pull me closer (and then kiss me like you need me)

В родном Тэгу, когда Ёнджи выходит из аэропорта с чемоданом в руках и рюкзаком на плече, её встречает невозможно радостный Чонгук, долго не выпуская из своих объятий. Из маленького мальчика со смешными кроличьими зубами, больше похожий на саму Ёнджи, чем на родную старшую сестру Юджи, он вырос слишком быстро, разросся в плечах и явно не скупился на долгие часы в спортзале — это заметно по проглядывающим сквозь широкие рукава чёрной футболки крепкие бицепсы и огромным кистям рук, сжимающих тонкую талию почти до синяков. — Ну отпусти уже, а то люди лишнего подумают, — Ёнджи отталкивает мелкого от себя, который сразу же выхватывает у неё из рук чемодан, а затем ведёт к своей чёрной кёнигсегг агере на стоянке. Ёнджи присвистывает, садясь на пассажирское сиденье спереди. — Родители подарили на семнадцатый день рождения? — Откуда ты это знаешь, нуна? — фырчит Чонгук, заводя мотор. Стрелка спидометра едва ли добирается до отметки ста километров в час, но Ёнджи всё равно слегка сжимается от страха разбиться, несмотря на то, что дорога в семь утра почти что пустая. — Я всё знаю, Чонгукки, — пожимая плечами, наконец отвечает Ёнджи, когда они доезжают до многоэтажки, в которой она собирается жить в дальнейшем. Чонгук помогает ей донести чемодан до квартиры на десятом этаже, доставшейся от родителей и совсем недавно принадлежащей старшему брату — Хосоку, до того, как он неожиданно уехал по программе во Францию, по словам Чонгука, три месяца назад. Ёнджи приглашающим жестом зовёт его внутрь, скидывая сразу же огромные белые кроссовки с ног и рюкзак с плеча и идёт на кухню попить воды. В холодильнике, слава богу, находятся яйца вместе с беконом, а в верхнем шкафчике подсолнечное масло, так что она быстро готовит завтрак на двоих, приглушённо включив музыку на телефоне. Чонгук рядом включает кофемашину, делая для себя эспрессо, а для Ёнджи — латте, и вдруг неожиданно спрашивает: — Как там, кстати, в Америке дела? — Я уезжала в Канаду, вообще-то, — поправляет его Ёнджи, раскладывая яичницу с беконом по тарелкам. На острых скулах Чонгука появляется едва заметный румянец, стоит им сесть за стол, и Ёнджи тут же треплет его по отросшим каштановым волосам, смеясь: — Помнишь ведь Марка? Вот с ним я и уехала. — Марк — это который твой парень? — уточняет Чонгук с набитым ртом, заставляя Ёнджи громко рассмеяться. Парень. Разве можно звать так человека, с которым их связывал ни к чему не обязующий секс? Марк, старше на два года, приехал обучаться в их школу как раз из Канады. Их странные отношения завязались, когда они переспали после какой-то школьной тусовки у него дома, когда Ёнджи было шестнадцать. А потом прошло целых два года, и Ёнджи пришлось увязаться за Марком в Ванкувер. Никто из их знакомых и друзей не удивился этому, но все они просто не знали правды. Должно быть, Чонгук тоже до сих пор ничего не знает. — Считай, что уже бывший, — говорит Ёнджи, ковыряясь в своей тарелке, вдруг совсем забыв про чувство неутолимого голода, преследующее её с самого прибытия. — Он просто оказался геем. В Ванкувере Марк встретил андеграундного танцора и рэпера из Сеула — Ли Тэёна, практически сразу же сойдя по нему с ума. И Ёнджи вовсе не злилась на него — она была безумно счастлива, что их странные отношения наконец закончатся, весьма на приятной ноте. Телефон внезапно вибрирует в кармане от пришедшего сообщения. Марк Тэён просил узнать, как ты там добралась Расскажи потом, что с тем парнем, который твой донсен Не Чонгук Тот ещё влюблён в тебя был Кажется, его Тэхён зовут? Сердце Ёнджи ухает куда-то в пятки. — Мне жаль, нуна, — Чонгук убирает тарелки со стола, выбрасывая недоеденную яичницу в мусорное ведро, а потом получает сильный пинок под зад носком, стоит Ёнджи опомниться и уловить в его голосе насмешку. — Нуна! — Не смей шутить со мной, засранец, — обиженно фыркает Ёнджи, попивая свой кофе. — Маленький ещё для этого.

Джиджи Хочешь сказать, что тебе неинтересно, как я добралась? Ужасно, Марк, я думала, мы с тобой лучшие друзья Ты прав. Его всё ещё зовут Тэхён

— Тэхён-хён скучал по тебе, — говорит Чонгук, доставая из заднего кармана джинс сигареты, и закуривает, заставляя Ёнджи подавиться кофе — сразу по двум причинам. Тэхён был ещё одним её донсеном, до невозможности сладким мальчиком, который безбожно в неё влюблён с четырнадцати лет. Когда ему исполнилось шестнадцать, они напились на тусовке у его старшего брата Намджуна, и ему вдруг захотелось отдать свою девственность любимой нуне, а Ёнджи была слишком пьяна, чтобы ему отказать, да и тем более её ничто не останавливало — даже их странные отношения с Марком. А после той ночи, случившейся почти два года назад, Ёнджи разбила Тэхёну сердце, уехав с Марком в Ванкувер. Правда, всю правду до сих пор знает только Марк — оставшийся рядом единственный друг ещё тогда. Знает, что Ёнджи пришлось уехать с ним, потому что Намджун случайно проболтался родителям об их с Тэхёном ночи, а они пригрозили устроить ей большие проблемы, потому что она их сыну не пара. И Ёнджи — сломанная, разорванная на мелкие кусочки, до ужаса влюблённая в своего мальчика, уехала, разбив сразу два сердца — Тэхёна и своё. И слышать сейчас о том, что её маленький ангел Тэхён всё ещё её помнит и скучает, так невыносимо больно. Марк Собираешься рассказать ему обо всём?

Джиджи Я не знаю, Марк Чонгук сказал, что Тэхён скучал по мне

— А родители знают, что ты куришь? — Ёнджи, блокируя телефон и отбрасывая его в сторону, резко переводит тему. Она признается. Просто не сейчас. — А ещё они знают, что каждую пятницу я тусуюсь с компанией алкашей, — хмыкает Чонгук, решая на докапываться до неё с вопросами о Тэхёне. Ёнджи сама ему всё расскажет, когда посчитает нужным. Когда наконец будет готова раскрыть правду. — Это ты про Намджуна и его друзей? — смеётся Ёнджи, забирая у него из пальцев пачку сигарет, а затем вытаскивает оттуда одну и зажимает между зубами — и ловит страшные флэшбэки из своего любимого фильма, снятого по не менее любимой книге. — Разве они до сих пор бухают по пятницам дешёвое пойло? — Ты серьёзно считаешь виски и коньяк — дешёвым пойлом? — Чонгук забирает из её рта сигарету и подносит к своим губам, поджигая и сладко затягиваясь. Он выдыхает дым в открытое окно и недовольно хмурит брови, но в один момент смягчается под её пристальным взглядом: — Ты хоть знаешь, сколько они стоят? — Я — нет, а вот Марк знает, — Ёнджи пожимает плечами, выглядывая в окно. Солнце светит прямо в глаза, и ей приходится опустить взгляд вниз, рассматривать оживающий постепенно город. Она улыбается, вспоминая все их тусовки и то, как Марк доставал для них то самое дешёвое пойло — и это были самые лучшие мгновенния в её жизни. Она так сильно скучала по этому всему. — Даже в Ванкувере Марк доставал для меня пойло, правда, не коньяк или виски, а пиво, и то безалкогольное, и вино. Но тоже, кстати, сойдёт. Чонгук прижимает Ёнджи к своему боку, целуя в макушку, зная, как ей это сейчас необходимо, пускай она этого и не показывает. Ёнджи обвивает его руками, всё ещё неотрывно смотря в окно. — Нуна, — тихо говорит Чонгук, стараясь не нарушить идиллию. Ёнджи слабо мычит в ответ, давая понять, что она его слушает. — Ты ведь никогда не любила Марка? — Я любила его, — отстраняясь и садясь на подоконник напротив него, признаётся Ёнджи, сразу же добавляя: — Не той любовью, которой любят, когда встречаются, но как друга — я всё ещё люблю его и очень благодарна за многое, — Чонгук на её слова улыбается, качая головой. Иногда его нуна такая глупая. Ёнджи щёлкает его по носу, фыркая, а затем отводит взгляд и признаётся совсем тихо: — Я рада, что мы с ним смогли расстаться на хорошей ноте. — Я встречаюсь с Хосоки-хёном, — зачем-то вставляет своё откровение Чонгук, заставляя посмотреть на себя удивлённым взглядом. — Что? Вообще-то, в своё время не только Тэхён был влюблён, понятно? Ёнджи начинает смеяться, а из её глаз по одной стекают слёзы. Ей действительно стало чуть легче на душе, когда они вот так вот признались друг другу, раскрыв собственные тайны, известные до этого только им самим. Чонгук слабо толкает её в плечо, и тогда Ёнджи небольно пинает его в живот, отталкивая от себя. — Отойди от меня, чудовище, — фыркает она, пытаясь вновь толкнуть Чонгука, но он перехватывает её ногу, не давая даже пошевелить ей. — Ну, Чонгук! — Сегодня пятница, — говорит он, всё-таки сжалившись и выпуская её ногу из крепкой хватки, но вместо пинка получает сильный подзатыльник, когда Ёнджи спрыгивает с подоконника. — Нуна! Она быстро выходит с кухни, прежде громко сказав: — Я не пойду на тусовку, даже не проси! — Пожалуйста! — умоляет Чонгук, следуя за ней в комнату, где Ёнджи начинает разбирать чемодан. — Я уже сказал всем, что ты придёшь. — Я устала, Гук-а, — Ёнджи падает на огромную кровать, расплатившись на ней звёздочкой. Чонгук жалобно смотрит на неё своим оленьим взглядом, но она всё равно не поддаётся: — Скажи им, что я приду завтра? — Хорошо! — Чонгук плюхается рядом, и кровать прогибается в том месте. Ёнджи невольно хмурит брови, смотря на него. — Тогда ты идёшь завтра на нашу игру. — И буду смотреть, как ты отвратительно обращаешься с мячом? — фыркает она. — Нет уж, спасибо, но я лучше вообще никуда не пойду. Чонгук ложится рядом, пихая Ёнджи в бок, чтобы она освободила хотя бы небольшую часть кровати. Они пялятся на потолок, оформленный когда-то давно по их идее: его, Тэхёна и Ёнджи — на белом фоне чёрными красками изображена солнечная система в их собственном представлении. Ёнджи вспоминает тот день, когда Тэхён осмелился поцеловать её, прекрасно зная, что она встречается с Марком, — слишком уверенно для первого поцелуя. Чонгук, конечно, застал их в таком неуклюжем положении, когда Ёнджи объясняла Тэхёну, как правильно целоваться, а затем наглядно это показывала, но сделал вид, будто не заметил, и они дальше продолжили оформлять дизайн потолка (а потом всё равно доёбывался с вопросами об её отношениях с Марком). — Тэхён капитан команды, — наконец говорит Чонгук, прерывая затянувшееся молчание. — Я думаю, он бы очень хотел, чтобы ты пришла на игру. — Я приду, — зачем-то обещает Ёнджи, доставая телефон из кармана и проверяя ещё несколько сообщений от Марка. Марк Тэён говорит, что скучает по тебе Возможно, я ревную И вообще, Джи Признайся ему во всём Два года прошло Пообещай мне, что расскажешь ему всю правду, ничего не скрывая, хорошо? Чонгук заглядывает в телефон, читая сообщения вместе с ней. Ёнджи не скрывает от него ничего, сразу же печатая ответ.

Джиджи Обещаю, Марк Спасибо за всё И да. Я тоже скучаю по вам обоим

Отложив телефон на тумбочку, Ёнджи сворачивается в позу эмбриона и засыпает, уставшая от долгого перелёта без сна и разговоров. Чонгук накрывает её тёмно-серым пледом со всякими рисунками, достав его из огромного шкафа-купе, а сам залезает под одеяло и тоже засыпает крепким сном. * — Чон Ёнджи! — Юджи долго обнимает её, пока они стоят в проёме двери, не давая Чонгуку нормально зайти в квартиру и разуться. Ёнджи обнимает лучшую подругу сильнее, сдерживая слёзы. Как же сильно ей не хватало этого запаха лимонов и моря, которыми пахнут блондинистые волосы Юджи. — Я уже думала, вы там с Марком поженились, раз ты не приезжаешь. — Марк гей, — сразу же говорит Чонгук, наконец разуваясь и уходя в свою комнату. Юджи провожает его долгим удивлённым взглядом, а потом поворачивается к подруге и улыбается: — Расскажешь мне всё? Даже самая лучшая подруга не знала всего, что произошло. Марк, к которому Ёнджи пришла в тот день и рассказала всё, ничего не скрывая, решил, что ей стоит просто уехать с ним и ничего не говорить, потому что тогда будет ещё хуже — тогда угрозы точно перестанут быть угрозами, и не только у неё будут проблемы. И Ёнджи никому не сказала, оставив абсолютно всех близких людей в неведении — даже собственных родителей и брата. Но сейчас, когда Юджи наливает ей чая в огромную пузатую кружку, смотря на неё своими карими глазами так преданно и тепло, будто бы обещая понять абсолютно любой расклад событий, Ёнджи нечего бояться и тем более скрывать. Поэтому она рассказывает всё. Начиная от первой ночи Тэхёна с ней и заканчивая сегодняшним утром, когда она призналась во всём Чонгуку. Из её глаз непрерывно текут слёзы, когда она говорит потоком непрекращающихся слов, и Юджи слушает её внимательно, а затем подсаживается ближе и крепко обнимает, позволяя плакать на своём плече. Юджи говорит ей, что всё в порядке, что она поступила правильно, что Тэхён обязательно её простит. Ёнджи так хочет верить в её слова. Но верить в то, что Тэхён, который оказался преданным — ей и ею, обязательно простит её — она не может. — Мне никогда не нравился Марк. Особенно ваши с ним отношения, — признаётся Юджи, утирая большими пальцами с покрасневших щёк Ёнджи слёзы, и улыбается, когда она морщит очаровательный носик. — Но сейчас я считаю его не таким плохим. В конце концов, он помог тебе и увёз с собой, обеспечивал тебе жильё, пищу, стабильность, — на каждое её слово Ёнджи кивает, и огромный камень наконец спадает с её души, давая вдохнуть полной грудью. Её поняли, ей верят. И это, пожалуй, самое главное. Юджи разламывает шоколадное печенье пополам, отдавая вторую половину Ёнджи: — Я рада, что ты мне всё рассказала. И ты не должна бояться рассказать об этом Тэхёну. Он поймёт тебя, Ёнджи, — их взгляды сталкиваются, и Ёнджи отчего-то вздрагивает. — Он всё ещё любит тебя. — Я скажу ему, онни, — хрипит Ёнджи, откусывая кусок печенья. — Я обещала Марку, что во всём ему признаюсь. — А что там с Ли Тэёном? — переводит тему Юджи, наливая в ещё чая в обе кружки, и делает большой глоток тёплой жидкости. — Как так вышло, что Марк понял свою ориентацию? Они разговаривают до самой ночи. Рассказывают друг другу все события, ничего не скрывая. Решив остаться на ночь у Юджи в комнате, Ёнджи вдруг осознаёт, как же сильно ей не хватало этого всего. Не хватало их с Юджи обычных посиделок и разговоров ни о чём. Не хватало самой Юджи, в конце концов. Ёнджи обещает себе разобраться со всем уже с завтрашнего дня, засыпая в крепких и почти удушающих объятиях лучшей подруги. * Субботнее утро впервые выдаётся настолько добрым. — Какие на сегодня планы? — спрашивает Ёнджи за завтраком у Чонгука, выпивая из одной кружки с Юджи кофе со сливками. — Сначала вот завтракаем, — говорит Чонгук, разливая приготовленную на троих овсянную кашу по глубоким тарелкам, а затем садится напротив и начинает уплетать вместе с хлебом за обе щеки. Под испытывающими взглядами он продолжает: — А ближе к часам четырём мы вместе идём в школу, только во двор, — Юджи ловит странный взгляд Ёнджи, улыбаясь и пожимая плечами. — Сейчас же уже середина июня, в спортзале душновато, — объясняет она, вместе с Чонгуком доедая кашу и кладя грязную посуду в раковину. — У тебя хоть есть, что надеть? Юджи косится на одежду подруги: странные поношенные серые штаны на завязках и чёрный кроп-топ с каким-то принтом, который успел уже выцвести, должно быть, от многочисленных стирок, не могут выглядеть хорошо, хотя бы потому что портят весь прекрасный вид. Ёнджи чешет затылок, растрёпывая светло-русые волосы, и спрашивает: — Хочешь, чтобы все там поняли, насколько я охуенная? — Хочу, но конкретно от одного человека, — ухмыляется Юджи, получая в ответ слабый тычок под рёбрами. — Хотя он и так лучше всех это знает. До половины четвёртого они с Юджи тусуются в квартире Ёнджи, оставляя Чонгука собирать вещи и обзванивать остальных из их огромной компании, чтобы предупредить об игре. В конце концов, Юджи выбирает для Ёнджи высокие джинсовые шорты с чёрным топом на лямках и сверху накинув на неё длинную бежевую кофту, а затем помогает ей выпрямить волосы и слегка подкрасить серо-зелёные глаза. — Так-то лучше, — выносит вердикт Юджи, пока Ёнджи рассматривает себя в большом зеркале в коридоре. — Надень белые конверсы ещё, уверена, Тэхёна там точно удар хватит. — Кстати, — доставая из чемодана подаренные Тэёном конверсы, Ёнджи смотрит на Юджи, прищурив глаза. — Как там Джонхан? Джонхан старше Юджи на четыре года, один из лучших друзей Намджуна, случайно попал на их тусовку лет пять назад, в тот самый день, когда Юджи исполнилось пятнадцать. Они начали встречаться незадолго до того, как Ёнджи уехала в Ванкувер, так что сейчас ей действительно интересно, что же произошло за два года в их отношениях, пока она тусовалась с Марком и Тэёном в Канаде. — Его нет в городе. Он уехал позавчера в Сеул на десять дней, — нисколько не смущаясь, отвечает Юджи, обуваясь в свои белые баленсиаги вместе с Ёнджи у порога. — Кстати, мы переписывались с ним утром, и он теперь тоже поскорее хочет с тобой встретиться. — Ну, — Ёнджи пожимает плечами, вновь осматривая себя в зеркале, а затем глубоко вздыхает. — Успеется. Идём? Её ладони невозможно вспотели. Она не волновалась так ещё никогда, даже в Ванкувере, когда поступала в колледж. А сейчас у неё страшно трясутся коленки, сердце готова выскочить из груди, бешено стуча. Ёнджи безумно ждёт встречи, но одновременно с этим безумно боится. Что, если у Тэхёна уже есть другая? Что, если он уже забыл свою самую любимую нуну? Они доезжают до школы на излюбленной агере Чонгука, несясь по пустынной трасе. Юджи специально садится спереди, высовываясь из окна, отчего вытер треплет её волосы, поблёскивающие золотом на солнце. Ёнджи, сжимаясь от страха и волнуясь, чувствует себя до невозможности счастливой, всё ещё обдумывая всё, что скажет Тэхёну, и когда лучше всего стои это сделать. Интересно, какой сейчас Тэхён? Может быть, он тоже раздался в плечах, накачал себе бицепсы, как и Чонгук? Или он всё ещё её маленький ангел Тэхённи? — Нуна, всё будет хорошо, — поддерживает её Чонгук, ободряюще похлопывая по спине. — Ты выглядишь охуенно. — Я знаю, — передёргивая плечами, тихо говорит Ёнджи, не решаясь выйти из машины уже целых пять минут. Они приехали на полчаса раньше, и Ёнджи ужасно боится столкнуться с Тэхёном слишком рано, боится вообще столкнуться с ним до игры. — Ёнджи, — Юджи насильно вытаскивает подругу из машины, помогая устоять на деревянных ногах. Ёнджи пытается успокоиться, дышит глубоко, но её голова неумолимо кружится, а ноги совсем не держат. — Ну! Ты ведь обещала Марку, перестань. Они кое-как добираются до трибун на площадке с помощью Чонгука, который после быстро убегает в раздевалку. Ёнджи вновь перечитывает своё обещание, данное Марку, стараясь думать только о хорошем. Даже если у Тэхёна уже есть девушка, и это не Ёнджи, она всё равно расскажет ему обо всём. Она должна. Юджи делится с ней кит-катом, разговаривая о Джонхане, и Ёнджи хотя бы немного успокаивается. Юджи говорит, что безумно хочет парные татуировки где-то под рёбрами или на запястьях, и Ёнджи вдруг выдаёт: — У меня есть татуировка под самым сердцем. — Так вот почему ты закрылась в комнате, когда переодевалась! — Юджи слабо толкает её в плечо, смеясь. — Что за татуировка-то? — Она очень много значит для меня, — признаётся Ёнджи, пытаясь найти фото двухлетней давности — они сделали его с Марком, когда с их приезда в Ванкувер прошла неделя, в тату салоне. Марк набил крылья на запястье, а Ёнджи под самым сердцем набила «1230 ∞ 1203» — их с Тэхёном даты рождения, соединённые навсегда. Когда она наконец находит то самое фото, сделанное тату-мастером, то отдаёт телефон в руки Юджи, чтобы она лучше рассмотрела. — Марк тогда потащил меня с собой, сказал, давай, ты же хочешь этого. — Не поверишь, — широко улыбаясь, Юджи смотрит ей прямо в глаза, встречая в них недоумение и испуг. — У Тэхёна точь-в-точь такая же, только на левом запястье. Возможно, у Ёнджи заканчиваются силы сдерживать в себе слёзы. Но она глубоко вздыхает, закрывая лицо ладонями, и облегчённо выдыхает, улыбаясь. — Мой ангел, — шепчет едва слышно, поправляя волосы, в последний раз оглядывая себя в небольшом зеркальце. Тэхён появляется в тот самый момент, когда Ёнджи чуть ли не вскакивает на месте от нетерпения, мечтая поскорее его уже увидеть. Он высокий, с собранными в хвост на затылке длинными чёрными волосами и красной банданой на лбу, в форме их школьной баскетбольной формы с четвёртым номером и собственным именем на спине. Ёнджи не может оторвать глаз от его лица, выступивших на нём скул вместо сладких когда-то щёк, неизменной родинки на самом кончике крупного носа, от крепкой груди, нескрытой даже подчёркивающей всю его фигуру, вроде как, свободной майкой формы. Тэхён о чём-то говорит с ребятами из команды — должно быть, о тактике игры с противниками и защите кольца, и совсем не смотрит на неё, пока Чонгук не поднимает глаза в их сторону и громко не кричит: — Я буду играть ради вас обеих, Юджи-нуна и Ёнджи-нуна! Юджи начинает громко смеяться, привлекая ещё больше внимания в их с Ёнджи сторону. И, конечно же, Тэхён оборачивается почти сразу же, услышав её имя. Они сталкиваются взглядами — острый, похожий на орлиный, взгляд Тэхёна вмиг смягчается, стоит ему наконец посмотреть в невообразимо-красивые серо-зелёно-голубые глаза Ёнджи спустя чёртовых два года. И Ёнджи узнаёт в этом взгляде того, кого она полюбила два года назад, того, кому она разбила сердце, и чьё сердце она так хочет склеить обратно. Тэхён не отрывает взгляд, одними губами спрашивая: — Ты ведь не мерещишься мне? Ёнджи смеётся, прикрывая рот ладонью, и качает головой. — Я скучала по тебе, — также одними губами говорит она. Тэхён улыбается своей очаровательной квадратной улыбкой, давая понять, что он понял. Ёнджи глубоко вдыхает, чтобы крикнуть достаточно громко: — Удачи! Игра начинается заведомо агрессивно. Ёнджи, следившая за профессиональной игрой Марка и его команды ещё в Ванкувере, не может поверить в то, насколько хорошо играет команда Тэхёна сейчас. Их движения отточенные и уверенные, они смотрят только вперёд и ни разу под ноги, а мяч в их пальцах скользит, словно влитой. Они играют, как настоящая команда. К самому концу, кажется, Ёнджи срывает голос, крича единственное имя с бесконечными «давай» и «я верю в тебя». Но это оказывается вовсе не зря, потому что команда Тэхёна одерживает безоговорочную победу. Ёнджи больше не сдерживается и начинает плакать от переполняющего её счастья. * — У Тэхёна красная лаферрари, если что, — подсказывает Чонгук, завидев Ёнджи на стоянке. Она вдруг дёргается, оборачиваясь на его голос, заставляя парня тихо рассмеяться. — Не проеби свой шанс, нуна, — с этими словами он садится в машину и уезжает сразу же, оставляя за собой клубы дыма. Ёнджи подходит к единственному красному гиперкару на стоянке, слегка облокачиваясь на него. И в её голове в этот момент так пусто, и всё, о чём она может думать — это объятия с Тэхёном, с её родным Тэхёном. Над ней усыпанное звёздами небо. Ёнджи смотрит и совсем не слышит, как кто-то бесшумно подходит сзади и наблюдает за ней со стороны. Тэхён не может налюбоваться ей. Совсем не изменившаяся за два года, его нуна всё ещё прекрасна. Её волосы слегка растрепались, а светлая кофта снизу совсем немного испачкалась, как и кеды, но Тэхёну так всё равно. Всё, что его волнует — это то, что она наконец-то приехала. — Ты правда сейчас стоишь рядом с моей тачкой и смотришь на звёзды? — нарушает тишину Тэхён, и Ёнджи оборачивается на его красивый, глубокий голос, удивлённо смотря на него. — Если Чонгук меня не обманул, и эта крошка реально твоя — то да. Стою и смотрю, — Ёнджи пожимает плечами, делая маленькие шажки к нему навстречу. Тэхён не может пошевелиться до тех пор, пока между ними не остаются считанные сантиметры, и Ёнджи говорит: — А ещё жду тебя. — Я тоже, — невозможный, приятный голос Тэхёна снижается с каждым разом, приятно щекоча слух. Ёнджи делает последний шаг к нему, оказываясь практически прижатой к его груди. Тэхён смотрит на неё, маленькую нуну, которую он так сильно любит, и не может перестать глупо улыбаться. — Целых два года жду. — Мне так много нужно тебе рассказать, — шепчет Ёнджи, осторожно водя пальцами по его крепким рукам до самых плеч, а затем смыкает их в замок за его шеей, приподнимаясь на носках, и чувствует огромные ладони на открытом участке кожи под кофтой. Тэхён вдыхает запах мяты с её волос, смешанный с клубникой, а затем утыкается своим лбом в её, и горячо шепчет в самые губы: — Потом, всё потом, нуна. И наконец сладко целует самые любимые губы, улыбаясь в поцелуй. Ёнджи отдаётся сполна, сжимая в ладонях его лицо, неуклюже сталкивается с его зубами и смеётся, чувствуя себя самой счастливой в этой жизни. И пускай весь мир подождёт, пока они прижимаются друг к другу поближе, целуясь, словно нуждаются друг в друге, как в потребности дышать.