i don’t want to be a soldier
Волна выбрасывает Уилла на песчаный берег. Солнце жжет тело, соленая вода наполняет приоткрытый рот и легкие и, окрашиваясь в красный, убегает, чтобы через несколько мгновений вернуться. Раздаются выстрелы, вскрики где-то совсем рядом (а море все еще ранят взрывами), и две пары рук тянут так и не пришедшего в сознание и потерявшего свое снаряжение Уилла из воды. Свои. В этот раз это свои. Взрывы стихают через пару месяцев — Уилл проводит их в больнице — и их коалиция все-таки побеждает (во всех новостях только об этом и твердят), а Уилл даже не знает, за что они воевали. Нет, он, конечно, понимает зачем: чтобы расширить влияние и добраться до нефти — но стоило ли это сотен тысяч погибших, миллионов беженцев, Уилл не уверен. Он отделался шрамом на груди и разочарованием из-за того, что когда-то действительно хотел людей защищать, а вот миллионам других повезло меньше. И Уилл решает, что с него хватит. Он собирает любимые вещи в небольшой чемодан и покупает билет на самый долгий маршрут — от Лондона черт знает куда (Уилл об этом месте, strönd ór worldrinn, кажется, даже не слышал никогда). (Но звучит по-скандинавски.) (Вроде.)***
Уилл бронирует комнату в отеле и смотрит на волны, бьющиеся на заставке телефона. Он обожает море. И поэтому надеется, что оно будет там, куда он едет (заранее проверить и разочароваться он не хочет). Он любит море и боится (едва не утонул дважды), но оно слишком притягивающее, слишком завораживающее, чтобы поддаться страху. Поезд останавливается, и Уилл только сейчас замечает, что из пассажиров он остался один. Милая проводница помогает ему спустить чемодан и желает удачи (Уилл успевает ей улыбнуться, прежде чем дверь захлопывается), и поезд уезжает, разрывая связь с Лондоном. Уилла окружают двух- и трехэтажные разноцветные домики, горы, и он достает телефон, чтобы посмотреть, в какой стороне его отель, когда на него кто-то налетает и Уилл чуть не падает. Уилл мажет взглядом по светло-каштановым (кажущимися золотыми в солнечном свету) волосам, голубым глазам и каким-то странным тряпкам вместо одежды, пока незнакомец также быстро осматривает его и, задержавшись на бирке с именем на чемодане, буркает «Прости». Уилл не успевает среагировать, что-то сказать, потому что сзади раздаются крики, словно толпа бежит, и парниша, ухмыляясь и обронив «Упс», срывается с места. Он подлетает к ближайшему дому с пожарной лестницей, через несколько мгновений оказываясь на крыше, и просто начинает бежать к соседней. И Уилл смотрит на него пару секунд, на то, как он прыгает с крыши на крышу, и бросается следом. (По земле, конечно же.) Как дурак, с чемоданом. Незнакомец замечает его несколько минут спустя и открыто смеется, улыбается Уиллу, а Уилл понятия не имеет, что делает. Зато ему удается понять, что за тряпки на парнише надеты: отвратительнейшим образом порванное длинное бирюзовое платье с оборками и рукавами с разрезами (по крайней мере когда-то оно таким было). Из-за его длины можно бежать, только подхватив подолы, и у Уилла дыхание захватывает от того, как легко и красиво парень умудряется двигаться. — Эй! Парниша останавливается на крыше дома, стоящего прямо у края обрыва, и Уилл едва успевает затормозить и не полететь вниз, потому что дорога впереди резко исчезает и начинается пропасть. Их догоняют, и Уилл хочет поинтересоваться, каков план, но не успевает. — Не потеряй! Я Том, кстати. Уиллу прямо в руки прилетает какой-то кулон, который он не успевает рассмотреть, люди, преследующие их, вылетают из-за поворота, а Том, сделав несколько шагов назад для разбега, мчится туда, где начинается небо. Время замедляется. Уилл, до боли сжимая в руке кулон и глаз с Тома не сводя, подбегает к обрыву, к самому краю, едва не падая вниз, и понятия не имеет, что ему делать. Платье Тома развевается, словно парус, когда он прыгает, черт возьми, вниз и, падая, смеется, окруженный солнцем и кружевными волнами. Люди сзади уходят, потому что тут терять время уже незачем, а Уилл взглядом Тома провожает: до темного моря, раскинувшегося внизу. Он смотрит на круги на воде и волны от столкновения и пытается прикинуть высоту, с которой Том спрыгнул. Получается не очень, но одно ясно точно: после такого не живут. Уилл уперто решает постоять хотя бы пять минут. Так долго ждать не приходится: Том выныривает меньше минуты спустя, начиная тереть глаза и трясти головой, чтобы себя в порядок привести, и смотрит прямо на Уилла несколько вечностей неотрывно и — Уилл готов поклясться — улыбается ему широко, прежде чем в воде исчезнуть. Уилл ждет еще пару минут, но впустую.***
Уилл оставляет чемодан у двери и падает на кровать. Кулон больно врезается в кожу в кармане джинс, и Уилл вытаскивает его и начинает рассматривать. Волны и скалы, плоские, потемневшие от времени, заполняющие круглую кайму лишь на половину, оставляя другую часть пустой. Красиво. Хочется его надеть, но Уилл не уверен, что стоит. Вместо этого он аккуратно кладет его в рюкзак, закидывает туда же книгу, наушники, плед и бутылку воды и оказывается на пляже всего через пятнадцать минут, потому что приветливый администратор радостно подсказывает самую быструю и безопасную дорогу. Уилл расстилает плед и скидывает рюкзак на берегу и, стянув ботинки, подходит к воде. Народу немного, и за вещи он не переживает и отдает все свое внимание морю. Уилл с ним разговаривает. Садится там, где волны умирают, погрузив ноги в песок и воду, и шепчет, водя рукой, свои приветствия. И надеется в шепоте волн услышать ответ. Он возвращается к книге и музыке минут через десять и погружается в них на следующий час, пока рядом не мелькает чья-то тень, и Уилл, насторожившись, рефлекторно поворачивается, захлопывая книгу и сжимая в руке карандаш (которым он фразы в книге выделяет, что ему нравятся). — Всего лишь я. Том садится на плед рядом — уже в свободных коротких шортах и футболке — и Уилл вспоминает про подвеску и вытаскивает ее из рюкзака, чтобы отдать, но Том машет головой: — Оставь себе. Мне было весело с тобой, — Уилл приподнимает бровь, потому что буквально чувствует, что Том сейчас скажет: — за мной еще никто с чемоданом по городу не бегал. Том смеется, Уилл, смутившись, отворачивается, но вешает море со скалами на шею. Кажется логичным спросить, каким образом Том смог тот прыжок пережить, потому что это физически невозможно, но Уиллу в целом плевать: главное, что Том в порядке. Вместо этого он замечает, что платье было красивое. — Жалко, что его вряд ли можно спасти, — Том хмурится. — Это мой костюм, я в местном театре играю. Ну, и иногда люблю пораздражать некоторых. Том улыбается. — И часто ты от них так прыгаешь? — момент вынуждает задать этот вопрос, и Уилл ему поддается. — Вполне, — Том выпрямляет ноги и опускается спиной на плед, положив руки под голову, — когда-нибудь потом покажу как. Уиллу этого хватает: вопрос он обозначил, Том принял его к сведению, когда-нибудь они это еще обсудят. То, что не сейчас, его даже радует. — О! Том замечает книгу в руках Уилла и едва не спойлерит финал своим «Мне так нравится, как в конце главная героиня…». Уилл еле успевает его остановить, сообщив, что еще не дочитал ее. Том смотрит на темнеющее небо и тихо просит читать ему вслух. Уилл не может отказать (и включает фонарик на телефоне). В самом начале главная героиня учится выживать в космосе совершенно одна, а сейчас, на сто семьдесят девятой странице, едва не уничтожает всю вселенную, чтобы вернуть девушку, которую любит. Когда она оказывается выкинута на Тау Кита, Том впервые за последний час начинает говорить. Он указывает куда-то в небо — Уилл ни черта не видит — и шепчет, что вот она. И Уилл ложится с Томом рядом и смотрит в пустое небо, на котором Том, словно в альбоме, созвездия вырисовывает, о которых Уилл никогда не слышал. Он растворяется в мягком шепоте и далеких астрономических названиях, теплоте от того, что они с Томом так близко, и медленно теряется во сне. Он все еще дремлет, когда Том будит его с уже собранным рюкзаком на плечах, поддерживает, складывая плед одной рукой, и держит под локоть, когда они под светом фонарей возвращаются к Уиллу в номер. Он слишком устал за сутки, проведенные в поезде и невозможности заснуть, и, задремав на пляже, уже не может из сна вырваться. Том помогает ему разуться и улечься, и через пару секунд Уилл слышит, как окно открывается и после едва заметного шороха закрывается.***
«Именно здесь, на краю земли, на границе миров, по древним преданиям, живет бог Океан. Он обтекает все земли, и, хоть он и является основой всего сущего, началом каждого источника на земле, не тревожат его сердце дела мирские…» Уилл слушает аудиогид. Он уже пару дней бродит по городу, изучая кофейни и музеи, из которых город состоит на 70 %, заглядывает в театр (древнейший в регионе), (Тома он там не находит), поднимается выше в горы на канатной дороге, отправляется на прогулку на катере к ближайшим островам, внезапно заводит дружбу с администратором отеля, потому что им нравится одна и та же музыка, и таскает с собой в рюкзаке (но не читает) ту книжку. И сейчас Уилл слушает sleeping at last, распадаясь на тысячи звезд, в кафе, где с одной стороны можно увидеть шумное море, разбивающееся о скалы, а с другой — снежные вершины. Уже пару часов не прекращается ливень, музыка и кофе греют душу, и Уилл включает себе сериал на ноутбуке. Не успевает интро пройти, как дверь открывается и в кафе вваливается насквозь промокший Том (в черных брюках и нежно-розовой атласной рубашке — абсолютно не по погоде, но абсолютно прекрасно) и, заметив Уилла, подсаживается к нему. — Привет, — Том улыбается тепло, и Уилл не может не улыбнуться в ответ. Милая официантка предлагает Тому полотенце, хотя бы чтобы волосы высушить, и он немедленно заказывает себе сразу две кружки кофе. Том молчит, смотря в окно, и Уилл протягивает ему наушник. Приходится переставить стул, чтобы они сидели не напротив, а рядом, и Том, чуть ли не обнимаясь с горячим капучино, погружается вслед за Уиллом в мир Netflix. Ливень так и не прекращается, и через пару часов они перебираются в номер Уилла, прикрываясь его курткой от дождя (Том утверждает, что не боится воды и так дойдет, но Уилл настаивает), и всю ночь не ложатся спать, потому что марафонят сезон (погода за окном слишком подходит атмосфере сериала, чтобы прекратить смотреть). — Надеюсь, дождь целый день будет сегодня идти, — Уилл валяется на кровати рядом ноутбуком, где сияют титры последней серии первого сезона, и честно пытается не уснуть. — Тебе так нравится дождь? — Ага… ну, и надо же нам второй сезон тоже посмотреть. Том начинает громко смеяться, а дождь внезапно дополняется громом и льет еще сильнее (Уилл не думал, что это возможно). Том вызывается сгонять за продуктами, потому что сегодня они, кажется, на целый день застрянут у Уилла, а когда возвращается минут через сорок пять с авоськой, полной всяких вкусностей, и коробкой пиццы, замечает милейшую картину — Уилла, свернувшегося калачиком на кровати. И остается разве что расположиться в кресле у окна с телефоном, чтобы потеряться в интернете, пока Уилл не проснется. Тому все равно не спится.***
Сериал успешно досмотрен, книга дочитана (Уилл тоже проникается концом, когда главной героине дается второй шанс на счастье), и Уилл наблюдает за репетицией постановки, где у Тома главная роль. Автор — какой-то местный писатель, и пьеса Уиллу совершенно не нравится, потому что она про войну и на войне все происходит совсем не так. Уилл даже говорит об этом Тому, но тот ничего сделать не может — писатель в свою работу буквально влюблен, и Уиллу приходится смириться. Начинается заключительный прогон финала пьесы (премьера завтра), где герой Тома расстреливает всех «злодеев» из автомата, и Уилл в кресло вжимается, цепляясь за подоконники, пока звуки взрывов, слишком громкие для небольшого театра, яркие мигающие огни и крики его стремительно убивают. Уилл вновь видит горы трупов, там, на пляже, кровь на военной форме — неважно, чьей страны — и толпы людей, прячущихся, бегущих, погибающих от голода и пуль, и они, с оружием в руках и болью в сердцах, потому что война не приносит мира, сколько его ни ищи. И сейчас Уилл вылетает из зала, путаясь в ногах и едва не падая на ступеньках, теряется в холле и едва ли не выбрасывается на улицу, на свежий воздух, где вдалеке видно море. Уилл пытается дыхание вновь поймать и себя заново собрать, но слишком страшно. Шрам начинает болеть (или это сердце?), и он стоит, прислонившись к холодной каменной стене, и дрожит. Том находит его через минуту, обнимает и пытается утешить, но в груди Уилла война все еще идет.***
Уиллу нравится дом Тома. Небольшая, одноэтажная, стоящая почти рядом с морем, вдалеке от других домов, светлая гавань, где Уилл пришвартовывается последние несколько дней. Он сидит на полу, прислонившись спиной к стенке, и пытается поймать вдохновение, чтобы начать писать (его друг-психолог посоветовал попробовать выплеснуть свои чувства и разобраться в них на бумаге (в ворде): «может, когда-нибудь станешь известным автором!», и Уилл решает дать этой идее шанс). Он думает о том, откуда стоит начать — это, кажется, самое сложное — и взглядом по комнате бродит, пока о Тома не спотыкается. Забавно, насколько быстро он к Тому привык. Они знакомы всего неделю, но Уилл знает, что Том обожает океан, капучино, пиццу с ветчиной и грибами и лапшу быстрого приготовления; не выносит морепродукты и людей, которые мусорят; старается не использовать пластик; постоянно рассказывает что-нибудь смешное (у него на любое место в городе миллион забавных историй); любит улыбаться и смотреть фильмы, которые заставляют о чем-то задуматься; его любимые персонажи — это суровые снаружи, но мягкие и ранимые внутри (еще лучше, если физически сильные, но с грустными глазами); он может даже куст сыграть так, что хочется расплакаться; у него голубые глаза, как капельки океана, и шершавые руки, за которые Уилл хватается, просыпаясь от кошмаров. Том всегда рядом — утешает и помогает заснуть, даже если это четвертый раз за ночь и у Уилла уже на самого себя терпения не хватает. Том все равно рядом. Уилл влюбляется в него постепенно и осознанно, понимая с каждым взглядом и с каждым касанием, во что ввязывается, и наслаждаясь процессом. Уиллу нравится наблюдать, как Том подпевает каждой включившейся песне, даже если он ее впервые слышит, как он до слез смеется над вещами, от которых у Уилла разве что едва заметная улыбка появляется, как он всегда пахнет морем (спасибо, гели для душа и шампуни с запахом «морская свежесть»), как он иногда играет в дурацкие игры на телефоне, просто потому что не может ни на чем сконцентрироваться, как он всегда задвигает за собой стулья даже дома и говорит спасибо всем за любую мелочь. Уилл, кажется, его за эту неделю узнает больше, чем знает часть своих друзей из детства, и раскрывается так же сильно, даже не прилагая усилий: Том сразу же запоминает, что Уилл не добавляет сахар ни в чай, ни в кофе и какая еда ему нравится, знает, что не стоит упоминать при нем политику (да и Тому самому до нее нет особого дела), с интересом слушает те редкие воспоминания, которыми Уилл делится (здесь, в новом мире, ему не хочется вспоминать прошлое). Том оставляет Уилла одного на два дня, потому что у него срочные дела, и Уилл вновь погружается и влюбляется в город и его людей. Здесь тихо и уютно, словно целая вселенная, отделенная морем и горами и суточной поездкой на поезде. Вселенная, где люди улыбаются на улице чаще, чем ругаются, где все открыты для чего-то другого, нового, а не для осуждения. Мир, который обошла война, уже раз разрушившая и убившая Уилла. Здесь люди целые. Уилл смотрит на дату обратного билета в Лондон, который купил заранее, чтобы было дешевле, и думает, что сдать его еще не поздно.***
— Хотелось бы мне быть морем. Уилл опускает ладошку в воду, позволяя волнам укрыть ее, и вытягивает ноги вперед: джинсы стремительно мокнут. — Почему? — Том поворачивается к нему и щурится из-за солнца. — Я люблю его. Свободное, сильное, любящее, красивое. Оно существует вне зависимости от людей, но так близко к ним, а я… я, честно говоря, устал от того, кем был раньше. Я не хочу возвращаться в Лондон, не хочу вновь быть военным Уильямом Скофилдом. Я хочу быть свободным Уиллом Скофилдом. Том сидит задумчиво пару минут, а потом резко подрывается и скидывает одежду на плед: — Пойдем, я тебе кое-что покажу. Он тянет Уилла в море, на глубину (которая начинается слишком быстро — всего через десяток шагов Уиллу уже по плечи). — Смотри, — Том вытягивает руку под водой, и Уилл смотрит на нее пристально несколько секунд, ничего не замечая, как внезапно она распадается на маленькие ручейки, растворяющиеся в море, и исзечает. Том исчезает полностью и появляется вновь через несколько секунд. Уилл трет глаза, ныряет в воду, еще раз трет глаза, просит повторить. В этот раз Том исчезает в разбивающейся о него волне. И вновь появляется. — Какого… черта? Уилл смотрит непонимающе, пытаясь принять, что происходит, и Том объясняет: он Океан. Океан, дающий начало всему сущему, существующий вечно и столько же просуществующий, раненный бомбами и пластиком, но любящий человечество. Любящий быть с ними, общаться, играть в театре, есть их еду, хотя бы на время становясь таким же — обычным Томом, живущим возле пляжа. Он же гребанное море, которое Уилл любит. Он каждый ручеек, каждое озеро, которые на земле есть. Он то, что Уилл любил, еще до того, как с Томом познакомился. Уиллу кажется, ни одним языком мира нельзя описать то, что он сейчас чувствует. Разве что шепотом волн.***
— Я не могу, Уилл! Нет! Том ходит из стороны в сторону и смотрит на сидящего на скале, свесив ноги вниз, Уилла. — Это не так работает… Я появился таким, я не могу сделать тебя таким! — Разве? Правда, не можешь? — Уилл разворачивается резко, и Том тяжело выдыхает. — Твою мать, Уилл, кем ты хочешь, чтобы я тебя сделал? Ракушкой, волной? Стоит ли это того, чтобы лишиться своей человечности? — Но ты же можешь становиться человеком, — Уилл пожимает плечами. — Это другая ситуация, Уилл. Я не могу гарантировать, что ты тоже сможешь, — Том ненавидит спорить. Особенно, когда спор ни к чему толковому не приведет, — Правда, не могу… Ему осталось сказать только одно. Отчаянное, простое «Я не могу убить тебя, Уилл» Том исчезает. Навсегда, кажется. Дом у моря зарастает растениями и осыпается. И Уилл злится и на себя, и на него (но на себя гораздо больше) и закидывает подвеску черт знает куда и думает потом, что потерял ее. Или что ее вообще не было. Уилл идет к психологу. Примерно год спустя он решает, что он все, что связано с Томом было, придумал, что это было ПТСР и его способ с ним справиться. Еще через пару лет он выпускает книгу об этом — город переполняют туристы, желающие встретиться с автором бестселлера. А Уилл переезжает из отеля в новый дом. Красивый, белый, стоящий у пристани. Через три года Уилл едет в тур в поддержку своей новой книги, и первым делом — в Англию: привыкает к Лондону вновь. Это больше не страшный город, полный войны, это место, где Уилл родился и которое он когда-то любил. Уилл знакомит родителей с Эваном, администратором отеля, его лучшим другом, с которым он живет. Семья Уилла от этой дружбы в восторге. Они проводят отпуск Эвана, путешествуя по Великобритании, а на день рождения Уилла родители дарят ему тур по Европе. Уилл набирается впечатлений для новой книги. Он по-настоящему счастлив, потому что чувствует себя на своем месте, потому что здоров и больше не пытается сбежать от своей реальности за счет других. Эван умирает через двадцать семь лет, оставляя старого Уилла одного, и только благодаря остальным их друзьям, их семье, Уилл держится. Он застревает на окончании новой книги, потому что его сердце слишком болит, чтобы сделать грустный финал, а счастливый финал выглядит совершенно не к месту. В итоге Уилл пишет оба, говоря издателю, что хочет две разные версии книги — счастливую и честную. Уилл умирает через два года, и по нему словно весь мир плачет — слезы его семьи уносит дождь, а море захватывает шторм. Уилл счастлив, что тогда он все-таки остался.***
Волны бьют в лицо, а Уилл отчаянно пытается удержаться на плаву. Он чувствует на шее подвеску, едва не уносимую водой, и пытается рассмотреть рисунок. Море и скалы. Море и скалы. О которые Уилл чуть не разбивается. Волны, словно руки, обхватывают его со спины и тянут назад, в безопасность, где море не причинит ему вреда. Уилл водит по воде руками, двигается словно един с нею, с ним, с Океаном. Тело Уилла распадается на капельки и вновь собирается, он становится волной, человеком, течением. Его ловит Том, и Уилл цепляется за его плечи пальцами, смотрит пристально и благодарно (за то, что не согласился помочь Уиллу свою жизнь разрушить), и Том улыбается в ответ. Том тянется к нему, обхватывает за шею и обнимает, и Уилл тает в его руках, теряя форму и вновь приобретая, они смешиваются, переплетаются, бьются друг о друга волнами, не расцепляя рук. В мировом океане появляется новое течение.