Wonderful Surrender

Асока просыпается первой. Приподнимается на локте, принюхиваясь: кажется, в этот раз Гриз приготовил на завтрак что-то действительно потрясающее, раз запах долетел аж до спального отсека. Она поворачивается, чтобы разбудить Кэла, но рука застывает, не коснувшись его плеча. Он так невинно и сладко безмятежен во сне, что Асоке кажется почти кощунственным вырывать его оттуда. Вместо этого она рассматривает солнечные брызги веснушек на его лице, и сердце от нежности заходится. Асока и про завтрак уже не вспоминает: смотреть бы так вечность, а еще лучше — обнять покрепче, зарыться в плечо и вновь погрузиться в эту безмятежность вместе с ним. Но Кэл, словно почуяв, медленно открывает глаза. Асока улыбается, когда их взгляды встречаются, и он — все так же медленно — расплывается в ответной улыбке. — И давно ты так смотришь? — голос у него со сна хрипловатый, тягучий. — Если бы ты себя со стороны видел, тоже бы постоянно смотрел, — отвечает она все с той же улыбкой. — Не думаю, — говорит Кэл и в следующее мгновение резко тянет ее к себе, опрокидывая так, что она оказывается лежащей на нем. — Эй! — полушутливо протестует Асока, упираясь ладонями ему в грудь, чтобы приподняться. — Нам давно пора вставать. Гриз уже завтрак приготовил, чувствуешь, как пахнет? Но запах, кажется, вовсе проходит мимо внимания Кэла. — Еще немного… — бормочет он, обнимая ее крепче и целуя куда-то в подбородок. Асока обо всем на свете забывает, когда он такой — восхитительно теплый и сонный, упоительный в своей непосредственности. Асока связно соображать не способна с его дыханием где-то в районе шеи и горячими руками на талии, на спине. Она сдается на его милость в который раз уже — не считает. И это поражение определенно самое приятное в ее жизни.