должен прочувствовать каждую секунду. Лишь мучения очистят его душу от греха.       Красные языки пламени, вмиг поднимающиеся вверх по деревянному строению, жадно пожирали всё на своём пути, захватывая всё больше и больше места для очищения неверного. Они разгорались, казалось, немного отступали, но потом с ещё большей яростью набрасывались на жертвенное тело. Всё шло гладко. Так, как должно быть. Так, как надо. В одно мгновение красное животное, которое, казалось бы, уже полностью поглотило свою пищу, моментально исчезло, оставляя под собой призрак бушевавшего костра.       Первой закричала женщина в толпе, наверное, впервые увидевшая подобную картину; правильно, большинство инквизиций — показуха с сжиганием невинных, но… Не эта… Подобно чуме, что кочуют из дома в дом и захватывает всё и вся на своём пути, паника накрыла толпу, движимую первобытным инстинктом: "хлеба и зрелищ". Её сменил порождённый увиденным страх; спасаясь от нечистой силы, толпа разбежалась, не оглядываясь и оставляя инквизитора со своей добычей. Злобно и горделиво улыбаясь, Серхио в секунду скинул с себя путы, так крепко державшие его. Резко встрепенувшись, демон огляделся, желая найти своего палача и наконец-то расправиться с ним; один взмах рукой, и из земли, будто бы раскалённые острия, возникли те же, что и раньше, языки пламени; жадным взглядом Серхио осмотрел окрестности, игриво пощёлкивая челюстью. Внезапно чёрная фигура скрылась в одной из узеньких улочек, ни секунды не задумываясь, существо двинулось вслед за своей целью.       Чёрные и неразборчивые переулки сменялись один за другим, но жертва всё ещё не поймана своим охотником. Они играли… Играли уже много лет. Менялись времена, менялись места, менялись роли, но в рамках их маленькой заварушке они всегда оставались «охотником» и «жертвой». Они всегда оставались вместе. Улочки сужались всё с большей скоростью, и немного спустя «жертва» завернула за угол, откуда ей не выбраться. Они играли долго. Веселье затянулось. Они устали… Серхио, полный намерения прекратить эту историю раз и навсегда, завернул за злосчастный переулок и встретился со стеной. Он ждал этого тупика, надеялся, что он там будет… Но вместе с тупиком он ждал и своего компаньона по игре. Пике там не было…       Огромные чёрные зрачки Рамоса в одну секунду сузились. Вся панорама горящего города сливалась в одну точку. Чёрную, как бездна…

***

      Первое, что увидел Серхио, открыв глаза, это деревянный потолок, раздутый в некоторых местах, скорее всего от дождей, что протекали через дырявую крышу. Пахло плесенью и каким-то травяным настоем. На улице щебетали птицы, но чириканье было чуть слышным, будто уши заложены.       Голова болела, и все тело словно онемело.       Он не сразу заметил его.       Инквизитор стоял у окна, разглядывая залитый солнцем город. Красивое лицо, отражавшееся в металле висевшей на кривом гвозде пилы, выражало полное спокойствие и непоколебимость, густые ресницы лишь изредка подрагивали, а приятная, обворожительная улыбка добавляла очарование его образу; почувствовав, что демон проснулся, сильные и потёртые ладони судорожно сжались, Пике нахмурился и резко повернулся в его сторону, заставив Рамоса вздрогнуть под пристальным взглядом. Тело демона, казалось, больше ему не подчинялось, оно нашло себе нового хозяина, распорядившегося так, чтобы грешная плоть была прикована к жёсткой деревянной поверхности. Нечистые, порочные ладони острыми гвоздями были плотно вбиты в холодную доску, а свежие раны всё ещё нарывали и жглись при каждом движение; сильные, исчерченные порочными чернилами ноги были туго связаны между собой верёвкой, которая натирала и жглась ещё сильнее.       — Огненное представление на площади? — С невозмутимым лицом произнёс священник, продолжая что-то старательно натирать. — Я не оценил. Глупо было делать это на глазах у всех.       — Они меня боятся, — моментально вставил скованный узник. — Как и должно быть.       — Ты оскверняешь этот мир.       — Я следую устоям этого мира, которые уж точно старше тебя и меня.       Губы мучителя изогнулись в какой-то странной усмешке, он хотел было что-то возразить, но резко замолчал, снимая шляпу с чёрными полями, за которыми он обычно прятал свой пристальный взор.       — Тогда… Я тоже следую им — я его очищаю.       — Без тебя нет меня — без меня нет тебя. В этом суть этого ёбанного мира.       Резко повернувшись через плечо, Жерар метнул злобный молниеносный взгляд в сторону Серхио, а затем гордо вздёрнул голову.       — А ты уверен? — резко выпалил священник. — Ты уверен в том, что говоришь? — тёмная голова вдруг снова повернулась в сторону окна, переведя на что-то взгляд. — Через несколько часов тебя не станет… Вот и проверим: смогу ли я существовать без тебя.       Быстро убрав что-то в карман, священнослужитель развернулся лицом к Серхио, и перед жертвой предстала высокая фигура, элегантно обтянутая в чёрный костюм. Быстро мелькнули, висевшие под мантией на пояснице, прозрачные пузырьки с жидкостью — скорее всего, со святой водой — а на груди красовался серебряный крест.       — И что ты сделаешь? Будешь меня пытать? Брызнешь своей водичкой? Бр-р, страшно, — уголки губ Рамоса растянулись в ненормально огромной улыбке, представляя собой ужасающее зрелище.       Подойдя немного ближе, палач с удовольствием брызнул на пленного узника святую воду, что в секунду с неприятным шипением оставила под собой ожоги на тёмной, изрисованной коже.       — Ублюдок! Отпусти меня! — вырываясь и извиваясь в попытках выбраться, прокричал демон, однако обычная бечёвка и гвозди, как бы это не было смешно, оказались сильнее, чем демоническая сила внутри тела.       Голубоглазый мучитель подошёл к своей жертве ещё ближе, схватив за волосы и прижимаясь лицом к лицу:       — Это разбавленная святая вода… Разбавленная… — голос маниакально подрагивал, а глаза всё пристальнее впивались в лицо демона. — Представляешь, что будет, когда я достану чистую? М-м-м?       — Говорят, что священники — это посланники божьи, да? Так вот, видимо, после того, как я выберусь, мне придётся надругаться над чем-то священным!       — О нет, дорогой, — Жерар сильнее затянул ремни на руках, заставляя шипы на «браслетах» всё сильнее и сильнее впиваться в кожу демона. — Ты не выберешься отсюда. Здесь ты обретёшь вечный покой… После очищения, конечно.       Струйка алой жидкости, заполняющей вены каждого, тоненькой дорожкой потекла по осквернённой руке, минуя грешные рисунки. Извиваясь в агонии, оказывается, очень слабый и беззащитный демон пытается сделать хоть что-то, но сильные тёмные руки с ещё большим и большим упорством вжимают его в твёрдую бревенчатую поверхность. В одно мгновение демон остановил свои попытки и, медленно подняв голову, заглянул в голубые, как бирюза, глаза.       — Ты считаешь себя победителем? Пытаешься со мной бороться! Хах, да что ты такое? Да кто ты такой против меня? Я — совершенное создание, а ты — слабое существо, мой корм.       В карих глазах блеснул злобный и безумный огонь, а ладони, крепко-накрепко прикованные к дереву, всё больше и больше отдалялись от поверхности, с неприятным звуком разрывая порочную плоть. Наконец-то полностью освободив прикованные конечости, Серхио сел и гордо выпрямился, с усмешкой поглядывая на Жерара.       — И зло снова противостоит «добру»… — сладко-угрожающий голос демона прозвучал очень тихо, а сильная рука вцепилась в горло соперника. — Всё кончено.       Острый, шаркающий звук буквально разрезал тишину, царившую в комнате: инквизитор Жерар, несколько нависавший над своим пленником, схваченный за горло, сладко прижал нож, так долго и тщательно натираемый им некоторое время назад. Находясь в паре сантиметров, желая убить один другого, они молча смотрели друг на друга, выискивая зачатки сладостного блефа.       — Ты прав, Серхио, — всё кончено.       Тёплый ветерок шумом пробежался по черепице маленького деревянного домика, который, скорее всего, Жерар одолжил у какого-то горожанина. Столько лет охоты, столько лет непреодолимой ненависти, и вот они снова перед ликом смерти встретились под одной крышей в миллиметрах друг от друга. Что есть жизнь для демона? Что есть жизнь для священника? Каждый из них служит кому-то своему и ненавидит другого. Однако, как бы сильно они друг друга не презирали, они неотделимы. Быть вместе — их судьба. Его грешное существо принадлежало ему. И его чистая и непорочная душа была навсегда отдана нечистой силе.       Иногда поддаться греху — лучшее решение.       Не устояв перед соблазном полных вишнёвых губ, Серхио поддался вперёд и захватил их в жадный поцелуй, притягивая Жерара за шею всё ближе и ближе.       Что это для них?       Страсть? Похоть? Любовь?       Жерар, схваченный в плен тем, кто зашёл дальше остальных, кто покорил его и толкнул на порочный путь, поддался грешному телу, протяжно застонав. В секунду чистый разум священника заполнился адским пламенем, здравый смысл окончательно перестал тянуть его на светлую сторону — он поддался искушению, поддался тому, что хотел истребить, проиграл эту битву самому себе. Не в силах противостоять порыву, он провел пальцами по животу сладко извивающейся под ним нечисти, прослеживая рельефный пресс, поглаживая гладкую кожу. Чёрт, надо отдать должное демонам — как бы глупо это не звучало, они знают толк в искушении.       Тёмное создание, именовавшее себя «Серхио», никак не могло собраться мыслями, оно лишь жалобно постанывало, отдавая себя в умелые руки любовника. На секунду голову существа посетила интересная мысль: он хочет знать, кого желает сейчас служитель Бога, как выглядят его самые постыдные фантазии, кого тот хочет видеть рядом с собой. Прикрыв глаза и отдавшись настойчивому порыву, демон на мгновение ушёл в себя, желая увидеть призрак желанного. К удивлению, чистый разум без каких-либо препятствий позволил Серхио проникнуть в себя, увидеть самые тайные закрома его души. Жерар не препятствовал, не заграждал свой разум от проникновения: истязатель хотел, чтобы его жертва рассмотрела те самые подводные камни внутри него.       Удивление улыбкой застыло на губах тёмного существа, заставило сильнее прикусить губу инквизитора, а потом маниакально слизать кровь, упиваясь ею. В закромах разума Пике жил он, его истинный, путь и немного утрированный, образ с величественно расправленными крыльями, закрученными рогами и длинным хвостом, делающим и так немаленькое тело огромным.       Кто Серхио такой, чтобы отказывать искушённой душе в порочных желаниях? Если внутри Жерара живёт истинный образ, то принять его — самое простое, что он может сделать. Довольно открыв глаза и лишь немного вздрогнув рукой, демон принял свою истинную форму, понимая, что именно этого и хотел Жерар с самого начала. Его. Порочного, грешного, соблазнительного. Теперь перед инквизитором раскрылась другая сторона демона, его истинная, возможно, до этого момента никем не созерцаемая, и от этого более притягательная и желанная.       Толкнув Рамоса на пол и склонившись сверху, Пике провёл пальцем по острой скуле, дразня кожу и распаляя ее, коснулся пухлых губ и протолкнул внутрь изящные длинные пальцы в белых перчатках, заставляя Демона обхватить их губами и тягуче посасывать, посылая по телу партнера жар.       Тем временем, медленно пройдясь по желанному телу, Жерар освободил своего любовника от одежды и плавно склонился над мужчиной, оставляя нежный поцелуй на его груди, по очереди поддразнивая твёрдые соски, втягивая ртом сначала один, затем второй. Спокойно обхватив ремешок «браслета», инквизитор, всё ещё борясь со своей новой сущностью, с силой дёрнул его, заставляя острые шипы всё больше и больше впиваться в тёмную излинованную порезами кожу. Алая струйка вновь пробежалась по руке, оставляя за собой красивый багряный след, мучитель похотливо прижался к своей жертве, слизывая ярко-красную дорожку и прожигая тело под собой святым распятием, висевшем на груди. Рука пробралась ниже, проверяя на готовность член, и стала медленно двигать ею, собирая смазку. Послышался ещё один вздох, когда Пике опустился ниже и растянул вокруг него губы, задевая нежную плоть языком. Он сосал размеренно и со вкусом, руками оттягивая нежную плоть и чувствуя под собой возбуждённое тело. Медленный и размеренный, такой темп не устраивал демона, по природе своей привыкшего к власти и доминированию, удержав голову слуги божьего в одном положении, он начал вбиваться самостоятельно, издавая совершенно пошлые и неприличные звуки. Жар рта инквизитора, его умелый язык и само осознание того, что он наконец-то подчинил себе того, кого желал годами, привели его к финишу. Истошно вскрикнув, Серхио излился в рот любовника, оттягивая его волосы и шумно переводя дыхание. Через прикрытые глаза демон ничего не видел, не осознавал, что происходит вокруг, его голова была пуста, а мысли спутаны и скомканы. Довольный и расслабленный, он и не заметил, как, медленно поднявшись, палач с усилием толкнул его назад, прижимая спиной к твёрдой поверхности. Проведя рукой по быстро вздымающейся груди, он слабо подтолкнул его и Серхио поддался, занимая позицию удобную его любовнику.       — Наверное, ты счастлив, что это — последнее, что произойдёт в твоей бренной грешной жизни, — чуть хриплым голосом заявил он, прикусив мочку уха любовника и тягуче посасывая.       — Ваше святейшество, не преувеличивайте свои возможности, — Рамос дышал учащенно, однако он всё-таки нашёл силы для нахальной улыбки и кое-как выдавил её. Возбуждение долбило, казалось, даже в мозг, хотя он недавно получил долгожданную развязку. Неосознанно он потерся о пах Жерара, вырывая из него животное рычание. Быстро расправившись с ремнём на чёрных штанах, мужчина освободил себя от одежды и облегченно выдохнул, теснота, в штанах причинявшая боль члену, который уже давно ждал внимания, исчезла.       Обильно смазав его маслом, благополучно вытащенным из сумки, так удобно стоящей рядом, священник дразняще провёл головкой по сжатому анусу. Демон взвился в предвкушении, смешанным со страхом. Инквизитор старался унять его боль, нежно поглаживая по бокам и спине, одновременно входя глубже, чувствуя легкое головокружение от жаркой глубины этого прекрасного тела.       — Архг… Слишком тесно… — сквозь губы проговорил Жерар, стараясь овладеть собой, не сорваться.       — Ты… — страдальчески провыв, Рамос прикусил губу, жмурясь от сильной боли, буквально разрывающей его изнутри       Темп движений неумолимо становился быстрее и быстрее. Боль, буквально раздирающая изнутри, понемногу притуплялась, но ощущения были все еще тянущими: демон не был готов к обжигающему чувству и толстому члену, пульсирующему внутри. Но каждый раз, когда он проходился по простате, посылая прилив невообразимого удовольствия по телу, боль превращалась в животное наслаждение, щедро пробегающееся по всему телу. Теперь он сам начал двигаться, пытаясь сильнее насадиться на член и получить развязку.       Движения инквизитора становились агрессивнее, и демон раскрывался для него, принимая его страсть и вожделение. Последнее, что почувствовал он, перед тем как бешено задрожать из-за оргазма и потерять сознание, было грубое касание Жерара: его любовник резким движением обхватил его член, ускоряя движение руки и приближая желанное ощущение. Пике хватило на несколько секунд, после чего и он навалился всем телом на Рамоса, сумбурно переводя дыхание.       Немного отойдя от пережитого, инквизитор вновь грозно взглянул на демона, неосознанно заправляя его выбившуюся прядь за ухо. Уставшее и вымотанное, тёмное создание беззащитно лежало под ним, не реагируя на какие-либо движения.       Окончательно потеряв силы к сопротивлению, Жерар полностью лёг на своего любовника, всё так же прожигая оголённую кожу под собой крестом. На миг сомкнув глаза, он хищно улыбнулся, ощетинился и дрогнул рукой, по которой чёрной меткой порока разбегалась скверна…