Blue Eyed Demon

Кассандра никогда не могла подумать, что это так больно. Но так приятно, чёрт возьми! Чёрные камни нерушимой брони с каждым всплеском гнева остро врезаются под кожу, словно становясь с ней одним целым, и заставляют губы сжиматься в дерзкую полоску, как никогда тонкую, а горящие голубым огнём глаза метать разъярённые молнии с взглядом избитого дикого зверя. Где-то внутри рвётся самое настоящее животное, грозящее растерзать любого, встретившегося на пути, но Кэсс, к сожалению, вынуждена сдерживать его. Лишь рокочущий звук исходит из горла, позволяя сомнению пронестись тенью – зачем ждать? И всё больше времени уходит на то, чтобы разбитые в кровь руки перестали трястись в агонии, оставляя разрушенными несколько десятков булыжников. Овладеть непокорной силой само по себе храброе решение, но бросить вызов своим страстным желаниям, и, вместо долгожданной мести, отдаться во власть режущей боли – сумасшествие. Но разве можно что-то сделать, если это даже начинает нравится? Шершавая рукоять лунного меча почти неощутимо холодит ладонь. Зеркальная поверхность оружия отполирована до идеала, но и она не способна передать отражению, как мастерски Кассандра прячет рассудок, вселяя ужас в местных жителей одним своим существованием. По правде, это до хруста в костяшках злит, когда люди, сквозь испуганные крики, буквально скулят о помощи и жмутся к земле в мнимом почтении, как трусливые дворняги. Хочется спросить, где их былая смелость, недавно смеявшаяся над никчёмной фрейлиной, но Кэсс достаточно принести с собой страх, чтобы отыграться на жалких лицемерах. Она уходит в мрак ночи с кривой ухмылкой, утешая себя мыслями о скором возмездии. Ну? Кто теперь победитель? Опал пульсирует морозным ветром, молчанием звёзд и жёсткой сталью, постоянно тянет её куда-то, а днём покалывает иглами в районе сердца. Его мотивы всё ещё загадка для девушки, но она не станет подчиняться чьим-то приказам. Наоборот. Лунный камень теперь полностью принадлежит ей, и только Кэсс, завладевшая контролем над самой тьмой, чётко различает, что есть реальность, а что мечтания. Призыв замолкнуть не остаётся без внимания, и чистая энергия зла слушается беспрекословно, прячась в глубине сияния. Намерения Кассандры самые серьёзные, поэтому можно не волноваться насчёт исполнения пророчества. Красная жидкость бежит по лезвию, срываясь каплями с наконечника. Кэсс хмурится и натягивает перчатки обратно, не вздрагивая от того, как они вгрызаются ядовитыми змеями в бледную кожу. Секундное жжение и полная потеря чувствительности до следующего боя со своими дьяволами. Или, правильней сказать, ангелами? Изредка, кажется, подкрадывается голос разума, хранящий в себе далёкий сдержанный тембр прежней Кэсс, и шепчет едва ли убедительные слова о странном мазохизме, ненужных истязаниях, неизбежном помешательстве, но воительница отмахивается от противного, и, насколько это возможно, мягкого тона. Не верит, что можно по-другому. Разве это – безумство? Она громко смеётся в пустоту, зная, что ни единая душа не услышит запрятанное в смех жалкое подобие слёз. Оно отскакивает от возведённых стен, возвращается призрачным осколком, от которого нет спасения, минуя белые колебания опала. Поначалу он не доставляет никаких проблем, и Кэсс благополучно забывает о каких-либо других мыслях, кроме одной. Своего предназначения. Злость бушует январским штормом, расходиться от самого сердца. Лазурная магма растекается по венам, словно пылает изнутри, и с каждым вдохом боль становится сильней. Лёгкие сокращаются чаще, пытаются сбросить тяжёлые цепи, но Кэсс ничего не может с этим поделать. За всё приходится платить, а уж за магический дар и подавно. В какой-то момент безысходность сводит с ума, заставляя Кассандру бездумно мчаться по знакомой дороге, резко сворачивая с пути и продвигаясь в самую чащу леса. Прилив адреналина облегчающе заглушает тягу к далёкой неизвестной цели, и спазмы неохотно отступают. Короткая передышка даёт время на восстановление надтреснутой крепости, параллельно разрушая её до основания. Кэсс пытается сохранить равновесие, понять, найти, подчинить эту мощь, но последующий шаг ведёт к более глубокой пропасти, подниматься из которой попросту не хватает сил. Остаётся только дальше падать, падать, падать... И она падает. Ноги подгибаются, спина упирается в ствол дерева, а руки безвольно рухнули вдоль бёдер, выронив тёмный клинок. Усталость взяла своё, оседая на борющихся со сладким забвением ресницах. Кэсс ощущает, как всё, что держало её в строю, покидает истощенный организм, испаряется под летним светилом невидимыми потоками, оставляя за собой манящее спокойствие и умиротворение. В мире без чужих голосов Кэсс осознаёт ценность тишины, и девушка поддаётся слабости, притягивает дрожащие колени к груди, утыкаясь в них лицом. Вибрирующий вздох срывается с губ, но это максимум, на что она способна. Согнуть стальной дух можно. Сломать – невозможно. Кассандра впервые не видит ничего – прошлые ночи были наполнены кошмарами, криками и смертью. Впервые просыпается не на холодных камнях, не в молчаливом бреду и, кажется, не... одна? Пальцы забегали по земле в поисках оружия, но чья-то тёплая ладонь дотрагивается до ледяного лба, затем нежно проводит по растрёпанным прядям, и останавливается, осторожно заправляя выбившийся локон за ухо. Открывать глаза совершенно не хотелось, ведь на такое простое действие нужно было потратить немало усилий, однако мешало что-то ещё. Знакомое, почти родное, невероятно солнечное и доброе. Кэсс не смогла подавить лёгкую полуулыбку, жмурясь от света, слепящего сквозь закрытые веки. Опал не беспокоит своими странными желаниями, слившись с ритмом её сердцебиения воедино. Почему сон не может быть явью? Интуитивно она прильнула к источнику безграничного тепла, едва не мурлыча от недостающей все эти годы ласки, пока не слышит удивленный голос, похожий на тихий шелест крыльев бабочки: – Кэсс? – прокрадывается через приятную дрёму пьянящий звонкий туман. Девушка приходит в себя и распахивает веки, застывшим взглядом обхватывая чистые зелёные радужки напротив. В одно мгновение сияющие фейерверки затягивают в бесстрашную глубину, прогоняют надоевшие страдания, зовут с собой к просторному небу, и невозможно отказаться, но... Кэсс с болью сдвинула брови к переносице, вспомнив, кто она теперь. Страх набрасывается, душит когтями, правда, теперь Кассандра боялась почему-то не за свою жизнь. – Чего же ты стоишь, Рапс? Беги! Беги от меня! – она понятия не имеет, какой ты монстр. И если узнает, всё равно никуда не уйдёт. Вскочив быстрее свирепого тигра, Кэсс аккуратно отпихнула блондинку, и, получая отрезвляющий удар током от прикосновения, собралась бежать не важно куда, лишь бы подальше, как вдруг опал подаёт признаки своего присутствия, будто медленно разрывая сердце на две половинки, одна из которых бьётся совсем в противоположную сторону. Кэсс чуть ли не воет, но, привычно подавив чувства, проглатывает ручейки крови с треснутых губ и продолжает искать спасения от самой себя, а слёзы предательски срываются с бледных щёк. Миллионы звёзд взрываются и гаснут внутри Кассандры, и всё это вина солнечной принцессы. Кэсс отказывается признавать зависимость – слишком упряма для этого, но Рапунцель упряма не меньше. – Я никогда не перестану бороться за тебя, Кэсс, – шепчет Рапунцель, сжимая в руке часть музыкальной шкатулки и печально улыбаясь ей вслед. – Мой личный голубоглазый демон.