Доброе утро, Господин

Я понимал, что проснулся, но глаза пока не открывал. Лежал на боку. Вроде как лицом к окну: сквозь веки просачивался дневной свет. Тепло и уют приятно убаюкивали, но спать больше не хотелось. Лежал на чем-то мягком, гораздо мягче кровати у меня дома. Да и запах тут какой-то другой. Что-то вроде благовоний, а не пыль и сигаретный дым, чем всегда заполнена моя комната. Я точно не у себя дома. И не в больнице — в нашей городской больничке чуть лучше, чем на помойке. Меня, кажется, сбила машина, но я не чувствовал, чтобы у меня что-то болело. Наоборот, по всему телу такая легкость… Надо открыть глаза и узнать, где я. Раскрыл веки, приподнялся на локтях, осмотрелся. Это какая-то светлая комната в приятных кремовых тонах. Какое совпадение! Кремовый — мой любимый цвет. Вся комната напоминает номер в отеле и, судя по огромной во всю стену плазме напротив моей кровати, очень дорогом. Комната немаленькая, больше, чем моя двухкомнатная квартира целиком. Вижу цветок в горшке недалеко от кровати. То ли пальма, то ли папоротник, фиг знает, я не ботаник. Растение тоже немаленькое, с меня ростом. Что тут еще? Шкаф, тумбочка, как и положено в любом номере. Люстра. Большая такая, овальная. Комната, кстати, тоже овальная, только сейчас заметил. И плазма на стене изогнутая, чтобы повторить контур стены. Вот же ж! − Доброе утро, Господин! — сказал кто-то приятным девичьим голосом. Точнее, сказала, раз уж голос женский. Возле кровати стояла девушка. Она все это время была со мной в комнате или только что вошла? Я её не видел до этого момента и не слышал, чтобы она входила. Наверное, у меня после аварии ещё не до конца мозги на место встали. Девушка очень красивая. Худенькая, хрупкая. Личико полудетское, так и хочется затискать. Одета на манер медсестры из фильма для взрослых: косынка, коротенький медицинский халатик, но не белый. Кремовый. Светлые волосы, заплетенные в длинную косу, серовато-голубые глаза. − Здравствуйте, − неловко ответил я. − Добро пожаловать в ад, − приветливо сказала она. — Вы умерли, попав под машину. На суде было установлено, что при жизни вы очень много ленились и богохульствовали, не почитали отца и мать, хотя они очень ценили вас, поэтому дорога в рай для вас оказалась закрыта. Так что, как я уже сказала, добро пожаловать в ад. Сначала я решил, что это розыгрыш. Но кому меня разыгрывать? Друзей у меня никогда не было, родителей давно на три буквы послал и не общался с ними года два. В отношениях с девушками тоже всё по нулям. − В ад? — единственное, что я смог из себя выдавить. − Повторяю: вы умерли, попав под колеса автомобиля, водитель которого находился в нетрезвом состоянии. Да и сами вы на момент столкновения трезвым не были. На великом суде было решено, что для рая вы слишком много грешили: лень, пьянство, отказ от почитания отца и матери. Поэтому вы здесь. Запомнили? − Так, где же черти, котлы? Когда меня начнут мучить? Девушка улыбнулась. − Это всё сказки, придуманные теми, кто никогда не бывал здесь. Ад создан для удовольствий. В моих мозгах произошел сбой. То есть, я много грешил, а мне за это положены удовольствия? Нет, что-то тут не так. − Э… как к вам обращаться? — спросил я у девушки. − Как вам угодно. − Маша? — первое, что пришло мне в голову. − Хорошо, буду Машей. − Или Даша? − Буду Дашей. − А если Габриель-Ариэль-Элеонора? — не унимался я. − Как вам угодно, − повторила она. − А если Проститутка? — сказал я и тут же прикусил себе язык (но боли не почувствовал). Что-то я переборщил. − Зовите Проституткой, раз вам так нравится, − без капли обиды на лице ответила блондинка. − Нет, пошутил я. Маша так Маша. Так вот, Маша, что я должен делать в аду, раз уж я сюда попал? − Я уже сказала. Получать удовольствие. Желаете принять джакузи? − Но ведь удовольствия получают в раю!.. Стоп, ты сказала «джакузи»? А где? Я воодушевленно вскочил с кровати в ожидании, что меня сейчас поведут в какую-нибудь роскошную ванную. − Прямо здесь, − улыбнулась Маша. Сию же секунду, как по волшебству, пол превратился в огромную ванну, наполненную теплой бурлящей водой. Пижама с моего тела пропала сама собой. Я блаженно закатил глаза. Как же приятно! Но в то же время меня не покидали мысли, что вода вот-вот должна превратиться в кипяток или раскаленную лаву. − Господин, расслабьтесь! — усмехнулась Маша. Я только что заметил, что она тоже сидит в джакузи рядом со мной. Понятное дело, голая. Какая она!.. Ух! − Какое тело… − Я хотел сделать Маше комплимент, но совсем забыл, как это делается. При жизни я почти никогда не говорил людям ничего приятного. − Желаете оценить моё тело поближе, Господин? Маша села ко мне на колени и поцеловала меня в губы. Мы сделали это. Я ещё никогда не был таким счастливым. А ещё мне было приятно, что она зовет меня Господином. Господин лучше, чем Васька, как меня звали родители. Меня это ужасно раздражало. Много раз просил их меня так не называть, но им было по барабану. Ладно, что уж теперь вспоминать своих стариков. Они мучаются на земле, а я блаженствую в аду. − Прогуляться бы, − сказал я, когда спустя час-два вылез из ванны. − Дверь открыта, − прокомментировала Маша. − А..? — я хотел спросить «а в чем мне идти?», но едва я раскрыл рот, как мое тело само оказалось в яркой футболке «GUCCI», разноцветной куртке «Versace», джинсах «ARMANI» и ботинках «Louis Vuitton». Вот это да! Всю жизнь мечтал о таких тряпках! И пусть говорят, что некрасиво сочетать несколько дорогих брендов и ярких принтов! Так утверждают лишь те, у кого нет таких шмоток. Я открыл дверь в комнате. Думал, что выйду в коридор, но, к удивлению, оказался сразу на улице. На совершенно обыкновенной улице, как в любом современном городе. Тут и многоэтажные дома, и магазины, неподалеку виднелись кафешка и боулинг-клуб, туда-сюда ездили машины и автобусы и проходили люди. Совершенно обыкновенные люди: парочки под ручку, мамаши с колясками, собачники, подростки со школьными рюкзаками, старики с палочками. Чертиками с вилами, всякими монстрами и котлами тут и не пахло. Хех, вот бы кто обратил на меня внимание! Я ведь в таких классных шмотках! Тут же все прохожие остановились и посмотрели на меня. Даже транспорт остановил свое движение. − Смотрите, это тот самый! — крикнул какой-то мальчуган лет десяти и показал на меня пальцем. Вся толпа кинулась в мою сторону с просьбами дать автограф, пожать руку, сфотографироваться. Я без понятия, зачем всем этим людям был нужен мой автограф и фотка с моим лицом, но мне было бесконечно приятно. Они так эпично толкали друг друга на пути ко мне, кусали друг другу руки в надежде получить от меня автограф раньше остальных, дрались. Мамаши даже бросали своих детей, чтобы те не мешали им побыстрее пробраться ко мне. Мне в лицо совали все больше и больше бумажек и ручек, я даже в какой-то момент перестал расписываться, а лишь черкал каракули, но моим фанатам для счастья хватало и этого. − Кто мне заплатит, тому автограф и фотография без очереди! — что есть сил, крикнул я. Фанаты синхронно полезли за кошельками, повынимали оттуда деньги и стали тыкать ими мне в лицо. Я едва успевал распихивать их по карманам. Это все, конечно, было приятно, но спустя время мне надоело улыбаться на камеры и чиркать ручками в бумажках. − Хватит на сегодня! — крикнул я толпе. Фанаты, как ни в чем не бывало, разошлись по своим делам, будто ничего и не было. Какие послушные! Раз уж я смог подзаработать, надо зайти в магазин. Перейдя через дорогу (машины расступились передо мной, как море перед Моисеем), я зашел в супермаркет. Внутри он напоминал обыкновенную «Пятерочку» или «Дикси». Продукты, покупатели, кассиры, охранники — все вполне обыкновенно. − О, Господин! Какое счастье, что вы посетили нас! — встретил меня охранник у входа. — Для вас всё бесплатно! − Прям всё? — прифигел я. − Абсолютно! Можете есть продукты прямо с полок. Я, наверное, больше часа сметал продукты с полок. Фрукты, черная икра, мясо, сладости. Поскольку, я уже мёртвый, я не чувствовал ни голода, ни насыщения. Я мог есть всё что угодно в любом количестве и сочетании, балуя вкусовые рецепторы. А ещё большее удовольствие мне доставляла картина в виде покупателей на кассах. Все смотрят на ценники, считают мелочь, чтобы не лопухнуться перед кассиром. А я словно царь. Хотя почему «словно»? Я царь! После продуктового я отправился в магазин одежды. − Здесь всё ваше, Господин, − в один голос сказали три молоденькие продавщицы. Я перемерил несколько десятков дорогих брендовых штанов, маек, рубашек, курток. Причём переодевался я на том же месте, где и находил понравившуюся мне вещь. Кому нужны эти кабинки? Я же здесь главный! − Вам так идет этот пиджак, − сказала милая продавщица с зелеными раскосыми глазами и длинными темными волосами, собранными в конский хвост. − А эти джинсы так здорово подчеркивают ваши бёдра, − дополнила другая кареглазая продавщица с каре. − У вас замечательный вкус, раз вы выбрали именно эту рубашку, − подытожила рыженькая продавщица с кудряшками до плеч. Я внимательно оглядел это сексуальное трио и понял, что начинаю возбуждаться. − Знаете, − сказал я, −, а вам так не идет ваша чёрно-белая униформа. Можете её снять? Трио синхронно улыбнулись, кивнули и послушно сняли с себя униформу, состоящую из белых блузок и чёрных юбок до колен. Помните, я говорил, что секс с Машей в джакузи было лучшим событием в моей жизни (точнее, не жизни)? Забудьте. Самым крутым событием после моей смерти стал квартет с красотками-продавщицами прямо на глазах других покупателей. Пол, кабинки, вешалки, полки, стойка с кассовым аппаратом — мы обошли в магазине всё. И это только начало! Следующей станцией моих удовольствий стал ресторан. Я наконец-то смог попробовать все те вкусности, которые не мог себе позволить при жизни. Лобстер, устрицы, мраморное мясо. Настоящее мясо, а не та дрянь, которая лежит на полках супермаркетов на земле. Десерты я тоже попробовал: тортики, пироженки, мороженое. Самым вкусным десертом оказалась симпатичная официантка. Нет, не в смысле, что я её съел. Я её отжарил на столике. В конце прикола ради напихал ей во влагалище косточек от вишен, ей даже понравилось. Выйдя на улицу, я увидел, что ещё светло. Странно, я же потратил на свои похождения целый день. − Захотите — будет ночь, а захотите — день, − услышал я за спиной женский голос. Я вздрогнул от неожиданности и, обернувшись, увидел знакомую голубоглазую блондинку. − Маша! — воскликнул я. — Я уж соскучился по тебе. − Я знаю, поэтому и появилась. Кстати, времена года и погода тоже будут меняться в зависимости от вашего желания. − То есть, если я захочу сорокоградусную жару, то она наступит прямо здесь и сейчас? − Конечно. В эту же секунду стало заметно жарче. Я снял куртку. − А если захочу, чтобы прямо сейчас пошёл снег — он пойдет? − Именно. И действительно в воздухе тут же заплясали хлопья снега, и я надел куртку обратно. С новым годом, ёперный театр! − Вот это я бог! — охреневши вскричал я. − Конечно бог, − улыбнулась Маша. − Слушай, а я точно не в раю? — я засмеялся. − Нет, − коротко и ясно ответила Маша. Я, если честно, ожидал более развёрнутого ответа. Что значит «нет»? А поподробнее? Я перестал смеяться и сделал голос максимально серьёзным. − Так что же всё-таки находится в раю, если это — ад? Маша пару секунд помолчала, посмотрела вниз, закусила губу. Затем блондинка набрала побольше воздуха в лёгкие и произнесла: − Какая разница? Главное, что вам сейчас здесь хорошо. Не скажу, что такой ответ меня удовлетворил, но я не стал давить на девушку. В конце концов, она права. Главное, что я счастлив здесь и сейчас! Я окинул взглядом улицу. Мимо меня ежесекундно проходило множество красивых девушек. Парни тоже проходили, но я решил это дело поправить. − Хочу, чтобы все девушки ходили голыми, а мужики, дети и старики сгинули нафиг! Все, кроме девушек, исчезли с улицы, а представительницы прекрасного пола обнажили восхитительные телеса. Настало время оргии! Я пожелал, чтобы улица обернулась пляжем на берегу океана и сделал это, наверное, с пятью сотнями девушек! И даже не устал! Мой агрегат стоял без перерыва. При жизни я, скорее всего, выдохся бы после третьей. Хотя, откуда мне знать? Я умер девственником в 23 года. Секс сексом, но мне хотелось и других радостей. Кто из нас не желал стать звездой? Стоило мне щёлкнуть пальцами, как… − Всем доброго времени суток, в эфире интеллектуальная игра «Самый-самый нетупой»! Это были слова ведущего. Он произнёс эту фразу в микрофон, глядя в одну из множества камер. Послышались аплодисменты зрителей. Я в этот момент стоял за небольшим столиком для участников игры. По обеим сторонам от меня за такими же столиками стояли два других участника. Ведущий продолжил: − А это наши сегодняшние участники! Участник номер один, − на меня уставили все камеры и всё освещение, − наш гениальный и ни с кем несравнимый Господин! Остальных участников даже представлять не буду, они всё равно проиграют. Итак, на первый вопрос отвечает Господин. На большом экране появился вопрос. Ведущий его озвучил: − В каком году родился Пётр I? Зрители, ведущий, осветители и операторы уставились на меня в ожидании ответа. Я понятия не имел, что ответить. Начал бубнить что-то вроде: − В тысяча… В тысяча… − И это правильный ответ! — вскричал ведущий. — Поздравляем нашего Господина с абсолютной победой! Ассистентки принесли мне кубок и повесили на шею медаль, зрители захлопали в ладоши и кинулись ко мне с цветами и поздравлениями. Кайф! − Хочу стать певцом! И актёром! И моделью! И… − Я не успел придумать, кем ещё хочу стать, как оказался на сцене с микрофоном в руках, а на меня были уставлены тысячи восхищённых глаз моих фанатов. Где-то минуты две я стоял молча и хлопал глазами. Я же не знаю наизусть ни одной песни. Да и петь никогда не умел. Фанаты тем временем что-то кричали про мои супер крутые песни (э, какие песни?) и снимали меня на мобильные телефоны. Я постоял ещё минуту в ожидании, что мне включат фонограмму, но её не включили. Тогда я завыл в микрофон: − Ма-а-аленькой ё-ё-ёлочке холодно зимой… Принесли мы ё-ё-ёлочку… Вроде бы домой. Дальше не помню. Толпа начала хлопать в ладошки и кричать: «Какой голос! Это самая лучшая песня! И самый лучший певец!» − А можно всё-таки фонограмму? — краснея, промямлил я в микрофон. Толпа будто и не услышала моей просьбы, но зато включилась какая-то попсовая песенка. Я сначала хотел попросить включить что-нибудь посолиднее, но решил больше не позориться и просто молча открывал рот в такт песне. Когда я закончил «петь», на сцену поднялся уже знакомый мне Ведущий и провозгласил: − Поблагодарим нашего Господина за столь чудное исполнение нашей с вами обожаемой песни! — Толпа возликовала. — Хочу напомнить, что наш Господин не только талантливый певец, но и великий актёр. Предлагаю сейчас посмотреть фильм «Самый великий и могучий Господин», где он исполнил главную роль, играя самого себя. Откуда-то с потолка спустился огромный экран, и на нём замелькали кадры, где на девушку на улице напал маньяк, я выскочил из-за угла, огрел маньяка кулаком по морде, и девушка кинулась в мои объятия. Конец. Фильм длился меньше минуты. − Какая актёрская игра! А какой продуманный сюжет! Наш Господин отлично вжился в роль! — прокомментировал Ведущий. — Напоминаю, что наш Господин ещё и модель. Давайте посмотрим его восхитительный снимок для журнала «Господин-лайф». На экране показали фотографию с моим лицом. Только лицом, тело было не моё, я не такой накаченный. Точнее, вообще не накаченный. Но на фото я с телом бодибилдера, одетый одни плавки, сидел на шезлонге на яхте и пил вино. Толпа громко выражала эмоции и смотрела на фото восхищёнными глазами. Только вот чем там восхищаться-то? * * * * * Я не знаю, сколько времени я уже провёл в аду. Здесь нет ни часов, ни дней, ни даже лет, но мне нравилось здесь всё меньше и меньше. Все женщины отдавались мне по первому зову. Все награды в конкурсах — мои. Все вещи вокруг — мои. Всё вокруг — моё. Только вот заслуживаю ли я всего этого? Я сидел на полу в комнате, в которой проснулся, только попав в ад, прислонившись спиной к стене и обняв колени. Так паршиво. Рядом со мной в такой же позе сидела Маша и молча смотрела на меня. Я то поглядывал на неё, то смотрел на свои колени. Так хочется поговорить с ней и одновременно не хочется, ведь она в любом случае будет отвечать одно и то же: что я Господин, все мои желания сбываются, что всё вокруг принадлежит мне. − Маш? — всё же обратился я к ней. − Да? − У меня есть всё, о чём я только мечтал. Мне не нужно работать, чтобы вкусно есть и красиво одеваться. Я то певец, то спортсмен, то дрессировщик собачек. Почему я несчастен? Девушка покачала головой. − Вы ведь сами при жизни хотели получать всё и сразу, не прикладывая никаких усилий. − Я знаю. − И получаете. − Знаю. Но все эти награды, фанаты, восторги, моря — это всё не моё! Это просто декорации, которые меняются по моему желанию. Одно дело, если бы я всего этого заслуживал… А так… Когда мне дают кубок за два отжимания и восхищаются моим отсутствием музыкального слуха на сцене… Никакой радости от этих восхищений… А женщины… Отдаются мне без лишних слов, никто даже цветов не попросит, я уж молчу о любви. Маша съёжилась, будто увидела таракана. − Прошу, ад — не то место, где стоит произносить слово на букву «л»! — с некой брезгливостью сказала она. Я вздохнул. − Это будет длиться вечно? Вот это моё существование? — спросил я. − Конечно. − Ничего не будет меняться не по моей воле? − Никогда. Ни-ког-да, мысленно по слогам повторил я. Все эти мелькающие картинки никогда не закончатся. Это невыносимо. Мне не к чему стремиться и нечего желать. Всё, что я имею — пустоту и клоунаду. − Я устал от всего, − без эмоций проговорил я. — Как же я хочу вернуться назад. Иметь проблемы и решать их… Гордиться собой за реальные достижения, а не за… − Я не смог подобрать нужного слова. − Нельзя, − ответила Маша. Я немного помолчал и твёрдо сказал: − Маш, убей меня. − Ты уже мёртвый. Умереть дважды невозможно даже для Господина. У меня внутри будто всё сжалось в тиски. Я сильнее обхватил колени и почувствовал, как глаза наполняются влагой. − Плачешь, Вась? — заметила Маша. Я только сейчас понял, что она стала обращаться ко мне на «ты». Да ещё и по имени назвала. − Ты спрашивал, что находится в раю. Я могу ответить. Хочешь узнать? Я кивнул и шмыгнул носом. Маша мягко улыбнулась и сказала: − Не существует никакого рая. Есть люди, которые живут в гармонии с миром, умеют дарить «л» окружающим, достигают целей и делают себя счастливыми самостоятельно. После смерти они перерождаются, чтобы ощутить все радости жизни вновь, но уже в новом теле. А есть те, кто пытаются строить своё счастье на чужом горе или как ты, не делать ничего вообще, ни для себя, ни для других. Такие обречены на вечные наслаждения. Обречены на наслаждения? Странный оксюморон, но по-другому моё существование и не назвать. Кто бы мог подумать, что адские мучения — это не котлы с лавой, а душевная пустота из-за искусственного счастья. Я резко встал и крикнул: − Хочу мучений! Хочу проблем! Хочу наказаний! Маша лишь мягко посмотрела на меня и с улыбкой ответила: − Что вы, Господин? Наслаждайтесь вечными радостями! Снова Господин, значит? Я вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью. Оказавшись на ночной улице под дождём, я громко крикнул: − Пистолет мне! В моих руках оказался заряженный пистолет. Я приставил его к виску. Знал, что нельзя умереть дважды, но я не мог не попробовать. По моим щекам капали и капли дождя, и слёзы. Выстрел. Темнота. Я понимал, что проснулся, но глаза пока не открывал. Лежал на боку. Вроде как лицом к окну: сквозь веки просачивался дневной свет. − Доброе утро, Господин! — сказал кто-то приятным девичьим голосом. — Добро пожаловать в ад.