Самый крутой воин

Двалин не знает точно, когда именно это началось, или кто был зачинщиком, но он подозревает, что Нори как-то к этому причастен. Эти проделки как раз в его духе, даром, что он уже не мелкий жулик, а вполне себе респектабельный гном. Очевидно, что анекдоты начали распространяться после Битвы Пяти Воинств, но до того, как Торин оправился от ран и был официально коронован на престол: большинство, если не все воины из Железных Холмов, которые остались в Эреборе, знают эти шутки. А шуток порядочно. Они как плесень: стоит появиться, и уже не избавишься. По большому счету, некоторые из них не так уж плохи, думает он, прислонившись спиной к холодному камню и прикрыв глаза. Если так подумать, это своего рода свидетельство уважения, без которого он, впрочем, мог бы обойтись. - Мистер Двалин, – Кили приближается, радостно улыбаясь, несмотря на легкую хромоту. За спиной у него колчан, в руках – лук. Ранения, полученные в битве, дают о себе знать, да и выглядит он, по мнению Двалина, слишком бледным и худым. Он знает юного принца с рождения, помогал его тренировать и воспитывать, не говоря уже о том, что все они здорово сблизились за время, проведенное в походе, и Двалин не может не беспокоиться за Кили и его брата. - Кили, - Двалин приветствует молодого гнома, слегка наклоняя голову в знак уважения к его положению. Кили почтительно кланяется в ответ, а затем его губы снова растягиваются в улыбке. - Что ты делаешь? – спрашивает он, прислоняясь к скале рядом с Двалином, и с любопытством заглядывает за угол… Каменные стены гладкие и прохладные на ощупь, и Двалин вспоминает, как он впервые взял в руки боевой топор под внимательными взглядами отца и старшего брата. Это было именно здесь, глубоко под Горой, в тренировочных залах, где Королевская гвардия и солдаты оттачивали свое мастерство. Двалин тогда был совсем юным. Юным и наивным. Он вспоминает ощущение сглаженной от времени и постоянного использования рукояти отцовского топора в ладони, и неожиданно весь груз прожитых лет обрушивается на его плечи, заставляя почувствовать каждый рубец, каждую сломанную и сросшуюся кость. Если бы он тогда знал, что им уготовано… Если бы не Смауг, Фили и Кили учились бы обращаться с оружием здесь же, под присмотром лучших наставников, готовых преподать науку боя юным принцам. Вместо этого, он вспоминает задний двор дома Дис, раскисшую от дождя землю, и Торина, который, стоя на коленях, вкладывает в маленькую ладонь Фили деревянный меч и терпеливо показывает ему первые движения, пока сам Двалин присматривает за малышом Кили, чтобы он не путался под ногами у дяди и старшего брата. - Я слушаю, - ворчит он, и Кили недоуменно хмурит брови, прислушиваясь к лязгу скрещивающихся клинков и обрывкам кхуздула, доносящихся из главного тренировочного зала, возле которого они стоят. - И что ты слушаешь? – спрашивает Кили, и Двалин открывает рот, собираясь ответить, когда вдруг оно раздается, громко и отчетливо, вспарывая воздух, словно хорошо заточенный топор разрубает дерево или плоть. - На самом деле, Двалин, сын Фундина, погиб в битве при Азанулбизаре. Просто смерть до сих пор боится сказать ему об этом. Он не узнает голос гнома, который это выкрикивает, но его руки сами собой сжимаются в кулаки, и он с трудом подавляет желание ворваться в пещеру и призвать шутника к ответу за такое неуважение – не к Двалину, но ко всем гномам, которые пали при Азанулбизаре, и к тем, кто погиб в недавней битве Пяти Армий. Единственное, что его останавливает, это смеющийся Кили, доверчиво прислонившийся к его боку, как жизнерадостный щенок. - Это смешно, - говорит Кили, и на один миг Двалин снова видит перед собой мальчишку, который едва доставал ему до бедра, жадно следящего за каждым движением, что Торин показывал его брату, пока рука Двалина придерживала его за плечо, не давая броситься вперед. Наваждение рассеивается, когда Кили выпрямляется и говорит: - Слышал вот это? Двалин, сын Фундина, не дышит. Он берет воздух в заложники. Он смеется, ловко уклоняясь от подзатыльника, и Двалин предлагает ему поупражняться в метании топора, вместо того, чтобы схватить его и трясти, пока он не возьмет свои слова обратно. Шутки постепенно входят в его жизнь. То и дело, кто-нибудь - чаще других Кили или Бофур - заявляют ему с ухмылкой: «Слышал вот эту?» и затем выдают что-нибудь новенькое. Через какое-то время Двалин знает почти все шутки, и обнаруживает, что некоторые ему даже нравятся. А некоторые вызывают желание схватить кого-нибудь и вытрясти из него эти глупости и этот смех. Какие-то шуточки вполне терпимы, какие-то нет, но те, что выказывают неуважение к павшим воинам, заставляют его скрипеть зубами от желания завыть или ударить кого-нибудь. Худшая из тех, что он знает - Слезы Двалина, сына Фундина, способны излечить самые тяжелые раны. Жаль, что он никогда не плачет. Он вспоминает все ранения, которые повидал за всю жизнь. Вспоминает, как рыдал, когда Балин рассказал ему о смерти отца. Что бы он ни отдал тогда, чтобы иметь такой дар! Ему до сих пор больно вспоминать об этом дне. После этой шутки настроение особенно отвратительное. Он весь день ворчит и огрызается. - Под бородой Двалина, сына Фундина, нет подбородка. Там еще один кулак, - тщательно выговаривает Ори, явно перебравший эля. На мгновение за столом воцаряется тишина, а потом компания взрывается громким неудержимым хохотом. Двалин сердито хмурится, но когда пирушка заканчивается, он, тем не менее, помогает Ори, не стоящему на ногах, добраться до своей комнаты. - Братец, - с улыбой приветствует его Балин. Его пальцы в пятнах от чернил, одежда богато украшена, а борода безупречно уложена. Они соприкасаются лбами, положив руки друг другу на плечи. Покрытые пылью плащ и доспехи Двалина резко контрастируют с мягкой шерстью и шелком парадного наряда Балина. Прошло несколько недель с тех пор, как они виделись в последний раз, и они пользуются возможностью обменяться парой слов, ожидая пока Король-под-Горой освободится, чтобы выслушать доклад Двалина о результатах разведывательной экспедиции. - Ты слышал вот эту? – тонко улыбается Балин, - Двалин, сын Фундина, может сбить тебя с ног снежинкой. Это так нелепо, что Двалин хмыкает и качает головой. - Кто все это придумывает? - спрашивает он, но прежде чем Балин успевает ответить, их зовут к Королю. - Двалин, сын Фундина начинает есть яблоко с сердцевины, - заявляет, ухмыляясь, Фили и парирует удар с мастерством гнома, сумевшего выжить в чудовищной битве. Двалин рычит, и Фили беспрепятственно ускользает от него, несмотря на невидящий левый глаз. Он двигается плавно и легко, и Двалин преследует его, пока ему не удается, наконец, припереть тяжело дышащего принца к стене. - Уже лучше, - говорит он, на мгновение прислоняясь лбом ко лбу Фили, затем выпрямляется и отходит к центру зала, уверенно сжимая в руках затупленный топор и тренировочный меч. – Еще раз. - Двалин, сын Фундина, может разрезать горячий нож маслом, - замечает Бомбур, расставляя на столе полные тарелки с мясом, хлебом и сыром. Его заявление встречают смехом. - Двалин, сын Фундина, может утопить рыбу, - говорит Дори, и тут же его перебивает Нори: - Двалин, сын Фундина, спит с зажженной свечой – не потому, что боится темноты, а потому, что темнота боится его. Двалин уже собирается повернуться и поискать другое место для ужина, но Бифур обнимает его за плечи и подводит к столу, озвучивая очередную шутку на кхуздуле, и все остальные смеются и принимаются за еду. Двалин вздыхает и садится на свое место рядом с Ори. - Двалин, сын Фундина, не спит. Он выжидает. Двалин заходит в комнату и со стоном прислоняется лбом к закрытой двери, собираясь с силами и пытаясь взять себя в руки. - Это просто смехотворно, - бормочет он, вздыхая, и выпрямляется, расправляя плечи. Он не может позволить другим гномам увидеть его слабость, не может позволить им узнать, что их шутки действуют ему на нервы. Он понимает, что все это говорится лишь для смеха, и с глубоким уважением к нему самому и его победам. Но здесь, в тишине собственных покоев, он может отбросить притворство и пожаловаться на дурацкие анекдоты, как хоббит жалуется на пропущенный завтрак. Снимая плащ и расстегивая крепления кастетов, он продолжает ворчать: - Двалин, сын Фундина, не отжимается, он отталкивает от себя землю… Что за вздор? За спиной раздается негромкий смешок, и Двалин резко разворачивается, выхватывая из-за пояса кинжал. Здесь, в его комнатах в самом сердце Горы он должен чувствовать себя в безопасности, но никто не может знать наверняка, куда могут забраться наемные убийцы или воры. И никто не может гарантировать, что орк или гоблин не проскользнет незамеченным мимо охраны. Он расслабляется, узнав гостя, и швыряет кинжал на стол. Есть лишь один гном во всем Эреборе, который не раз видел его таким, без всех этих слоев брони. Лишь один, рядом с которым не нужно прятаться за маской высокомерного безразличия. - Я мог убить тебя, - ворчит он, подходя ближе и слегка наклоняя голову. - Очень сомневаюсь, - отвечает Торин, прикасаясь к его лбу своим. Он без короны. На нем простая туника и плащ, ничем не выдающие его высокого положения. Торин кладет руки Двалину на грудь, и Двалин отвечает ему тем же, накрывая губы короля поцелуем. -Что ты здесь вообще делаешь? Разве я не сообщил твоему величеству, что зайду позже? – хрипло говорит он. На губах Торина появляется усмешка. - Тебя слишком долго не было, - заявляет он, и тянет Двалина в спальню. Они падают на меховые шкуры, на которых Двалин не спал уже несколько недель, потому что в основном он проводит ночи с Торином в королевских покоях. Они успевают избавиться от большей части одежды, когда Торин внезапно смотрит на него и ухмыляется. Его глаза загораются лукавым блеском, и он сейчас кажется таким молодым и непривычно беззаботным. - Кроме того, я хотел самолично проверить кое-какие слухи. - Да? И что за слухи? – с любопытством спрашивает Двалин, приподнявшись на локте. - Я слышал, что у Двалина, сына Фундина, в спальне лежит ковер из варга. Варг живой, но боится пошевелиться, - произносит Торин серьезным тоном, но глаза его смеются. Двалин недоверчиво смотрит на Короля-под-Горой, но когда тот разражается хохотом, Двалин прикладывает его по голове подушкой, а затем прижимает к кровати, наваливаясь сверху всем весом. В конце концов, есть вещи, над которыми даже короли не могут шутить безнаказанно…